– Ты пахнешь сексом. Нет, неправильно, не пахнешь – воняешь, – он немного помолчал и вдохнул запах волос. – Но не тем семейно-бытовым, в темноте, под тяжёлым одеялом, ровно в два часа ночи. Другим с порванными чулками, со вдребезги разбитыми телефонами и ноутбуками, одним движением сметёнными со стола, с искусанными в кровь губами, с утробным хищным рычанием и рубиново-алым блеском губ, приоткрывающим острые клыки. Столько фантазий рождается, когда ты стоишь рядом, а когда закрываешь глаза и начинаешь дышать тобою, это совсем плохо. Ты пахнешь расцарапанной спиной и по-снайперски метким укусом в горло, терзанием плоти, стонами, криками, болью. Ты пахнешь спермой… – он это почти прошептал. – Солёной горечью в растрёпанных волосах, на щеках, этих алых губках и фарфоровых скулах. Ты пахнешь блестящим бисером пота на напряжённой упругой коже, страхом и диким желанием. Ты пахнешь уже не стоном, ты пахнешь бесстыдным криком «трахни меня, только так, чтоб я почувствовала все безумие мира, если так не можешь – тогда не приближайся»… – он ходил вокруг, проговаривая каждый эпитет и сравнение. – Как же я скучаю по тебе.
– Мне холодно, я хочу зайти в помещение, – девушка не хотела слушать его, она знала как он может засунуть свои мысли ей в голову, которые потом будут ее медленно разрушать. Как его вкрадчивый голос ночью будет шептать и она будет метаться по подушке. Сейчас, слушая его тираду, чувствовала, насколько же он прав и как точно он описывает, хоть и косвенно, ее желания, только сильный, уверенный в себе мужчина мог позволить себе такое.
– Только я знаю как умирает твоя весна, возможно, тебе и хотелось бы все вернуть, но… А пока девочка моя – плачь, ты все знаешь. И знаешь каким я могу быть разным, ты спрятала себя, но твое сердечко, – он прижал руки к своему сердцу и сделал такой красноречивый жест, словно протянул его ей. – Только ты знаешь на что готово твое сердце, но открою тебе секрет: и я это знаю, ты думаешь, что ты затопила все льдом… – он рассмеялся. – Ты сама себя уничтожишь, когда я этого захочу. Твои такие красивые цветы цветут только для меня, никто не смеет даже посмотреть в твою сторону, здесь виной даже не я, а ты. Никто не имеет право прикасаться к такому бриллианту, они все недостойны этого и мало кто осмелиться предложить себя, не то что бы сломать тебя. Моя девочка, ты создана только для меня… – он отклонился и посмотрел на нее. – Да, я наверное был слишком жесткий, и как бы мне не было тяжело, но я хочу попросить прощения, Сондрин.
Он подошел к ней спереди и, немного наклонившись, повторил:
– Сондрин, я прошу прощения за то, что был сильно груб… – он сложил ладошки у рта, а затем, чуть тише, проговорил. – Но я не могу тебе пообещать, что я не сделаю это вновь, нас так много связывает событий, как приятных, так и не очень, – он замолчал и вновь пристально посмотрел на нее. Девушка дрожала. Себастьян снял пиджак и набросил ей на плечи, стараясь не касаться.
– Хочу рассмотреть тебя поближе… – он подошел совсем близко, в то время, как она не могла даже сделать шаг в сторону. Чуть шевельнулась, стараясь отшатнуться, но ошейник завибрировал и ей для напоминания опять загорелся красный круг. Это было последнее предупреждение, следующее будет удар током. Он улыбался, видя, что она понимает свое положение и это его забавляло.
– Ну, что ты будешь делать дальше? Бунтовать? Или все же подумаешь?
Девушка стояла и смотрела в пол, пиджак на плечах укутал его запахом и она чувствовала, как с этим запахом и теплом его тела, которое еще хранила ткань, на нее каскадом обрушились воспоминания, яркие, горячие, те, которые он озвучивал.
Они не стайкой, а огромным смерчем, сметающим все на своем пути, начали заполнять девушку, он уже нажал на спусковой механизм и запустил реакцию – прочь. Прочь все, что было, он разрушил меня, он разрушил все вокруг и построил какой-то свой мир, как всегда заставляя вписаться в него и жить только для него. Сейчас, вот здесь, рядом с ним, она оспаривала его полное владение собою, пытаясь хоть немного оторвать для себя, выбить немного прав и свободы. Доказать, что может еще быть независимой, со своими желаниями, а не полностью растворяться в его реальности и просто отыгрывать его сценарий.
– Моя девочка, как же давно тебя не окружало тепло, забота, нежность, верность, любовь… Вокруг только война, разрушения, боль, тоска и пустота. Холодная пустота, – он развел руки, а затем, обняв себя за локти, продолжил. – Тебя лишь холод окружает, тяжело? С тех пор, как ты разрушила наш тандем, ты получала так мало сладкого.
– Неправда, – она подняла на него глаза. – Неправда, ты не внушишь мне этого, не смей мне внушать это! – она, глубоко внутри, нашла отклик каждому его слову. Ведь так давно никто не любил, никто не защищал ее, все вокруг только пользовались и именно это заставило ее закричать.
