– Что это? – девушка не узнала свой голос.

В комнате загорелся свет, вошла женщина. Ей было около 40 лет. Черный костюм, белая блузка и туго убранные в пучок волосы.

– Судом вы были приговорены к отбываю наказания условно за махинации с банковскими картами и не имели права покидать страну. Вы нарушили и сейчас будете отбывать наказание здесь.

– Что вы несете, я получила разрешение на выезд, я юрист, я знаю свои права, это все ложь, все сфабриковано.

– Незаконно, – она перебила ее. – Будете перебивать – я оставлю вас в неведении по правилам поведения и, поверьте мне, это весьма, весьма плачевно.

Сондрин прикоснулась машинально к своему ошейнику и вновь удар тока заставил ее уже закричать.

– Да, именно так будет всегда, когда вы будете касаться вашего аксессуара на шее. У вас есть периметр, за который вы не имеете права выходить, шаг за периметр – и разряд будет в несколько раз сильнее. Больше нарушений – больше наказаний.

– Что? – Сондрин не могла поверить в то, что слышит. – Это бред, вы меня с кем-то спутали, я не могу здесь находиться, вы не имеете права меня здесь удерживать, передайте этому ублюдку Себастьяну, что я подам на него в суд, и все не закончится банальным разбирательством, это уже похищение.

– Вы находитесь на территории экспериментальной тюрьмы, пока в этой стране, в ближайшее время, возможно, вас отправят в другое отделение. Не знаю, все будет зависеть от вашей адаптации. Срок, на который вы здесь задержитесь – год. Рекомендую вам быть умнее и принимать правильные решения.

– Год? Почему год, даже если взять во внимание тот фарс, который называли судом, мне вынесли постановление о 6 месяцах условно, почему год и почему здесь?

– Во-первых, по требованию прокурора ваше дело было пересмотрено, но так как вас не было в зоне доступа, заседание суда прошло без вас и вам был назначен совсем другой срок, во-вторых, в следствии того, что вы покинули страну, мера наказания изменилась на другую. У нас вы пробудете совсем не долго, максимум пару недель для адаптации к новой форме содержании, электронным ошейникам. Все остальное время вы проведете в другом месте.

– Где? Ответьте мне, куда вы собираетесь меня отправлять?

– Эти вопросы не в моей компетенции. Еда, туалет, все будет вам предоставлено на вашем периметре. Ночь – 1,5 метра диаметром, день – 2,5 метра. Свет 2 часа в сутки, – она посмотрела себе в планшет. – Книги – нет, прогулки – нет, еда – минимальная. Ах, да, у вас есть право на один звонок.

– Что? – Сондрин, как за соломинку, вцепилась за эту возможность. – Кому я могу позвонить?

– Все ваши близкие осведомлены о том, где вы находитесь. Но прав на ваше посещение нет, первые полгода у вас полная изоляция. Воровство – это социальная болезнь, поэтому, как правило, мы лечим ее отсутствием социума и общения.

– Я ничего не воровала.

– Понятно, вот вам и ответ. Вы до сих пор не признали свою вину, но у меня четко стоит ваше обвинение.

– Я хочу воды.

– Еда, вода, туалет – по расписанию, отследите расписание и получите полное представление того, когда ваши желания будут исполняться.

– А где я буду спать?

– Спать? – женщина посмотрела с ухмылкой. – Там, где сидите. И смотрите, ночью периметр уменьшается и становится 1,5 метра, не дай бог ваши ноги выпадут за периметр.

– Но… Послушайте, вы сказали, что у меня есть право на звонок, дайте мне телефон.

– Через два дня у вас будет такое право, а пока ваш световой день закончен, – она вышла, свет в помещении потух и Сондрин вновь увидела, как с потолка на пол упал красный круг, несколько секунд пульсировал и пропал.

Поднесла руку ошейнику, но не прикоснулась. От того, что узнала, ее слегка подташнивало, ее внутри взорвало от дикой несправедливости и вообще от идиотизма ситуации, хотелось кричать и биться в двери, она несколько раз позвала кого-то, затем встала и медленно походила, затем стала делать короткие маленькие шаги. Пока ничего не происходило, наверное, она приблизилась к краю, потому что ошейник завибрировал, а на полу вновь запульсировал красный круг. Сондрин закричала и побежала в сторону двери, туда, куда ушла женщина. Она открылась практически сразу, в глаза ударил свет и тут же почувствовала, с какой силой ее затрясло от страшного электрического удара, упала, крик застрял в горле, девушка потеряла сознание.

