Хэлен смотрела на него во все глаза, даже слегка приоткрыв рот. Было очевидно, что разговор окончен. И тут в голове у нее словно что-то сместилось, зал поплыл перед глазами, и все потеряло свое значение, кроме сознания ужасной, чудовищной несправедливости. Она вскочила на ноги и, ударив маленьким кулачком по столу, вне себя выкрикнула сдавленным голосом:
— Ну тогда есть один верный способ проверить, что я говорю правду, несчастный ханжа! Проведите со мной ночь, и вы увидите, до какой степени я невинна!
Девушка сама не ожидала от себя ничего подобного. Как могла она произнести такие слова? Как?! Ведь Виктор Уэстон был убежден, что свои ночи она проводит с кем попало, и теперь он, несомненно, решил, что Хэлен предлагает ему себя!
Виктор Уэстон встал, холодно поклонился ей и вышел из ресторана.
4
Дни шли, но Хэлен никак не могла выкинуть случившееся из головы. Каждый раз, как открывалась дверь ее кабинета или раздавался телефонный звонок, она напрягалась от страха, боясь, что ее вызывают к начальству, где непременно спросят, известно ли ей, по какой такой причине исполнительный директор фирмы «Райт и Грехем» потребовал ее немедленного отстранения от работы с его фирмой?
Но дни шли, и все оставалось по-прежнему. Первая официальная встреча с управляющим и главным экономистом фирмы «Райт и Грехем» была назначена на конец недели, и Хэлен не знала, что ей и думать.
Уэстон ни капли не поверил ее объяснениям. Со своим упрямством и самоуверенностью он придерживался раз выбранной точки зрения. Он убедил себя, что целомудрия в ней не больше, чем в мартовской кошке, и что она только и ждет, как бы подороже запродать самые сокровенные секреты его фирмы подходящему покупателю. Поэтому Хэлен не приходилось сомневаться, что у нее нет никаких шансов выкарабкаться. Кроме ряда случайностей, которые можно было бы как-то объяснить, она сама предложила провести с ней ночь! При этой мысли ее обдавало жаром и возникало новое, пугающее, незнакомое ей чувство, от которого все внутри сжималось… И нельзя сказать, чтобы это чувство было очень уж неприятным!
Разумеется, Хэлен, произнося вырвавшиеся у нее слова, была вне себя. Боже упаси! Но дело в том, что по какой-то ее уму непостижимой причине Виктор Уэстон действовал на ее рассудок таким образом, что девушка чувствовала себя полной идиоткой, a ее голова превращалась в подобие кастрюли с кипящими, бурлящими, шипящими спагетти!
Колени Хэлен предательски подгибались, когда, услышав у себя в кабинете звонок, она выбежала из компьютерной и схватила телефонную трубку, испытывая уже знакомое, не раз появлявшееся в эти дни томительное чувство обреченности. И тут ее дыхание остановилось, а грудь словно перехватило, когда она услышала в трубке мягкий — необычно мягкий — голос Уэстона:
— Я обдумал ваше предложение и решил принять его.
— Простите?.. — Хэлен с трудом обрела дар речи. Неужели он имеет в виду то, о чем она страшилась подумать? Нет, нет, не может быть, чтобы все это происходило с ней наяву! В чем ее вина, чем она заслужила это наказание? Он намеревается поймать ее на слове, слетевшем с ее губ в беспамятстве! Да, находясь в помраченном рассудке, она имела безумие предложить подвергнуть испытанию ее целомудрие… И этот негодяй теперь требовал обещанное!
— Вы слышите меня? — спросил Уэстон как ни в чем не бывало, и пунцово-красное лицо Хэлен мгновенно побледнело.
Она бросила ему вызов, и он принял его! Ни разу, ни разу в жизни девушка не произносила столь постыдных, глупейших, непростительных слов! И он, только он и никто другой, заставил ее сделать это!
— Вы, кажется, онемели? — В его голосе прозвучали едкие нотки. — В семь я подъеду за вами к вашему дому. Если только, — предположил он с вкрадчивостью, в которой Хэлен послышалось что-то угрожающее, — факт, который вы предложили доказать, имеет место!
Какой гнусный негодяй! Что подумает невеста о его мерзком поведении? Лицемер! Обвинять ее в отсутствии нравственности, а самому из-за минутной прихоти, разумеется, решиться на подобный опыт с женщиной, которую он едва знает и к которой, без сомнения, не чувствует ни любви, ни уважения.
Мобилизовав все свое мужество, Хэлен проговорила как можно более надменно:
— Я не лягу с вами в постель, мистер Уэстон!
