— Торговец пришел! Торговец пришел и хочет видеть хозяйку!
На минуту Хэзер застыла в нерешительности, не зная, должна ли она принять торговца, но, увидев в окно, что на крыльцо вышла Хетти, Хэзер поспешно спустилась вниз. Бродячий торговец приветствовал негритянку, и та дружески ответила ему, прежде чем представить свою хозяйку.
— Мистер Бейтс, это новая хозяйка Хартхейвена, жена мастера Брэна.
Торговец снял шляпу и галантно поклонился.
— Мое почтение, мадам Бирмингем. Я слышал о том, что один из братьев Бирмингем женился, и теперь могу сказать, что вы — чудесное подтверждение этих слухов.
Хэзер с улыбкой приняла этот комплимент.
— С вашего позволения, мадам Бирмингем, я хотел бы показать вам мои товары. У меня есть все, что только может потребоваться в доме, и, может, вам что-нибудь понравится. — В ответ на одобрительный кивок Хэзер он откинул полог своего фургона. — Прежде всего, мадам, я покажу вам кухонную утварь — у меня ее много, самого различного рода.
Продолжая нахваливать товар, он забрался в фургон и поднял крышку с сундука, выставляя на обозрение богатую коллекцию кухонной утвари. Торговец суетился, расхваливая свои кастрюли и сковороды. Хэзер почти не проявила интереса к этим предметам, но Хетти отнеслась к посуде со всей серьезностью. Затем торговец показал обеим женщинам ароматные восточные масла и мыло, из которых Хетти придирчиво выбрала несколько кусков, поминутно советуясь с хозяйкой. Хэзер отклонила ее предложение выбрать что-нибудь для себя. Ей не хотелось признаваться, что у нее нет денег. После этого мистер Бейтс перешел к тканям, и Хетти выбрала себе отрез на воскресное платье. Но когда торговец вытащил из сундука темно-зеленый бархат, у Хэзер пробудился интерес, и она задумалась над тем, как пошел бы Брэндону этот цвет. Внезапно ее осенило. Извинившись, она поспешила в дом, поднялась в свою комнату, перерыла весь шкаф, пока не нашла бежевое платье. Несколько минут она смотрела на него. С ним было связано так много, что Хэзер на миг пожалела расставаться с ним, но тут же отбросила все мысли о жалости, свернула платье и вышла на веранду.
— Скажите, мистер Бейтс, вы согласны на обмен? — спросила она торговца.
— Смотря на что, мадам.
Хэзер развернула платье, и у торговца заблестели глаза. Она выбрала зеленый бархат и попросила подобрать к нему нитки, тесьму и зеленый атлас на подкладку.
— Миссис Хэзер, не отдавайте ему это платье. Хозяин оставил вам деньги, я покажу где, — прошептала ей на ухо Хетти.
— Спасибо, Хетти, — улыбнулась Хэзер, — но я хочу сделать ему сюрприз и не стану брать деньги без его позволения.
Негритянка с недовольным видом отступила. Торговец разыскал все необходимое.
— Этот зеленый бархат очень дорогой, мадам, — объяснил он. — Я храню его, словно золото, видите, какого он отличного качества!
Кивнув, Хэзер по его примеру принялась расхваливать собственный товар.
— Но это платье, сэр, стоит дороже вашего бархата. — Она провела ладонью по мягким складкам, обратила внимание торговца на лиф, вышитый бисером, который блестел под полуденным солнцем. — Не думаю, что вам еще когда-нибудь удастся выменять такое платье. Как видите, оно сшито по последней моде, и многие женщины пожелают купить его.
Торговец вновь заверил ее в превосходном качестве материала, но Хэзер не отступала, и вскоре сделка была улажена. Он отдал Хэзер покупки, бережно принял из ее рук платье и принялся сворачивать его. Уложив его в сундук, он вновь стащил шляпу и, будучи в первую очередь торговцем, печально проговорил:
— Не сомневаюсь, когда-нибудь моя глупость и ваш ловкий язычок, мадам Бирмингем, лишат меня прибыли.
Хэзер приподняла бровь и усмехнулась, сочувствуя его показной печали.
— Мистер Бейтс, вы немало выручите за такую красивую вещь. В сущности, вы надули меня, дав взамен жалкие тряпки.
Оба рассмеялись, и торговец низко поклонился.
— Мадам, вы так очаровательны, что я обещаю вам скоро вернуться и вновь позволю грабить меня в обмен на безделушки.
Хетти громко фыркнула в явном недовольстве, а Хэзер шутливо предупредила торговца:
— Смотрите, сэр, будьте осторожнее, ибо впредь я буду умнее и не позволю моим сокровищам так легко выскользнуть из рук.
