Черная спина растерялся: нельзя уследить сразу за всеми.
Волки, совсем обезумевшие от злости и запаха крови, одновременно бросились на «глаза стаи». Послышался тчаянный визг, хриплое рычанье, и на белый, легкий, выпавший ночью снег упали свежие алые капли крови.
Атувье подоспел в самый раз: клыки одного из молодых волков уже сжимали горло Черной спины, судорожно извивавшегося под телами заваливших его собратьев. Но окончательно сомкнуть челюсти молодой волк не успел — Атувье вонзил ему под левую лопатку нож. Как и всякий оленный человек, он убивал оленей и собак одним ударом.
Вожак и другой молодой волк отпрянули.
Атувье опустился на колени перед бездыханным Черной спиной, но сразу почувствовал сильный удар в бок. Он упал ряддом с «глазами стаи» и в тот же миг увидел совсем близко от своего лица горячую пасть Вожака!
Пленник все же успел заслонить лицо рукавом, но тут же вскрикнул от боли: Вожак вцепился в рукав, легко прокусил к его. Нож выпал из руки Человека. Острая боль пронзила и левую ногу выше колена — в бедро вцепился молодой волк. Словно горячими челюстями капкана, он свирепо терзал первого бойца стаи. Атувье рванулся, почти поднялся на ноги, но снова был смят, повержен остервеневшими волками. Они рвали его кухлянку, раздирали остатки торбасов и только чудом не добрались пока до горла, до затылка.
Атувье катался по снегу, загораживал рукавами лицо, пинал ногами разъяренных врагов, но никак не мог подняться. Все тело его горело, словно обсыпанное раскаленными углями. Он судорожно хватался за ножны, забыв, что они пусты.
А волки, ослепленные яростью и запахом крови Человека, совсем осатанели, желая поскорее покончить с ним.
Силы покидали Атувье, Тело его так ныло и горело от боли, что он уже не чувствовал новых укусов. И когда ему показалось, что все кончено, левая, еще здоровая рука вдруг нащупала на снегу нож! Атувье крепко сжал рукоятку и почти наугад ударил. Острое, необыкновенной прочности клиновидное лезвие, закаленное в нерпичьем жире пареньским кузнецом, легко вошло в бок молодого волка. Зверь взвизгнул, отшатнулся и упал. Лапы его мелко-мелко задрожали, по телу прошла судорога.
Отскочивший Вожак, тяжело дыша, тупо уставился на притихшего собрата.
Атувье вполне хватило этого замешательства Вожака, чтобы подняться. В его голове стоял странный гул, словно там сидел старый шаман Котгиргин и колотил в бубен. Белый, свежий снег был сейчас почему-то необычным — красноватым, а земля под ногами раскачивалась. Атувье хотел видеть Вожака, И увидел.
Тот стоял чуть в стороне, зловеще оскалясь. В его глазах пылала ярость. И еще в них затаился страх.
В глазах Атувье тоже плескалась злоба. Но страха не было. Пленник все сильнее сжимал рукоятку ножа. Рука и кож были в липкой крови.
- Ты трус, Вожак, — хрипло сказал Человек, «Я знал, что ты трус. А если не трус, то... давай сразимся.
Теперь они стояли в распадке один на один — человек и волк. Оба тяжело дышали, собираясь с силами. Никто не хотел показывать спину врагу.
А кругом царила великая тишина, которая бывает только в горах Камчатки. Такая тишина, что было слышно, как плакали горы: солнце выжимало холодные звонкие слезы из сугробов, нависших козырьками над обрывами.
Лицо Атувье окаменело. Он смотрел прямо в глаза Вожака, в самые зрачки его налившихся кровью бешеных глаз. Атувье знал, что в последнее время Вожак не выдерживал его взгляда. И не только Вожак — все волки, кроме Черной спины. Да, это было так, ибо в глазах пленника стаи, ее главного бойца, пропал страх. А когда в глазах человека нет страха, никто из зверей не может выдержать их силу.
Но сейчас Вожак не отводил взгляда. Ярость, эта великая сила волков, клокотала в нем от кончика хвоста до влажного носа. Она переполняла его, заглушая чувство страха перед пристальным взглядом Человека, виновника его позора, убившего на его глазах последних сородичей стаи.
- Я вызываю тебя на бой, Вожак! Ты хочешь убить меня, я хочу убить тебя, я — человек, ты - волк, — не сказал, а скорее прорычал Атувье: гнев переполнял его, сдавливал горло.
Он все смотрел и смотрел в желтовато-искристые зрачки врага.
Волк смотрел на него.
