Тесса Дэр - Пленник ее сердца

Полина покачала головой. Удивительно, но как раз в тот момент, когда она решает, что этот холеный сноб уже исчерпал все способы ее унизить, ее самолюбию был нанесен самый болезненный укол.

– У моей матери слишком много свободного времени, – даже не заметив, что обидел ее, продолжал Грифф. – Ей непременно надо кого-то опекать и воспитывать. Сейчас она решила, что должна меня срочно женить, и я намерен отвлечь ее от этой сумасшедшей идеи на что-то другое, так что вы самое простое решение моей проблемы.

– Простое решение? Привезти меня в Лондон, поселить в своем доме, купить мне все новое, заплатить тысячу фунтов – и это все лишь ради того, чтобы ваша матушка отказалась от своих матримониальных планов?

Грифф лишь пожал плечами в ответ.

– Я бы не стала называть это решение простым, ваша светлость. Гораздо проще было бы честно ей сказать, что вы не желаете жениться, не думаете?

Грифф прищурился.

– Я думаю, вам просто нравится перечить, и не только мне, что укрепляет меня в мысли, что вы идеально подходите для той роли, которую я прошу вас сыграть.

Его слова вызывали у Полины смешанные чувства. Наконец-то хоть кто-то заметил, что она идеально подходит для какой-то там роли. Увы, роль эта состояла в том, чтобы стать занозой в чьей-то заднице.

Тем не менее предложение его показалось ей в определенном смысле заманчивым. Неудач на ее жизненном пути было более чем достаточно – она всегда была неудачницей и знала об этом, но впервые в жизни ей предлагали заработать на том, что у нее получалось само собой и без всяких усилий. Теперь ей уже никто не скажет «она хотела как лучше», потому что герцог и не просит от нее «как лучше», а требует прямо противоположного.

– Как бы там ни было, – сказала наконец Полина, – я не могу уехать из Спиндл-Коув.

– Я предлагаю вам финансовое обеспечение на всю оставшуюся жизнь, а в обмен прошу лишь несколько недель саботажа. Считайте, что вам несказанно повезло и вы оказались в сказке – сказке, придуманной для практичной девушки вроде вас. Вы поедете в Лондон в моей нарядной карете. Для вас сошьют новое красивое платье, а может, и не одно, но даже не пытайтесь измениться – оставайтесь такой, какая вы есть. И не стройте никаких планов на мой счет, то есть… не влюбляйтесь. Через несколько недель все закончится и мы расстанемся, а вы будете жить в достатке до конца своих дней. Чем не сказка? – Грифф взглянул на карету. – Просто скажите «да», Симмз. Не тяните. Нам пора ехать.

Как его убедить? Полина повысила голос и как можно более внятно, насколько это доступно неграмотной деревенской девушке, произнесла:

– Я не могу уехать.

Он тоже повысил голос.

– Ну а я не могу вас тут оставить.

Вдруг стало очень тихо. Герцог замер в неподвижности. Она могла бы принять его за статую, если бы не лепестки осыпающегося яблоневого цвета на его плече, если бы не легкий ветерок, играющий его темными волнистыми волосами. Где-то над ними раздалась трель какой-то певчей птички, и Полина судорожно сглотнула.

– Почему?

– Я не знаю.

Наклонив голову, он с какой-то новой, особой пристальностью заглянул ей в лицо. Полина приказала себе не краснеть и не дергаться, когда он, сделав еще шаг навстречу, приблизился так, что носки ее туфель уперлись в его сапоги. Теперь она видела каждый волосок на щетине, покрывавшей его скулы. Волоски эти были светлее, чем волосы, и на солнце казались огненно-рыжими.

– Что-то есть в вас такое… – Рука его, не затянутая в перчатку, коснулась ее волос, нежно их взъерошила, и белые кристаллики посыпались на землю. – В чем это вы?

Господи. Зачем он прикасается к ней? Наверное, это должно было повергнуть ее в шок, но почему-то этого не случилось. Было ощущение, словно нет ничего естественнее этого прикосновения, словно она к таким привыкла, причем настолько, что испытывала легкость и удовольствие.

«А я бы не отказалась, – поймала себя на мысли Полина, – чтобы он и вправду каждый день вот так прикасался ко мне». Она вдруг почувствовала себя хрупкой и трогательно беспомощной, словно там, внутри ее, привычно несшей бремя ежедневного тяжелого труда деревенской девушки, жила другая, трепетная и доверчивая, которую только он в ней и сумел разглядеть.

