«Не знаем», — глухо ответила стая.

«Я знаю, — ответил сын Дарки. — Здесь охотилась другая стая. Она пришла в эти края раньше нас. Эта стая нарушила Главный закон охоты — она убила не слабых, а самых сильных, жирных оленей. Убила не только ради того, чтобы насытить желудок. Волки той стаи либо бешеные, либо бешеный у них вожак. Стая убила очень много оленей, и Человеки в этом краю теперь будут мстить всем волкам. Гремящие палки пастухов далеко плюются железными горячими клыками, и нет волка, который не боится их песен смерти».

«Да, это так», — согласилась стая.

«Человек — властелин всего, и он тоже знает законы жизни. Он пасет оленей, чтобы есть самому и кормить своих детей. Он знает, что волки не всегда его враги. Он знает: мы чаще убиваем только слабых оленей, укрепляя остальных, и он готов делиться с нами, если мы честно соблюдаем Главный закон охоты. Но если мы нарушаем закон — нас ждет смерть! Так было, так будет, волки!» — закончил свою речь рожденный в логове Человека.

«Откуда ты узнал о чужой стае?» — угрюмо спросил Хмурый.

«Вчера, когда я с меньшими братьями шел к оленям, я заметил старый след чужого волка, — ответил «глаза стаи». — А когда увидел встревоженных пастухов и собак, я догадался, что здесь произошло».

«Почему ты не сказал так перед охотой?» — не унимался Хмурый.

«Я предупреждал. Я отговаривал Вожака, когда мы уже вышли на тропу охоты. Я предупреждал, но Вожак назвал меня трусом. Вы знаете: я не трус, хоть и родился в логове Человека. Я поступаю так потому, что не хочу напрасных жертв. Вожак не послушал меня. Не послушал того, которого сам назначил «глазами стаи».

Вожак, настороженно слушавший рожденного в логове Человека, при этих словах напрягся, готовый в любой миг к бою. Что решит стая? Неужели ему придется драться с этим сильным красавцем?!

«Голод еще больше раздирает наши желудки, а стая стала маленькой», — вздохнула старшая из оставшихся двух волчиц.

«Куда мы пойдем?» — спросил Хмурый.

«Надо уходить из этой Долины смерти. Мы должны найти вольных оленей», — ответил сын Дарки.

«Но вольные олени совсем не такие, как олени Человеков. Они бегают быстрее нас»,— возразил Хмурый.

«К тому же нас осталось так мало, — подала голос старшая волчица. — Маленькая стая — слабая стая. Надо поискать другое стадо оленей Человеков!»

«Нет, слух о двух волчьих стаях пронесется по тундре быстро, как ветер. Человеки в этом краю нас ждут повсюду,— ответил сын Дпрки. — Еще одна такая охота — и нас всех достанут горячие клыки. Братья, надо искать вольных оленей. Надо, чтобы Человеки и собаки этой Долины смерти успокоились и поверили, что мы ушли из этих мест. И мы уйдем, но мы вернемся. Пусть снег хорошо спрячет наши следы. Пусть Человеки обретут покой. Нам предстоит тяжелая охота. Что думает Вожак?» — обратился он к предводителю.

Тот сразу расслабился: нет, рожденный в логове Человека не покушается на его место.

«Ты хорошо сказал», — с достоинством ответил Вожак.

Только через две ночи на третью в глухом распадке стая напала на следы небольшого стада диких оленей. Волки совсем вымотались, и в глазах у них плескалась затаенная ярость. Голод сделал их злобными, раздражительными.

Заметив следы, Вожак приказал «глазам стаи» идти по ним дальше одному. На разведку.

Сын Дарки долго шел по следам дикарей и наконец при свете яркой луны увидел небольшое стадо. Олени лежали на снегу. Только их вожак, крупный самец с огромными рогами, как и подобает предводителю, стоял на страже, чутко вслушиваясь в шорохи ночи.

Сын Дарки обежал стороной отдыхавших оленей. Нет, Человеков и собак не было рядом. Он вернулся.

Стая радостным воем встретила добрую весть о диких, оленях.

Вожак оленей почуял опасность, когда стая подошла уже совсем близко. Он громко фыркнул и понесся прочь от страшных огоньков — волчьих глаз. Остальные олени, будто совсем и не дремали, резво вскинулись и бросились за вожаком.

Это были сильные, здоровые дикие олени. И бежали они неутомимо — куда быстрее и легче домашних собратьев.