Открыла глаза и вновь была темнота, во всем теле была дикая слабость, сколько она провела в отключке не знала, пыталась подняться на ноги, не смогла, не хватало сил, видно сильно ее прибило в последний раз. «Я не остановлюсь, пусть меня лучше убьет током, но я не буду здесь, я не буду» – шептала, и слышала, как по щекам текут слезы. Кое-как поднялась.

– Я не буду делать так, как хотите вы, не буду, это все неправильно, вы не имеете права меня здесь держать! – сделала шаг в сторону и вновь услышала, как все вокруг загорелось и загудело, наверное, ночь, потому что периметр был совсем маленький, но это ее не остановило. Она дернулась куда-то, совершенно не видя куда, просто бунтовала: они не имели права ее здесь держать. От страшного удара током Сондрин вновь закричала, но сознание потеряла не сразу, после нескольких конвульсий скрутилась и кричала, затем отключилась. Так было несколько раз, тошнота и дикая головная боль, вот все что осталось от ее бунта. Желудок выворачивало наизнанку, но так как там ничего не было, она просто кашляла. Как же жестко все вокруг, открыла глаза и увидела свет, над ней склонились два человека в спецодежде.

– На руки и на ноги усильте ей контроль, слишком долго она не понимает, как нужно вести себя, – голос женщины звучал раскатами грома.

– У меня болит голова, дайте мне таблетку… – от головной боли не могла открыть глаза.

– Таблетка не поможет, а вот соблюдение правил поможет.

– Кому же пришла в голову эта страшная методика, вы не думали, что я могу умереть?

– Нет, этого заряда хватит только на то, чтоб остановить вас, до того как вы помещались в наш пункт временного содержания, были проведены ряд обследований, ваше сердце выдержит еще много ударов, поверьте мне.

–Понятно, но все же, кто же автор такой «замечательной» методики содержания временно задержанных?

– Разработчик и автор – г-н Торп. Таких заведений по миру уже, как минимум, сотня и все прекрасно себя зарекомендовали. В основе данной методики лежит как физическое, так и психологическое воздействие на человека, ведь чем меньше он нарушает, тем больше получает привилегий и наоборот. Некоторые наши жители гуляют по саду, получают прекрасную еду, читают книги и т.д. Но они делают это осознано изменяясь.

– Человек не меняется, неужели господин Торп не понимает этого? Он просто притворяется, чтобы избежать наказания.

– В течении всей программы существует ряд провокаций, тестов, вот там все и видно. Сорок процентов меняются, а это чего-то да значит.

Она лежала одна в этой пустой черной комнате, девушке стало страшно, страшно от того, что она может вот здесь умереть и никто ее даже не найдет, никто из близких даже не вспомнит о ней. Представила как там, за стенами этого здания, буйствует жизнь, как девчонки ходят в кафе, целуются, просто поджав ноги на диване смотрят сериал или Дискавери, а она здесь в пустой комнате с разбитыми надеждами, и почему. Просто потому, что кровь и боль – это его личный фетиш, его непередаваемый вечный оргазм от ее агонии и мучений, он никогда не откажется от этого. Ему доставляет личное огромное удовольствие смотреть, как она корчится от боли у его ног. Кто хоть раз упивался последними вздохами жертвы, пожирал ее страх и жизнь, никогда не станет прежним. Это сродни каннибализму – попробовав человечины, другое мясо уже есть невозможно. Он столько раз размазывал ее по полу, столько раз уничтожал ее личность. Когда же это ему надоест? Судя по последнему его ходу, он просто мстил. Тогда, когда она встретилась с Альфредом, он уже знал что будет и не просто так ее предупреждал. Сейчас демоны мести Себастьяна Торпа скакали от счастья на полуживом ее теле. Но где же сам кукловод, неужели он не посмотрит на творение своих рук? Сондрин знала, что скоро он появится.

В следующие несколько дней она не испытывала судьбу, тем более что ей добавили пару браслетов на запястья и на лодыжки. В знак протеста она отказалась есть и пила только воду. Голова прошла, но сил становилось все меньше и меньше . Ее никто не посещал несколько дней, она не разговаривала ни с кем. Хотела попытаться снять ошейник, но получив несильный, но ощутимый удар и попытки прекратила.