Лин Уормсли - Пленники любви

— Виктор! Не надо! Не покидай меня теперь. О Виктор, я люблю тебя, я так люблю тебя!

Она увидела, как вздрогнули его плечи, и, привстав на колени, вскричала с отчаянной мольбой:

— Но почему, почему? Скажи мне, что случилось?

Виктор поднял голову и замер, из его губ вырвалось проклятье, нарушившее неподвижную тишину и потрясшее девушку. Проследив за его взглядом, она увидела на тропинке, невдалеке от них, неподвижную фигуру.

Дождь уже закончился, солнце пробилось сквозь быстро тающие облака, но этот человек держал над головой большой красный зонт. Этот зонт напоминал жирный восклицательный знак. Не успела Хэлен отметить эту деталь, как незнакомец повернулся, закрыл зонт и, опираясь на него, как на трость, пошел по тропинке назад.

Вспыхнув от смущения, девушка торопливо натянула на себя одежду. Промокшая ткань липла к телу, но ничто не могло сравниться с ужасным чувством, которое она испытывала. Виктор, наверное, тоже переживает сейчас не меньшее отвращение. Видимо, чутье подсказало ему, что за ними наблюдают, и он оставил ее потому, что ощутил присутствие постороннего.

Хэлен обернулась к нему, на ее ресницах дрожали слезы:

— Как я ненавижу любителей поглазеть!

Глаза Виктора мрачно блеснули:

— Здесь общественная территория. А человек этот не просто любитель поглазеть. Это Патрик Райт, мой шеф, отец Стефани.

Хэлен уложила малышей по кроваткам, поцеловала их в румяные щечки, подождала, пока их глазки затуманил сон, и бесшумно вышла из комнаты.

Чувствуя ставшую привычной тяжесть на сердце, сжав губы, она быстро спустилась вниз, вышла в теплый неподвижный воздух раннего августовского вечера и присела на крыльце, стараясь привести в порядок свои чувства, что в последнее время ей плохо удавалось.

Девушка пыталась убедить себя, что ее жизнь снова входит в прежнюю колею и скоро все потечет по-старому. Она вернулась из Португалии с горячей решимостью забыть Виктора Уэстона и все, что с ней там случилось, погрузилась в работу, нашла чистенькую квартирку неподалеку от конторы, выехала из цоколя, который разделяла с Дженни, все еще раздумывающей, стоит ли ей переезжать к Генри.

Сейчас она, взяв недельный отпуск, жила у отца в ожидании, пока в ее новую квартиру привезут купленную мебель. Но лихорадочная внешняя деятельность была бессильна избавить Хэлен от приступов мрачной тоски, и вместо того чтобы постепенно становиться все реже, они, напротив, наступали все чаще.

Она не могла забыть Виктора и не могла перестать любить его. Она любила его даже еще сильнее, чем прежде, теперь, когда понимала суть его души. Он всегда находился рядом с ней, преследовал ее и постоянно проникал в ее мысли, обходя бдительную стражу.

Возвращение назад на виллу после окончания рокового празднования дня рождения Клодии осталось черным пятном в памяти девушки. Виктор был молчалив и подавлен, упорно не реагировал на капризные реплики Стефани, которая тоже наконец замолчала и принялась смотреть в окно, по-детски обиженно выпятив нижнюю губу. А Дэйв, лукаво оглядев сырую и помятую одежду на Хэлен, откинул голову на кожаный подголовник и погрузился в сон до самого окончания поездки.

Патрик Райт, к счастью, остался погостить в доме Клодии. Для Хэлен это было единственным утешением. Когда он и Клодия провожали гостей, он сказал дочери, что приедет на виллу завтра. Клодия держала его под руку, и ее лицо сияло от радости, потому что он все-таки сумел выбраться и приехал на ее праздник. Хэлен чувствовала себя совсем больной от мучительного смущения и не поднимала на него глаз.

Остаток вечера она провела в своей комнате, а утром узнала, что Виктор уехал.

— Улетел в Лондон самым ранним рейсом, — объявил Дэйв Кронсби, встреченный Хэлен на пути в кухню, где она собиралась приготовить чашку черного кофе — единственную пищу, которую был способен осилить ее желудок этим утром. — Он просил передать это вам.

Дэйв протянул ей конфискованный Виктором портфель и, приподняв бровь, произнес сухо:

— Как я вижу, доспехи снова на месте.