Кто-то должен был первым решиться, первым броситься на соперника. Другого исхода между восставшим против плена человеком и вожаком теперь уже несуществующей стаи не могло быть. Кто-то должен был первым броситься на врага! Кто? Первым бросился волк. Вожак прыгнул так стремительно и неожиданно, что Атувье, нетвердо стоявший на снегу от непроходившего кружения в голове, не успел выкинуть навстречу руку с ножом. Волк ударил всем своим тяжелым, сильным телом, в котором не было и капли жира. Живой комок мышц и костей сшиб Атувье, и он упал, взмахнув руками. Пальцы правой руки невольно разжались — нож отлетел далеко в сторону… Атувье снова был повержен в снег, и страшные белые-белые зубы оказались возле самого горла...
Лишь чудом пленнику удалось опередить волка: он ткнул кулак в горячую пасть. Жгучая боль пронзила руку: у Вожака были острые зубы — острее, наверное, чем лезвие ножа.
Волк замотал головой, выкатив белки глаз и пытаясь сжать челюсти, чтобы прокусить кулак. Но, напрасно: кулак Атувье наглухо перекрыл гортань. Глаза волка, с кровавыми прожилками, казалось, вот-вот вылезут из глазниц. Он разжал пасть и отпрянул назад, затем вновь бросился на Человека.
Но Атувье уже успел приподняться и, улучив момент, когда голова волка оказалась возле груди, здоровой рукой обхватил шею врага и крепко сжал ее. Волк захрипел, рванулся изо всех сил и попятился назад, но Человек сдавил его шею еще сильнее, а потом и сам навалился на задыхавшегося врага всем телом...
Атувье лежал на спине и смотрел в весеннее бездонно-синее небо. В далекой вышине медленно плыли редкие кучевые облака. «Скоро совсем тепло будет», — равнодушно отметил он. Искусанные руки и ноги горели от боли, садняще ныли плечи, спина, бок. У него не осталось сил даже для того, чтобы положить на раны снег. Тело стало как бы чужим, безвольным. Если бы на Атувье бросился сейчас еще один волк, он, наверное, не стал бы и сопротивляться...
Вдруг он услышал стон. Совсем тихий, будто из-под снега. Атувье, встрепенувшись, повернулся на стон, и радость вошла в его сердце: он увидел, как Черная спина пытается встать! Волк налегал на передние лапы, силясь поднять истерзанный зад и виновато поглядывая на человека. В его зрачках стояла боль, и Атувье вдруг увидел, как из глаз волка полились слезы. Атувье подполз к другу, который все так же виновато смотрел на него, словно просил прощения за то, что он такой беспомощный. Человек обнял его за шею.
- Я не брошу тебя, Черная спина, — сказал он. — Ты спас мне жизнь. Ты помог мне вернуть свободу. Мы останемся здесь, пока из нас не уйдут злые духи. Смотри, сколько у нас мяса, — Атувье оглядел тела мертвых волков. — Когда заживут наши раны, мы пойдем в мое стойбище. Ты будешь жить в моей яранге. Я женюсь, и жена Тынаку будет тебя хорошо кормить. И мои дети будут тебя любить. — Атувье говорил громко. Ему вдруг очень захотелось говорить. Говорить громко и долго...
Черная спина уже не стонал. Он затих под рукой Человека. Ему было приятно прикосновение руки, приятно было слушать голос Человека,
А Атувье все говорил, говорил...
Черная спина потянулся к лицу Человека и робко лизнул щеку.
…Но не скоро Атувье вернулся в свое стойбище. Прошло много дней и ночей, прежде чем Черная спина смог ходить. Сам Атувье тоже был слаб для дальней и трудной дороги — очень медленно заживали раны на искусанных руках и ногах.
Пришла настоящая весна, вскрылись реки, освободились от ледяного панциря озера, сквозь прошлогодние жухлые травы и листву прорезались острые зеленые листочки черемши.
Атувье довольно удачно рыбачил, добывая хариусов и гольцов. Иногда Черная спина приносил зайца.
Однажды Атувье с неразлучным верным другом шли по берегу неведомой реки. Неожиданно за кривуном, на небольшой уютной лужайке, показалась... юрта. Сердце парня готово было выпрыгнуть из груди от радости! Жилище! Он побежал к юрте. Из его горла вырывались бессвязные, хриплые ликующие звуки. Жилище человека! Сколько дней и ночей он искал встречи с человеком! От радости Атувье забыл про все опасения, про то, что его могут прогнать от этой юрты как человека-отшельника, не захотевшего уйти к «верхним людям» по их знаку. Он забыл про все! Впереди стояла юрта!