Сыну Дарки пришлось здорово попотеть, прежде чем он догнал беременную оленуху. Напружинившись, он прыгнул и в полете успел настичь жертву. Вцепившись в круп оленухи, «глаза стаи» завалил ее, а подоспевшая волчица вцепилась ей е горло.

Почуяв запах крови, подскочили остальные и стали рвать на части еще живую оленуху...

Из страны Долгой ночи пришли крепкие морозы. Снег сделался колким. Бегать по такому снегу стало трудно — он жег подушечки лап. А бегать Вожаку и его стае приходилось теперь много. То небольшое стадо оленей-дикарей, которое нашел рожденный в логове Человека, умчалось к Большим камням, а других оленей поблизости не было. Хорошо еще, что немало зайцев обитало в этих местах. Как всегда, выручали полевки. Но поймать зайца в глубоких снегах удавалось не каждому и не всякий день, А полевка слишком ничтожна, чтобы насытить волка,

Вожак замечал, как день ото дня все раздраженнее, злее становились его волки. Они грызлись между собой по пустякам и злились на него. Голодный всегда ищет виноватого в том, что его желудок пустой. Стая винила во всем предводителя. Особенно косо смотрел на Вожака Хмурый.

Вожак все видел и много думал. Он думал даже во сне. Думал о том, как встать на удачную тропу охоты, чтобы накормить мясом себя и голодных собратьев: Искать вольных оленей? Но на них и летом-то охотиться трудно, а зимой и подавно. К тому же стая уменьшилась. Напасть на оленей Человеков? Нет, слишком мало времени прошло с той роковой охоты… Тем более что чужая стая наверняка по-прежнему озлобляет пастухов своими набегами, нарушая Главный закон охоты.

Однажды стае как будто снова повезло — она наткнулась на одинокого большерогого домашнего оленя.

Месяц назад этот сильный, крупный самец сбежал из табуна. Сбежал, сманив с собой маленький косяк важенок. Не он первый убегал так.

Большерогий оторвался от табуна на рассвете короткого дня, а к ночи разыгралась сильная пурга, и в белой круговерти самец растерял своих подруг. Может, они вернулись в стадо, а может, пристали к дикарям. Он остался один. Познав радость вольной жизни, сильный олень не захотел возвращаться в родное стадо и теперь бродил по распадкам и сопкам, чутко прислушиваясь к каждому шороху. На него-то и наткнулась стая. Волки кинулись на легкую добычу со всей яростью, что скопилась в их голодных желудках. И казалось, бедняге совсем немного осталось наслаждаться вольной беззаботной жизнью... Но олень недаром прожил месяц на свободе, в одиночестве: еще издалека он услышал хрип, вырывавшийся из глоток бежавших волков, а потом и увидел их. Олень высоко подпрыгнул и стремглав понесся в глубину распадка.

Волчицы, зашедшие раньше ему в тыл, бросились наперерез, но большерогий, снова подпрыгнув, кинулся к ближней сопке и легкими прыжками стал взбираться на нее.

Стая долго гналась за ним, и временами казалось, что она вот-вот настигнет добычу. Однако олень был здоровый, полный сил и в конце концов ушел от погони.

Если бы самый выносливый пастух прошел путь от начала охоты стаи и до того места, где Вожак остановился, приказав тем самым кончить безуспешную охоту, то тому пастуху пришлось бы идти два дня. А за один зимний день даже не очень молодой пастух мог пройти на лапках-снегоступах четыре раза по десять верст. Да, волки Севера сильны и выносливы…

Когда мутное солнце тяжело приподнялось над белой холодной страной, Вожак собрал стаю.

«Слушайте меня, — сказал он. — С той ночи, когда горячие клыки пастухов убили наших братьев, удача отвернулась от нас».

«Да, это так, Вожак. Скоро мы все подохнем от голода, и наши тела расклюют вороны и сороки, разорвут вонючие росомахи»,— угрюмо ответил Хмурый.

«Мы потеряли следы вольных оленей, мы не можем теперь нападать на оленей, которых охраняют Человеки и собаки», — продолжал Вожак.

«Да, это так», — сказала молодая белая волчица.

«Как будем жить дальше, Вожак?» — спросила старшая волчица.

«Надо снова встать на тропу охоты. Надо охотиться на оленей Человеков», — прорычал Хмурый, который больше всех терзался от голода.

«Нас мало, — спокойно ответил Вожак. — Малая стая — слабая стая».