И пришла в полное смятение, так как в ее воображении невольно возникла дьявольски соблазнительная картина — он и она вдвоем, их обнаженные тела сплелись в тесном объятии на шелковых простынях… Видение предстало перед ней с потрясающей ясностью. Тут же испытав жгучий стыд за свои неприличные фантазии, Хэлен услышала его голос:
— Я и не просил вас об этом, мисс Килгерран. — В его словах прозвучала усмешка. — Вы предложили мне поговорить с вашим отцом, помните? Вы сказали, что ему удастся убедить меня в том, в чем вы потерпели полную неудачу. На мой взгляд, большую вероятность представляет образ двуличной мисс, но, прежде чем переговорить с вашим начальством, я желал бы удостовериться, что не совершу несправедливости. Итак, сегодня вечером в семь.
И когда Хэлен издала жалкий, сдавленный звук, по-видимому, означавший вымученное согласие, Уэстон безжалостно, с презрительным высокомерием добавил:
— Если и дойдет до того, что я захочу провести с вами ночь, я сообщу вам об этом. И вот тогда у вас не останется ни малейшего шанса, учтите это, мисс Килгерран.
Несколько долгих, полных отчаянного смятения мгновений Хэлен смотрела на замолчавшую трубку, перед тем как наконец положила ее на место. При этом она машинально отметила, что рука ее дрожит; более того, ее всю била нервная дрожь. Уэстон обладал способностью обращать ее в жалкое ничтожество. Ей захотелось спрятаться под стол и никогда не вылезать наружу. Девушка успела забыть, что сама же предложила Уэстону поговорить с ее отцом, узнать у него, какая из его дочерей является матерью близнецов. Все, о чем она думала в те дни, был сумасшедший вызов, который она бросила Уэстону в минуту отчаяния. И опять перед ее глазами промелькнула постыдная картина: большая кровать и два тела, сплетенные в объятиях… О, ужас, неужели она начинает снова? Хэлен закрыла горящее лицо ладонями и прерывисто вздохнула.
Надо немедленно взять себя в руки, нельзя допустить, чтобы подобное состояние продолжалось. Стоит ей лишь подумать об Уэстоне, как в голову лезут самые безумные мысли. А ведь это совсем не похоже на нее.
Большинству женщин, которые встречаются этому человеку на пути, его облик навеял бы самые невероятные фантазии. Хэлен вполне могла это понять, она не была глупенькой или наивной. Но она не относила себя к большинству женщин. У нее никогда не возникало желания иметь над собой господина, который распоряжался бы ею в постели или вне ее, и еще меньше желания было иметь любовника, который мог бы сделать ее рабыней собственной чувственности. Но почему Уэстон приходит ей на ум в подобной связи? Ведь это просто смешно и нелепо. Если бы она и стремилась обзавестись любовником, Виктор Уэстон не стал бы ее избранником. Он — человек опасный, а она достаточно разумна.
Хэлен только покачала головой и глубоко вздохнула. Так приятно быть хозяйкой себе, кроме того, она — всеми уважаемая, высокооплачиваемая служащая одной из наиболее престижных фирм, специализирующихся на налогообложении. И как только Элизабет начнет зарабатывать и сможет обеспечить себя и ребятишек, Хэлен переедет в собственную квартиру и полностью сосредоточится на продвижении вперед и вверх по лестнице избранной ею профессии. А недавнее столкновение с Виктором Уэстоном — всего лишь результат дурацкого стечения обстоятельств, и очень скоро ее жизнь снова вернется в прежнее русло, вновь станет предсказуемой, ровной, безопасной. Хэлен без малейшего удовольствия ожидала встречи с этим ужасным человеком, но она решила смотреть на нее как на необходимую ей страховку. Отец расскажет правду. И Элизабет уже должна вернуться, она подтвердит слова отца. Покажет свидетельство о рождении близнецов. Даже у Виктора Уэстона не найдется, что возразить против этого.
От этих мыслей Хэлен повеселела и до конца рабочего дня успешно занималась делами, а возвращаясь домой в общественном транспорте, заставила себя не думать о предстоящей встрече.
Однако когда она оказалась в своем новом жилище, досадное, раздражающее чувство снова всплыло откуда-то из глубины души и принялось мучить ее. Не слишком ли самоуверенно она решила, что сумеет сохранять достоинство в его обществе во время поездки в Кент? Путь назад, правда, будет легче, потому что всю обратную дорогу ему придется рассыпаться в извинениях.