Бренда Джойс - Пламенный вихрь

— Как ты мог!

— Да я ничего не сделал! Совсем ничего! Она вцепилась в меня, а я пытался вырваться. Она сама прижалась ко мне, мы вовсе не обнимались, черт побери.

Сторм горько рассмеялась:

— Не думай, что я уж совсем дура!

— Почему ты мне не веришь? После этих последних дней, как ты могла подумать, что я в состоянии хотя бы взглянуть на другую женщину?

— Я обманывала себя, — честно призналась она. — Я действительно считала, что это нечто особенное.

— Так и есть, черт побери!

Она повернулась к нему спиной, снимая жакет, и ее плечи затряслись. Ей было плохо — из-за него, но ведь ничего не было! Сердце его разрывалось от ее боли. Он обхватил ее сзади:

— Пожалуйста, поверь мне. Сторм, милая, это не были объятия или что другое. Не то чтобы Софии не хотелось чего-то другого — хотя одному Богу известно почему, ведь она отлично знает, что я ее терпеть не могу. Прошу тебя, Сторм, поверь мне.

Она извернулась в его объятиях, чтобы видеть его лицо, Бретту стало больно, когда он заметил слезы на ее щеках. Он вовсе не хотел обижать ее.

— Поверить тебе? — спросила она. — Мужчине, который в нашу брачную ночь ушел к любовнице и унизил меня?

— Это несправедливо, — скованно произнес он, — и тебе это известно.

— А как насчет того случая, когда ты вернулся из Сакраменто? Ты пошел прямо к ней! Леанна Сен-Клер поспешила сообщить мне, что мой муж посетил свою любовницу прежде, чем вернулся ко мне. И потом у тебя хватило наглости… нахальства… Свинья! — Она ударила его в грудь.

— Послушай же, — проревел он, хватая ее за запястья и прижимая к себе. — Черт побери, почему ты всегда думаешь самое плохое? Я действительно поехал к Одри в тот день — всего на пятнадцать минут — положить конец нашим отношениям. С этим покончено. Я хотел, чтобы наш брак начался как полагается, черт побери.

— Правда? — пискнула она голосом, полным надежды. Он успокоился и посмотрел на нее:

— Да, правда. Как я мог хотеть ее или любую другую женщину, когда у меня есть ты?

Сторм прикусила губу:

— Хотелось бы мне в это верить.

— Тогда поверь мне, — приказал он, обнимая ее. — Пожалуйста, верь мне. Я не лжец, Сторм. Захоти я другую женщину и узнай ты об этом, я бы не стал отпираться. Я был бы не первым мужчиной, имеющим жену и любовницу. Но я не хочу никакой другой женщины.

Лицо ее сморщилось, иона уткнулась ему в грудь. Ей так отчаянно хотелось верить, и она поверила. Она сама не умела лгать, и ей было трудно поверить, что другой человек мог сознательно обманывать. Она прислонилась к нему:

— О, Бретт!

Он зарылся лицом в ее волосы.

— О, chere, — вздохнул он. Он так безумно испугался и теперь чувствовал огромное облегчение.

Она стояла согнувшись, вцепившись руками в спинку огромной кровати.

— Ах! — стонала она. — Еще сильнее… да, да! Мужчина вонзался в нее, стоя сзади, сжимая руками ее бедра.

— Ты все такая же чертова сука с течкой, София, — прохрипел он. — Боже!

София тихо вскрикнула, когда мужчина вонзился в последний раз и содрогнулся, хватая воздух. Он вдруг обмяк и мгновение полулежал на ней, потом она высвободилась и проворно забралась в постель, блестя от пота.

— Ты не утратил сноровки, Диего, — проворковала она, с наслаждением потягиваясь. В ее голове мелькнул образ Бретта, и в ней снова пробудилось желание.

— Проклятие, — тихо сказал Диего. — Нам не следовало этого делать.

София рассмеялась:

— Ты опоздал с этим замечанием на десять лет, братец. Сердито взглянув на нее, он принялся отыскивать брюки.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Только не здесь. Черт! Если бы кто-нибудь увидел…

— В этом-то половина прелести, — сказала она и схватила его за ремень брюк, как раз когда он начал их застегивать. — Не уходи. Это была только закуска.

— Ты с каждым днем становишься все безумнее и ненасытнее, София, — проворчал он. — Кто-нибудь…

— Все спят, — теперь уже резко произнесла она. — И нам надо поговорить.

— Поговорить? — Он усмехнулся. — Ладно, hermana mia, поговорим. Но мне лучше одеться.

— Трус, — пробормотала София. — Помнишь наш первый раз? Помнишь, как я забралась в твою кровать в доме у папы?

