– Какие они длинные… – его голос тихо прохрипел сверху. – Они были гораздо короче.

Затем обошел вокруг, взял ее за волосы и сильно прижал к своему бедру лицом, а затем к своему паху.

– Привет, моя девочка, вот мы и встретились, ты и я, часть твоего прошлого. Ты хотела отрезать и выбросить на помойку эпизод нашей с тобой жизни. Ведь когда то мы были так близки… – он ненадолго замолчал, потом вновь заговорил со вздохом. – Да, так близки. Знаешь, как бы тебе там не казалось что-то, но ты никогда не покидала эту историю, ни на секунду. Ты всегда была рядом, в ней, во мне и куда глубже, чем кто-бы то ни был! Ты наверное забыла, хотя и говорил, что однолюб. И очень даже скоро, мы расскажем друг другу, что же с нами было все эти долгие 4 года. Ты мне расскажешь свою историю и я с удовольствием выпью напиток твоих переживаний по поводу того, что меня не было рядом, как тебе было тяжело и т.д, ну а ты выпьешь мой нектар, он вольётся в твои вены, окутает твое трепыхающееся сердечко своим ласковым удушливым саваном. Я сам тебя наполню им до краев, капля за каплей, погружаясь в твои расширенные зрачки новым кошмаром. Мы будем рассказывать друг другу что происходило, о том, как ты отреклась от всего, как ты исчезла и стерла себя, ты не подумала о том, что даже не находясь рядом, я могу думать о тебе, не поверила мне и этим предала . Я не буду детально рассказывать об этих днях, прожитых и пережитых без тебя, обо всех своих смертях и утренних воскрешениях. Но ты их всех прочувствуешь сама, через мои руки, слова и подаренную мною тебе боль. Ну а ты расскажешь мне о своих новых друзьях. Кто, как, сколько и когда.

Девушка слушала его вкрадчивый ледяной голос и знала: каждое слово, которое он произносит, он выгравирует на ее теле багровым рубцом, он исполнит все, о чем обещает и теперь она вновь принадлежит ему и она вновь будет дышать только тогда, когда он разрешит, он вновь все разрушит и будет выстраивать так, как захочется ему. Внутри все дрожало и слезы, казалось, уже намочили повязку. Он продолжал.

– Я знаю, сейчас ты меня боишься, ты ждешь дрожишь, вспоминаешь, ненавидишь… – почувствовала как он начал тереть ее лицо о вставший член.

– Я помню как ты любишь чтобы я доводил тебя до исступления, а потом умоляешь взять тебя. Нет, ты просишь тебя трахнуть…Ты хрипло стонешь… Трахни меня, пожалуйста… Помнишь? Скоро все вспомнишь. У тебя неделя для того, чтоб все вернуть, а потом ты будешь просить о самых элементарных вещах, выполнять все требования, желания, условия и прихоти. Хочу услышать, как же ты говоришь мое настоящее имя.

Он обошел ее и снял кляп . Затем достал платок и начал бесцеремонно вытирать ее рот, присел на одно колено и она услышала как он горячо задышал ей в висок, так близко он не был рядом с ней уже 4 года, все ее тело вспомнило его близость, вспомнило его руки, эти образы, они просто начали рвать ее на куски. Его губы, его руки, его дикая страсть, рваное дыхание когда он дико толкается в ней, его стон. От воспоминаний ее нижняя губа задрожала.

– Ну-ну, не нужно на меня так реагировать, у тебя будет время и для этого, – он провел ладонью по щеке. – Сейчас я хочу другого, я слушаю, Сондрин, знаешь, так интересно, на свете куча имен. Вокруг тысячи имен. Они повторяются. Ты их слышишь. Произносишь, читаешь и ни одно из них не имеет для тебя никакого значения и даже кажется самым обыкновенным. Неприметным. И вдруг, ты встречаешь кого-то, оно начинает звучать иначе. Внезапно. В какую-то долю секунды оно меняется для тебя, и каждая буква становится, как нота невероятно красивой мелодии, которая играет только в твоем сердце. Вначале скрипкой или гитарой, потом, бьет ударными… Пока не начнет прошибать током и не загорится, чтобы оставить там ожоги. Так звучало для тебя имя Кристофер, а теперь, я хочу, чтоб так же звучало Себастьян. Говори.

– Кристофер… – она прошептала и всхлипнула так давно забытое и не произносимое ею имя. Так много всколыхнулось внутри. Вся его сила, вся боль все проснулось.

– Жаль. Но мы попрощаемся с этим прекрасным именем, жаль, что у тебя так много с ним связано, но я приручу тебя к другому.