– И знаешь, ведь рядом нет никого, кто знает тебя, или просто хотел бы узнать. Никто не знает как ты умерла.
– Я не умерла! – она закричала и задрожала. Сондрин увидела как из помещения вышел Альфред и направился к ним, он нес с собой полушубок.
– О, Альфред, – Себастьян протянул руку брату. Они обменялись рукопожатием и обнялись.
– Привет, я, к сожалению, не смог встретить тебя, ты сам видишь – слишком много гостей, а есть такие, за которыми глаз да глаз, – он подошел к Сондрин, снял с нее пиджак и протянул брату. – Я захватил ей полушубок.
– Вы договорили? – он обратился к Себастьяну.
– Нет, – он медленно надевал свой пиджак. -Я не договорил, хочу прикоснуться, очень хочу… – он подошел слишком близко.
– Альфред…– Сондрин смотрела на старшего брата, тот в свою очередь лукаво улыбался.
– Сондрин, ничего критического, насколько я знаю Себастьяна, он не сделает, поговорит. И пару легких прикосновений я не замечу, ты просто восхитительна сегодня, – он произнес это, глядя ей в глаза, а затем развернулся и направился в сторону зала. – Надеюсь, ты приведешь ее. И сними с девушки периметр, не хватало чтобы она тут корчилась от электрического шока.
Сондрин стояла и смотрела как Альфред скрылся за дверями. Себастьян зашел вновь сзади и она услышала как он прижался к ней, его руки проникли под полушубок и обхватили талию дрожащей девушки. Платье было таким тонким, что казалось, будто он гладит по голой коже.
– Мммм, как же сладко… – он вдохнул запах ее волос, закрыл глаза, погружаясь в свои удовольствия. – Я бы с удовольствием уложил тебя в постель, – он шептал прямо в ухо, стоя за спиной, сильно прижимая ее к своему телу. – Как же хочется поцеловать твою восхитительную шейку, сжать тебя сильно, до хруста костей, чтобы почувствовать, что ты снова моя и со мной…
Она дернулась, но почувствовала как он резко рванул ее, не давая сорваться с места.
– Ну-ну, ты что, ты же в периметре – один шаг и все, – девушка слышала его прерывистое возбужденное дыхание. – Как мальчишка-студент, так я хочу тебя, всю ночь без остановки иметь, жестко войти и толкаться, чтобы ты стонала и кричала подо мной.
Почувствовала, как желание ударило пьяной волной в голову и, наверное, ее щеки сейчас покраснели, потому что даже дышать стало тяжело, а там, между ног, все заныло и она услышала, как сердце начало биться там, внизу, глубоко внутри. Девушка приоткрыла рот и сжала кулачки, стараясь остаться здесь, в своей реальности. Деспот, тиран, жестокий манипулятор, знающий, как заставить орать от неудовлетворенного желания и молить о пощаде, которой не будет. Она вспоминала как вскрикивала от каждого толчка, захлебываясь стонами, слезами наслаждения, в изнеможении закрывая глаза.
– Одно твое слово – и мы будем в этом сладком мире, одно твое слово – и ты почувствуешь меня очень близко, внутри тебя. Я сниму с тебя все, все ошейники, все ограничения и мы улетим в Монтигор уже сегодня, – он развернул ее к себе и посмотрел.
Ее большие карие глаза были полны слез и желания, оно темной поволокой затмило все ее сознание, единственное, чего она сейчас хотела – просто чтобы он обнял сильно и никогда больше не отпускал, этот сильный, страшный, но такой близкий ей человек. Они, как два столпа, столкнувшиеся на вершине скалы, один должен был рассыпаться у ног второго.
– Да..
– Да… – он повторил и обнял ее сильнее. – Вот видишь, как все может быть просто. Вот оно пришло, наше время, наш мир и наши мгновения… Мы с тобой становимся собой, растворяемся друг в друге, осуществляем наши желания, соединяем наши души, становимся единым целым и самое главное – мы так много прощаем друг другу, столько всего пройдено, столько всего пережито и, кажется, что нас связывает целая жизнь. В такие моменты никто и ничто не разлучит нас, ничего вокруг не существует, мы ничего не видим, не слышим, ничего другого не хотим понимать и замечать, кроме друг друга. Мы будем делать то, без чего ты уже не мыслишь наши отношения, именно наши с тобой, и то, без чего ты уже не сможешь. Я охвачен одержимой страстью, безумными чувствами и импульсивными эмоциями при виде очертаний твоего образа. Я слышу твой запах, вижу твои глаза и всегда я иду за тобой, ты же знаешь, я найду твой след всегда и приду по нему. По шлейфу твоих вздохов и стонов, отпечатков пальцев, губ, по грехам, по газетам, исцарапанным спинам, влюбленным в тебя лицам, по бумажным обрывкам счетов и любовных писем, по твоим смятым постелям, по случайным отелям, в которых ты пытаешь спрятаться от себя, не от меня. По аллеям, по тем местам, где ты гуляешь с новыми персонажами твоей серой пустой жизни, по черным похотливым меткам, которые ты оставляешь на людях, по музеям и художественным галереям, по своим портретам.