— Этого мне не забыть, — улыбаясь, сказал он. — Черт возьми, ты так хотела этого. И тебе было всего четырнадцать, аккуратнейшая маленькая девственница.

София засмеялась:

— Присаживайся, — и похлопала по кровати возле себя, — а потом мы можем еще поразвлечься.

Он вздохнул: никогда он не встречал более красивой и возбуждающей желание женщины — и более ненасытной. Вдобавок она его сестра. Такому волнующему сочетанию он был не в силах противиться. Он сел:

— Что у тебя на уме?

— Бретт д'Арченд, — не раздумывая ответила она.

— Еще одна победа?

— Нет пока.

— Нет? — Он удивился. — Сторм сказала мне совсем другое. Она видела вас вдвоем сегодня.

— Удачней не придумаешь, Диего. — Она рассмеялась низким, грудным смехом.

— И что же? Если ты хочешь его, так соблазни. Это совсем не трудно.

— Я хочу, чтобы он стал только моим. Чтобы она не мешала. — Она многозначительно посмотрела на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю, ты хочешь ее, — лукаво произнесла она. — По-моему, нам стоит вместе заняться этим.

От возбуждения у Диего все сжалось внутри. Он улыбнулся:

— Каким образом?

— Я затащу Бретта в свою постель, и она узнает. Ты увезешь ее, и Бретт подумает, что вы сбежали вместе. Он так разозлится, что откажется от нее.

— А если она не поедет?

— Заставишь. — Она посмотрела на него: — Почему бы тебе не увезти ее ко мне? На этом заброшенном ранчо нет никого, кроме пеонов. Тебе никто не помешает делать все, что хочется.

При мысли о том, что она будет там с ним наедине, хотя бы и против воли, он почувствовал напряжение в паху. Она может кричать сколько угодно — никто не услышит. Она станет сопротивляться. У него застучало в ушах.

— А если Бретт за ней приедет? — Он даже подумать не мог, что сестре не удастся соблазнить Бретта.

— Не приедет. Завтра папе нужно ехать в Сан-Диего, так что он не помешает. Мама, вероятно, воспользуется случаем, чтобы исчезнуть с этим пастухом, с которым она сейчас спит. Фелипе — это не проблема. Я собираюсь усыпить Бретта завтра после ужина — дать ему немного опия. И продержу его в сонном состоянии весь завтрашний день. Когда он сможет погнаться за тобой — если захочет, — вас и след простынет.

— Почему бы тебе не продержать его в сонном состоянии несколько дней?

— Диего, подумай сам. Бретт не такой уж дурак. Я сумею убедить его, что он напился, провел всю ночь со мной, а потом проспал,

— Столько хлопот, чтобы затащить мужчину к себе в постель!

Она засмеялась:

— Затащить в постель? Я хочу большего, Диего, гораздо большего. Да, Бретт красив, но он еще и богат, действительно богат. Он может увезти меня отсюда. Неужели ты и вправду думаешь, что я собираюсь выйти замуж за еще одного калифорнио только потому, что наш чертов дядя мне прикажет? Провести остаток жизни на Богом забытой гасиенде, рожая сыновей какому-нибудь олуху? Ну нет! — Она страстно посмотрела на Диего: — Но мне необходимо избавиться от нее. Бретт должен увезти меня от этой унылой жизни, которой мы здесь живем. Сан-Франциско! — У нее загорелись глаза. — Шелковые платья, драгоценности, прекрасные рестораны, театр, балы… Вот чего я хочу!

— Когда папа узнает, что ты натворила…

— Он не сможет мне помешать. Меня уже не будет здесь. Если бы у меня был хоть грош, Диего, я бы уехала одна, прямо сейчас. Но мы все так чертовски бедны, кроме этого проклятого дона Фелипе. И кто знает? Может быть, когда-нибудь Бретт женится на мне. Я сплету вокруг него такую сеть, что ему будет не вырваться! — У нее блестели глаза, отчего она выглядела немыслимо красивой.

Диего ощутил укол ревности.

— Я не могу понять, София, чего тебе больше хочется затащить Бретта в свою постель и прибрать его к рукам или уехать отсюда.

— Я хочу его, — просто сказала она. — Я захотела его, еще когда впервые увидела его с мамой, но он отказался. Я все еще хочу его, а я всегда получаю то, чего мне хочется. — Ома откинулась на подушки, полная уверенности и довольная собой. — И, Диего, когда она тебе надоест, покончи с ней.

От удивления у него округлились глаза.

— Убить ее? Ну знаешь, это уж чересчур!