Грифф смахнул белую пудру с ее плеча.

– Что это такое? Чем вы вся обсыпаны?

– Сахар, – сдавленно прошептала Полина.

Он поднес большой палец к губам и рассеянно его лизнул, но тут же скривился и едва удержался, чтобы не сплюнуть.

– Сахар вперемешку с квасцами, – поспешила исправить оплошность Полина.

– Странное сочетание. – Он вновь потянулся к ней.

Полина поймала себя на том, что подалась ему навстречу в предвкушении его прикосновения.

– Полина! Полина, кто это?

Полину словно отбросило назад, и она стремительно обернулась на знакомый голос. Из-за угла выглядывала Даниэла, и, поколебавшись всего мгновение, Полина поманила сестру рукой. Вместо того чтобы долго объяснять, почему она не может ехать с ним в Лондон, лучше дать возможность самому все увидеть и сделать выводы.

– Ваша светлость, позвольте представить мою сестру Даниэлу. Даниэла – это наш гость. Он герцог. Это значит, что ты должна сделать реверанс и называть его «ваша светлость».

Даниэла неуклюже присела и, с трудом ворочая языком, произнесла:

– Добрый день, ваша светлость.

Ей всегда было трудно говорить, когда нервничала, а уж когда приходилось общаться с незнакомыми, язык ее вообще почти не слушался.

– Герцог как раз собрался уезжать.

Даниэла снова послушно присела.

– До свидания, ваша светлость.

Полина пристально наблюдала за ним. Люди его круга отправляют своих умственно отсталых родственников в специальные приюты или запирают на чердаке, поручая слугам уход за ними. С глаз долой, из сердца вон, как говорится. И все же он не мог не догадаться, что Даниэла не такая, как все. Тут уж шила в мешке не утаишь.

Но какой бы ни была, она оставалась ее сестрой, а за сестру Полина готова любому глотку перегрызть. Сколько раз приходилось защищать ее от жестоких мальчишек, швырявших в нее камнями, сколько раз ловила она брезгливо-жалостливые взгляды, глотая обиду.

Вот и сейчас ее руки рефлекторно сжались в кулаки.

Едва ли он произнесет то, о чем подумал, увидев ее сестру, благородным господам не пристало произносить такие слова, как «придурковатая», «чокнутая», «тронутая», так ведь? Но какая-то реакция все равно последует. Даже те, кто относился к Даниэле по-доброму, все равно обращались с ней как со щенком или неразумным младенцем, хотя она уже вполне взрослая девушка.

Скорее всего герцог брезгливо подожмет губы или отвернется и сделает вид, словно ее здесь нет. Возможно, его передернет от отвращения. Хорошо бы, потому что в этом случае у нее будет повод разозлиться на него, и тогда она без сожалений попросит его убраться подобру-поздорову.

Но Грифф не оправдал ее ожиданий.

– Приятно познакомиться, мисс Даниэла, – сказал он ровным тоном, так, словно ничего необычного в девушке не заметил, и поднес ее руку к губам.

Полина в остолбенении наблюдала, как герцог – святые угодники! Герцог! – целует руку ее несчастной сестре. Господи, да за одно это она готова была ему душу отдать. Задаром. И никакие деньги не нужны. Влюбиться в него было бы непростительной глупостью.

Полина зажмурилась, лихорадочно пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь, что ей в нем не нравится.

– Мою руку вы целовать не стали, – выдала она себя с головой, так и не придумав ничего лучше.

– Конечно, потому что знаю, где она побывала, – как ни в чем не бывало заявил Грифф.

Полина густо покраснела при намеке на то представление, что устроил ее отец.

– Это и есть та причина, по которой вы не хотите уезжать?

Полина кивнула.

– Да. Я не могу оставить ее, а она не может покинуть дом.

После недолгих размышлений Грифф обратился к ее сестре.

– Мисс Даниэла, я хочу ненадолго забрать Полину в Лондон.

Девушка побледнела, подбородок у нее задрожал, на глаза навернулись слезы.

– Я привезу ее назад, обещаю, честное слово. А герцог никогда не нарушает своих обещаний.

Полина скептически вскинула бровь.

Грифф пожал плечами, да и что тут скажешь: повод для скепсиса у нее есть.

– Скажем так, этот конкретный герцог не нарушит данного слова.

– Нет, – намертво вцепившись в сестру, взвыла Даниэла. – Не уходи! Я не хочу, чтобы ты уходила.