Желания взяли верх, и она слегка потянула смятую ночную рубашку, полностью обнажая грудь Селии. Молли с открытым ртом взирала на изящную выпуклость и плакала от очарования. Она так мало походила на ее собственную висячую с коричневыми сосками грудь и с трудом верила, что они обе созданы из одного теста. Ее плоть была столь шелковистой и гибкой — верх совершенства с этим розовато-красным выступом в верхней точке, похожим на сочную землянику, лежащую на поверхности взбитых сливок. С каким наслаждением она дотронулась бы до него! Молли вздохнула и вытерла слезы. Селия ведь точно не обидится, если она так и поступит?
Убедившись, что Селия крепко спит, Молли наклонилась, чтобы коснуться груди Селии губами, и по ее чреслам пробежала дрожь. Сосок заострился, словно его высекли из твердого материала, и стал для томящейся девушки слишком соблазнительным лакомым кусочком, чтобы не обратить на него внимания, и она втянула его в рот, пробуя на вкус опьяняющую сладость обнаженной плоти Селии. Она протянула руки, чтобы еще больше сдвинуть ночную рубашку Селии и обнажить вторую грудь, сосок которой уже затвердел и манил к себе ее губы. Она переходила от одной груди к другой и сосала так, будто желая получить в свой рот струю молока, а ее пальцы сжимали небесные полушария.
Сон Селии, похоже, нисколько не потревожили лихорадочные ухаживания коллег по комнате, таким образом побуждая ее предпринять более смелые шаги. Молли медленно сняла стеганое одеяло и подавила крик, когда обнаружила, что после лихорадочных движений Селии ночная рубашка задралась до пояса. Под ней ничего не было, и свет, проникавший через окно, обрисовал женские прелести, которые прежде оставались в тени. Нежный пушок, похожий на волоски персика, покрывал бедра Селии, намекая на прелесть, робко устроившуюся между ними. Ее женская прелесть действительно обладала всеми изящными свойствами фрукта, мягкая кожа ее вульвы переходила к нежной сочности в самой сердцевине. Увидев перед собой копну рыжеватых колечек, Молли снова не могла удержать слез, и ее пальцы задрожали, когда потянулась к ним и слегка скользнула по этим непослушным кудрям. Она начала играть завитками волос, накручивая их на пальцы, и заметила, что кожа под ними жемчужно-белая. Селия все еще не шевельнулась, отсутствие сопротивления подействовало на ее поклонницу словно мощный возбудитель. Тело Молли тряслось от нестерпимого желания, и она чуть не потеряла сознание при мысли, что эта сочная и сладкая женщина лежит без сознания, а все ее изящные прелести доступны для любого желания поклонницы.
Неопытная во всех отношениях Молли действовала инстинктивно, ее подстерегало настойчивое пульсирование между бедер. Она пала ниц перед поросшей волосами выпуклостью, положила большие пальцы на надутые губы, которые они скрывали, и нежно развела их, чтобы открыть тайны, покоившиеся внутри. Выскочил крохотный розовый отросток и стал темнеть. Он напомнил Молли бутон розы, который та однажды сорвала, его росистые лепестки держались вместе, пока их не уговорили раскрыть свою внутреннюю красоту. В то же время ей не хватило терпения, чтобы ждать, пока природа справится с этим; она один за другим отогнула изящные лепестки, заставляя цветок расцвести, чтобы можно было вдохнуть его аромат и полюбоваться его прелестью. Раздвинув губы Селии, она пережила то же влечение. Она больше не могла отвести глаз от этого нежного бутона и всем своим существом желала поцеловать его. А тот, похоже, прочитал ее мысли. Высвободившись из плотской оболочки, клитор Селии начал подергиваться, поощряя завороженную девушку.
Прижавшись губами к нему, Молли высунула язык, коснулась кончика и нашла его приятным на вкус. В момент соприкосновения он сделал рывок, и безусый собрат Молли тоже задергался. Влекомая его хрупкостью, она начала облизывать весь выступ, а ее трепещущий язык скользил из стороны в сторону по гибкой поверхности. При каждом ласковом прикосновении тот менялся в форме, то становясь плоским, то снова поднимаясь вверх, и все больше увеличивался под языком Молли.
Любопытство побудило ее охватить больше пространства, и она быстро облизала по кругу сверкавшие нижние губы, затем снова проделала то же самое, но медленнее, позволяя своим неопытным устам впитать их пикантный вкус, а ее слюна оставила собственный след на влажных складках. Эти открытия так опьянили Молли, что она забрала в рот к тому моменту уже набухший клитор и пососала его, а в ее трусиках начиналось наводнение.