Торговец попрощался, Хэзер проводила его и начала радостно рассматривать покупки, пока Хетти качала головой и причитала:
— Что такое с вами стряслось, миссис Хэзер? К чему было отдавать платье этому торговцу? У мастера Брэндона хватает денег, он совсем не белая рвань.
— Хетти, не говори ему ничего, когда он вернется, — попросила Хэзер. — Я хочу сделать ему подарок на Рождество и преподнести как сюрприз.
— Да, мэм, — кивнула Хетти и ушла в дом, недовольно бормоча себе под нос.
Брэндон вернулся из Чарльстона через день, далеко за полночь. Весь дом уже мирно спал, кроме дворецкого Джозефа, встретившего хозяина у двери, и слуги Джорджа. Втаскивая сундуки и коробки наверх, слуги разбудили сначала Джеффа, затем Хэзер. Услышав голоса из соседней комнаты, Хэзер поняла, что вернулся муж. Она вскочила, набросила халат, сунула ноги в домашние туфли и, войдя в спальню Брэндона, застала там обоих братьев и двух слуг. Она сонно улыбнулась, когда Брэндон запечатлел на ее лбу легкий супружеский поцелуй.
— Мы не хотели будить тебя, дорогая, — негромко проговорил он, обнимая Хэзер.
— Если бы я знала, что вы вернетесь сегодня, я вообще не легла бы спать, — ответила Хэзер. — Значит, дела с кораблем закончены?
— После Рождества, дорогая, мы должны подготовить «Флитвуд» к продаже. После этого я отведу корабль в Нью-Йорк и там продам его.
Хэзер вскинула голову, в ее глазах появилось беспокойство.
— Вы отплываете в Нью-Йорк? — спросила она. — Надолго?
Брэндон улыбнулся и отвел с ее лица прядь волос.
— Нет, ненадолго, дорогая. На месяц, может, чуть больше или меньше. Пока еще не знаю. А теперь ложись спать — завтра с утра мы поедем в церковь.
Брэндон вновь поцеловал жену в лоб и проследил, как она выходит из комнаты. Он нахмурился, заметив, что и Джордж, и Джефф пристально наблюдают за ним. Слуга быстро отвернулся, но Джефф неодобрительно покачал головой. Стараясь не обращать на него внимания, Брэндон налил себе еще бренди и неторопливо глотнул из бокала.
Проснувшись на следующее утро, Хэзер увидела, что Мэри уже успела развести огонь в камине, и, ежась от утренней прохлады, она подошла к нему. За окном деревья гнулись под ветром, за эту декабрьскую ночь комната выстудилась.
Хэзер надела сапфирово-синее шелковое платье — то, что Брэндон выбрал под цвет ее глаз.
— О, миссис Бирмингем, я никогда еще не видывала такой красавицы, как вы, никогда! — восхищенно воскликнула горничная.
Хэзер улыбнулась девушке и, встав перед зеркалом, критически оглядела собственное отражение. Сегодня утром она должна выглядеть как можно лучше, ведь в церкви будет много знакомых Брэндона, и ей хотелось произвести на них хорошее впечатление. Она надела синий жакет в тон платью и сунула руки в серебристую лисью муфту. Горничная помогла ей приколоть к волосам шапочку из такого же меха. Спускаясь по лестнице, Хэзер решила было поменять ее на широкополую шляпу, но времени уже не было.
Мужчины ждали ее в гостиной. Высокие, широкоплечие, в своей воскресной одежде они смотрелись великолепно. Когда Хэзер переступила порог, их разговор прервался на полуслове. Они оглядели ее так, что она почувствовала себя неловко. Оба брата смутились и, одновременно шагнув в сторону, столкнулись. Джефф усмехнулся и отступил, пропуская вперед старшего брата.
— Как я выгляжу? — с тревогой спросила Хэзер. Брэндон улыбнулся и поправил ей ворот жакета.
— Дорогая, тебе не о чем беспокоиться. Уверяю, сегодня в церкви ты будешь самой прелестной из дам. — Он положил ей руки на плечи и, наклонившись, прошептал: — Несомненно, все мужчины будут изумлены, а дамы умрут от зависти.
Хэзер поняла, что ей не следует волноваться, и на душе стало легче.
Ландо подъехало к церкви, и все прихожане, не успевшие еще войти в нее, повернулись и воззрились на Бирмингемов. Джефф вышел первым, за ним последовал Брэндон, и как только он обернулся, чтобы помочь выйти жене, любопытство зрителей достигло предела. Появилась Хэзер, и по толпе прошел ропот. Насмешливые и пренебрежительные замечания исходили от незамужних девиц и их мамаш. Пока женщины перешептывались между собой, на лицах мужчин появились улыбки.