– Я собачка, которую ты приручаешь?

– Где-то рядом, а теперь меня зовут Себастьян. Говори.

– Себастьян…

– Замечательно, – он пробежал губами по виску и встал. – У тебя неделя, привыкай к моему имени, а потом я жду тебя там же, у себя, ты знаешь где, условия все те же. Не приедешь – встретимся, скорее всего, в суде и это будет уже последний этап. К тому времени ты потеряешь все, свою небольшую клиентуру, дом, машину, друзей, лицензию, работу. Останется только долг передо мной. Возможно, так даже будет интереснее, тебя уже ничего не будет отвлекать.

– Я выплачу и у тебя не останется претензий ко мне.

– Ну-ну, – он взял ее за волосы и сильно запрокинул голову вверх. – Я подожду. – затем он убрал руки, поправил ее волосы. – Все будет очень и очень весело.

– Ты не дал мне ни одного намека на то, что ты рядом, что мне оставалось делать?

– Верить и ждать.

– Но…

– Верить и ждать, – он перебил, тем самым давая понять, что оправдываться нет смысла.

– К чему любить и беззаветно отдавать себя целиком, если тот, которому ты отдала всё своё существо, всю свою жизнь, все, все что у тебя было в этом мире, так внезапно уходит от тебя, я не знаю, мне никто не объяснил почему так произошло. Может быть потому, что ему понравилось другое лицо, или другая душа, или просто ему стало скучно. Или… Масса других объяснений, почему если ты был рядом, ты никак себя не обозначил?

– Ты знала что я рядом, но, тем не менее, ты решила все поменять, ну что ж, тогда ты играла по своим правилам, а теперь пришло время играть по моим.

– Я не знала, я не чувствовала и я… – она расплакалась,. не в силах больше сдерживаться. – Я любила, но принести столько боли и настолько разрушить мою жизнь можешь только ты, а я не хочу, я больше не хочу боли, я готова была отдать свое сердце, чтобы оно билось в твоих руках, но ты… Ты все разрушил и не смей больше убивать меня, не смей! – она плакала и кричала. – Ты даже не даешь мне просто посмотреть и потрогать тебя!

Ни одного теплого слова, ни одного родного настоящего жеста, такого, которые он дарил ей тогда, давно. Ей так хотелось другого, так хотелось упасть ему в руки, в его сильные руки, зарыться на шее и расплакаться, рассказать как она скучала, как сходила с ума… Ну сделай это! Повернись, посмотри, накрой своим жестким и таким проникновенным взглядом, затяни тончайшие нити паутины движением расслабленных пальцев… Подойди… Не спеша, не отводя глаз, как ты делал это раньше, унеси меня в свой мир. Еще ближе… еще глубже… Накрой, поглоти, пронзи насквозь и сожми сердце своими теплыми руками, заставь его биться так, как хочешь ты, перехвати мое дыхание своими легкими, но только забери туда, где мне не будет так страшно и больно, или убей медленно и сладко, чтобы я этого не заметила. Но он молчал, тем более, что Кристофера больше нет, есть новый другой человек и сейчас ей казалось, что она его почти не знает. Он не дает ей рассмотреть его, потрогать, прижаться. Он не дает ничего, только то, что сам считает нужным, хочется закричать, завыть, но она просто стоит на коленях в темной комнате и уже, скорее всего, одна. Девушка почувствовала как наручники сползли с ее рук и двери тихонько закрылись за кем-то.

Еще несколько минут она простояла в темноте, затем стянула с себя повязку, села на пол и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Она плакала от всего: от боли, которая навалилась с тех прошлых пережитых лет, от того, что он считал ее виноватой в их разрыве, от жалости к себе, от безысходности ситуации, в которой она оказалась, и от того, что не видела пути решения, а еще она не хотела ползти к нему на коленях и не хотела пройти путь лишений всего и все равно оказаться у его ног.

– Не хочу… – она как мантру произносила эти два слова. – Не хочу. Я не хочу.

Белла вошла в комнату и нашла Сондрин, сидящую у стены на полу, косметика давно расплылась и была размазана по лицу, слезы без остановки текли по щекам.

– Боже, Сондрин, да что же с вами происходит? – она бросилась к девушке и принялась ее поднимать. – Ну вставай же, господи, да что же с тобой?

– Не надо, Белла, не трогай меня, не трогай. Он дал мне неделю, я не могу найти деньги, а потом он меня просто сотрет и я перестану существовать как человек, который хоть что-то значит, – она рыдала и заикалась, хватала ртом воздух, пытаясь говорить. – Он хочет, чтобы меня не было, чтобы я полностью зависела от него.