Экзотический запах достиг ноздрей Молли, и она твердо решила найти его источник. И тут Селия вздохнула и пошевелила головой. Молли застыла, а игривый цветок все еще оставался во рту. Она напряглась и подняла глаза, чтобы проверить, не проснулась ли Селия, однако та продолжала спать. Она неохотно выпустила пикантный кусочек из своих губ и села, чтобы хорошенько разглядеть лицо спящей Селии. Врач сказал, что она пробудет без сознания не меньше пяти часов, а Молли осталось добрых три, чтобы удовлетворить свои капризы на предмете своей страсти. Да, она с облегчением убедилась, что Селия все еще гостит в царстве сна. Видимо, она может поступать, как ей заблагорассудится, а спящая ученица школы секретарш ни о чем не догадается!
Решив добраться до дразнящего запаха, Молли широко раздвинула колени Селии и подняла их, пока соблазнительный шов между ними не разошелся, полностью раскрывая свои тайны. Набухший бутон в действительности был оранжево-розового цвета с зубчатыми светло-коричневыми краями. Ниже находилось пунцовое отверстие, и Молли придвинулась, чтобы лучше рассмотреть его, и потянула изящную плоть, раскрывая его. Оно выделяло влагу, похожую на мед, и она коснулась его и подняла палец, чтобы получше рассмотреть. Зачарованная блестящим потоком, прилипшим к ее коже, Молли засунула палец в рот и нашла, что подношения Селии замечательно дополняют соблазняющий ее ноздри аромат. Вдруг ей хотелось узнать, войдет ли ее маленький пальчик в это отверстие, которое казалось не больше замочной скважины. Опасаясь, что может сделать Селии больно или, хуже того, разбудить ее, Молли поборола свое желание воткнуть в нее свой пальчик. Вместо этого она начала вводить его осторожно, ведя мимо заполненного устья и дальше, а мягкая ткань внутренней части объекта ее поклонения поддалась неопытным попыткам и приняла палец без жалоб. Канал пульсировал влажной теплотой, и Молли засовывала палец и вытаскивала его, вызывая хлюпающие звуки, которые разносились по комнате, когда влага из крохотного отверстия начала сочиться сильнее, подстраиваясь под движения ее пальца. Способность коснуться Селии — более того, проникнуть внутрь ее прекрасного тела — породило странный трепет в ее животе, ибо она даже не представляла, что такое возможно. По наивности она не знала, что движения ее мизинца повторяли движения возбужденного и страждущего пениса мужчины, а с таким объектом спящая на кровати девушка вскоре познакомится.
Жаждая отведать еще какой-нибудь вкус этой женщины, к которой у нее накопился столь необъяснимый аппетит, Молли запустила палец себе в рот и застонала, пока обсосала его дочиста, а ее язык затрепетал от полученного небесного угощения. Эта проба оказалась достаточной, чтобы просветить ее, как можно использовать этот уголок, и она прильнула к нему губами, а язык потянулся к пахнущему мускусом укрытию, куда проник ее мизинец. Ее действия стали все неистовее, возбуждение тоже, когда она коснулась скользкой поверхности от клитора до щели, облизывая и посасывая его сколько душе угодно, у нее кружилась голова от экзотического напитка, который щедро вытекал из изящного отверстия. Селия начала стонать, хотя все еще спала и, видимо, не догадывалась об оральных усилиях своей коллеги по комнате. Однако если бы даже Селия проснулась и обнаружила ее уста на своих покрытых рыжеватыми волосами интимных губах, Молли все равно не смогла бы остановиться, ибо роскошный пир между широко раскрытых бедер Селии приносил слишком большое удовольствие. Если бы сама мисс Уэйверли вошла сюда, Молли продолжала бы до тех пор, пока не слизала языком каждую каплю сиропа и не проглотила ее.
Таз Селии начал колебаться под увлажненным лицом Молли. Ее стоны стали довольно громкими, ее голова металась из стороны в сторону, будто она испытывала сильную боль. Боясь, что ее могут застать за неправедными забавами — ибо опасение, что Селия может проснуться и обнаружить, что с ней творят, и, закричав от страха, призвать весь дом к себе на помощь, — Молли ускорила свои ухаживания. Она вонзила палец в пульсирующий канал, чтобы зачерпнуть побольше соков, зная, что это будет ее первая, и, к сожалению, последняя возможность сделать такое. Дрожь доросла до могучего толчка, и вдруг ищущий язык Молли увлажнился от густого наводнения. Она сама наводнила клинышек своих трусиков, вздыхая от этих непонятных удовольствий и наслаждаясь жидким таинством, которым Селия наградила ее. Когда она отстранила рот от небесной борозды, она заметила, что на губах Селии, хотя та и спала, заиграла едва заметная улыбка. Несмотря на ее страстные движения, похоже, врач не ошибся в своей оценке эффективности лекарства.