Разумеется, он имел в виду ее темно-синюю юбку и строгую белую блузку. Хэлен пожала плечами — мнение Дэйва ее мало волновало, сейчас она старалась только не дать вырваться на волю потоку слез, которые внезапно подступили к горлу.

Виктор уехал! И не нужно было уметь предсказывать будущее, чтобы угадать, что он уже не вернется. По крайней мере, пока она здесь. Ни записки, ни прощального слова, только портфель. Хэлен открыла ему душу, призналась в своей любви. Если у него было сердце, почему он не нашел для нее хотя бы слово сожаления? Одно слово…

Видимо, его будущий тесть приказал ему уехать, взволнованно подумала девушка. Человеку, способному изменить его драгоценной дочери с другой женщиной, нет прощения. Хэлен не желала видеть его женатым на этой ужасной женщине, но она не хотела и того, чтобы он всю жизнь ненавидел ее за то, что она разрушила его карьеру. Несомненно, Виктор будет винить в случившемся ее, и, наверное, справедливо. Ему ведь удалось держать себя в руках до тех пор, пока она не раздразнила его, затеяв нелепый флирт с Паоло…

— Вы, часом, не заболели? — спросил внезапно Дэйв, пристально глядя на девушку. — Или вчера случилось что-то такое, о чем мне не следует знать? Виктор тоже был бледнее смерти, когда вечером пришел сообщить мне, что улетает, и передал ваш портфель.

— Правда? — Хэлен постаралась изобразить равнодушие. — Нет, я не заболела. — На второй его вопрос она не сочла нужным отвечать. — Я слишком много вчера выпила, — быстро солгала она и предложила, похлопав рукой по портфелю: — Теперь, когда он отдал документы, мы можем вместе поработать над ними. Ведь все-таки предполагается, что вы приехали сюда за этим?

К обеду девушке пришлось выйти, невозможно было прятаться бесконечно. Она испытала смертельный ужас, увидев за столом Патрика Райта. За весь обед она с усилием проглотила только одну ложку супа, несмотря на то что Райт разговаривал с ней с дружеской приветливостью, ничем не выдавая, при каких обстоятельствах видел ее вчера со своим будущим зятем. И Стефани вела себя нормально. Если бы отец рассказал ей, чему был свидетелем, она давно уже выцарапала бы Хэлен глаза.

Видимо, это означало, что Патрик Райт предпочитает смотреть на происшествие сквозь пальцы. Мужчины относятся с пониманием к подобным вещам. Вполне вероятно, что он не хочет терять первоклассного исполнительного директора. А Виктор, несомненно, представил неловкий инцидент как мимолетное развлечение с развязной девицей, которая сама навязалась ему — абсолютно ничего серьезного. Большинство мужчин весьма спокойно примут такое объяснение, многие легко простят подобный грех. И Патрик Райт, очевидно, один из них!

Аппетита абсолютно не было, Хэлен положила вилку и сказала:

— Извините, я хотела бы заняться работой.

Она уже почти вышла из комнаты, когда ее остановил мягкий голос:

— Вы разрешите отнять у вас минуту времени?

Хэлен напряглась. Вот оно! Сейчас Райт велит ей убираться вон. Сначала он приказал уехать Виктору, теперь ждет, когда удалится она, чтобы потом рассказать обо всем дочери.

Девушка с замиранием сердца обернулась и взглянула на грозного председателя правления фирмы «Райт и Грехем», ожидая прочесть в его глазах холодное презрение, но вместо этого увидела на этом немолодом лице удивительную смесь тревоги и сочувствия.

— Вы, наверно, скажете, что все это меня не касается, но считаю своим долгом предупредить вас. Вы играете с огнем. Я знаю Виктора уже много лет, восхищаюсь им и уважаю его, открыто признавая, что, хотя номинально возглавляю фирму я, не кто другой, как Уэстон, является ее мозгом, обеспечивающим успех. Он мне почти как сын. Но в то же время я не питаю никаких иллюзий. Если ваши отношения с ним будут продолжаться и дальше, вас ждут серьезные огорчения.

Девушка молча смотрела на него. В горле у нее пересохло. Он предупреждает ее. Он сделает все, чтобы его дочь не узнала об интрижке жениха с этой бухгалтершей!

Внутренне сжавшись, Хэлен пробормотала хрипло:

— Вы не поняли. В том, что случилось, виноват не Виктор.

Ей понадобились все ее силы, чтобы, подавив стыд, напомнить пожилому человеку о том, что ему довелось увидеть вчера. Но вся ответственность лежит полностью на ней…