Бренда Джойс - Пленница

При этой мысли в его голове промелькнули две картины: залитая его собственной кровью людная площадь — и мокрое от слез прекрасное лицо, прижатое к толстым прутьям решетки.

Ксавье с трудом удалось отогнать от себя эти мрачные мысли.

— Как чувствуют себя мои люди? — спросил он у Джовара.

— Жалуются, а что же еще остается делать пленным? — осклабился раис, пронзая врага холодным взглядом.

— Их по-прежнему держат в заключении? — Блэкуэллу рассказали, что его матросов упрятали в «парилку» — место, не имевшее ничего общего с баней.

— Не унывай, — хмыкнул Джовар. — Скажи спасибо, что они пока все живы. Их кормят, поят и даже выпускают на час прогуляться.

— Как собак, — стараясь держать себя в руках, добавил Ксавье.

— Как американских псов, коими они и являются, — с нарочитой небрежностью ответил Джовар.

— Слава Богу, среди них нет хотя бы шотландских гадюк, — брезгливо сказал Ксавье.

— А ну-ка встань, пес! — прорычал Джовар, вскочив на ноги и выхватив клинок.

Ксавье тоже вскочил, приготовившись дать отпор, хотя у него не было оружия.

Тут же вскочили паша, Джебаль и Фарук.

— А ну, хватит! — грозно рявкнул паша. — Сядь, Джовар!

Джовар медленно опустился на место, прожигая Ксавье холодным пламенем жестоких глаз.

Паша, шумно отдуваясь, примирительно улыбнулся Ксавье:

— Раис Блэкуэлл, прости эту выходку моего неразумного раба. Не беспокойся, он получит по заслугам за то, что проявил такую невоспитанность.

— Ничего, я не обижаюсь, — сказал Ксавье, покосившись на горевшего от ярости и унижения Джовара.

— Ах, как ты великодушен! Садись же, кушай, пей, — предложил паша, опускаясь на место.

— Итак, — многозначительно улыбнулся Фарук. — Решил ли ты стать одним из нас, раис Блэкуэлл?

Гомон за столом мгновенно стих. Ксавье замер. Сейчас все решится. Он физически чувствовал, как соседи прожигают его взглядами.

— Вы поставили меня в крайне нелегкое положение, — осторожно начал Ксавье. — Я всегда считал себя патриотом своей страны. Тем не менее я ценю оказанное доверие.

— Но ведь ты отдаешь себе отчет в своих поступках? — настаивал Фарук.

Джовар нетерпеливо подался вперед.

— Мне еще требуется время, — медленно произнес Ксавье. — Я должен как следует подумать, прежде чем отвернуться от своей веры, своей родины и товарищей. Такое решение принять крайне тяжело.

— За два дня можно было обдумать десять таких решений! — перебил Джовар.

— Дома я был очень богатым человеком! — заявил Ксавье.

— Здесь ты станешь в десять раз богаче. Ты получишь кучу денег, молодую жену-красавицу и большой дворец. — Фарук улыбался одними губами.

Паша поднялся с места. Все как один повернулись к нему.

— Или ты с нами, или против нас! — промолвил он, с трудом сдерживая закипавший гнев. — Ты умный человек, раис Блэкуэлл. Какое решение ты принял? У тебя нет иного выбора.

Ксавье промолчал. Он пытался прикинуть, означает ли его отказ немедленную смерть.

— Я могу предложить тебе больше, чем имеют все мои раисы, даже Джовар — а ведь он командует всем моим флотом! — горячо продолжал паша. — Ты в жизни своей не видал столько золота!

Джовар побледнел. Светлые пряди прилипли к мокрому от пота лбу.

— Пятьдесят процентов, — отчеканил паша, блестя темными глазами. Под его взглядом Ксавье стало не по себе. — Половина всей добычи. Лучшая половина. И все оттого, что я желаю, чтобы ты мне служил, раис Блэкуэлл.

— Не верю своим ушам, — солгал Ксавье, медленно вставая. Он не сводил взгляда с паши, человека, по большому счету ответственного за смерть Роберта. О, Ксавье питал к нему ненависть намного большую, нежели к Фаруку или даже к Джовару.

— Итак, ты согласен, — заулыбался было паша.

— Нет, — отрезал Ксавье. Он больше был не в состоянии притворяться и решил пойти ва-банк: вдруг его все-таки не умертвят немедленно, а понадеются, что в один прекрасный день он все же передумает. — Нет, — повторил он.

Паша растерянно крякнул. Джовар с Джебалем мигом оказались на ногах — впрочем, как и все в зале, и все до одного — за исключением рабов — тянулись к кинжалам и ятаганам.

— Как?! — взревел паша. — Ты посмел отказать мне?!

— Да, я отказываюсь, — раздельно произнес Ксавье. Его сердце бешено колотилось, пот тек по вискам.

Паша побагровел от ярости. Он смачно сплюнул и закричал:

— Крови! Я желаю его крови — всей до капли!!!

И вдруг где-то поблизости раздался дикий женский визг:

— Не-е-ет!!!

Охваченная ужасом, Алекс следила за происходящим через глазок. Вот Блэкуэлла окружили янычары, и двое из них грубо схватили капитана за руки. Мгновением позже он уже был в кандалах.

Она увидела, как к ручным кандалам присоединили ножные, а потом Ксавье поволокли из-за стола.

— О Боже! — вырвался у нее хриплый шепот. В широко раскрытых глазах плескался ужас.

Мурад подхватил хозяйку, и она, дрожа, повисла на нем. Что же теперь делать? Ну неужели она отыскала живого, настоящего Блэкуэлла, чтобы тут же потерять? Не повлекло ли вмешательство в ход истории еще более раннюю гибель ее героя?

— Алекс, Аллахом тебя молю, — ворвался в ее сознание шепот Мурада, — веди себя спокойно! Мы не одни здесь! — Встряхнув ее для убедительности, раб продолжал: — Мы ничем не сможем им помешать. Пойдем со мной. Сейчас же!

— Но ведь они его убьют! — ахнула она, вцепившись ему в жилетку. — Мы должны остановить их!

Бешено вырываясь из рук раба, она и не заметила, как оцарапала щеку о грубо оштукатуренную стену каморки. Ее взгляд снова обратился к глазку.

Сначала она не заметила Блэкуэлла и решила, что его куда-то увели. Скорее всего на какое-нибудь лобное место, где рубят головы и сжигают преступников и предателей. Но нет, вот же он, в окружении солдат. Если капитан и испытывал страх, то никак этого не выказывал. Его прекрасное лицо было каменно непроницаемым.

Алекс едва не стало плохо от радости. Слава Богу, он пока жив. Но надолго ли? И что теперь делать?

— Пойдем же! — потянул ее Мурад.

Алекс не отвечала. Что за глупость — отсиживаться у себя в комнате, тогда как на кону жизнь ее Блэкуэлла! Она обязана найти какой-то выход. Он не имеет права погибнуть сейчас. Алекс торопливо окинула взглядом зал. Испуганно охнув, она пристально уставилась в дальний его угол. Там стояли паша, к которому она мгновенно воспылала неукротимой ненавистью, и еще трое мужчин. Судя по виду, они о чем-то спорили. Джебаль находился справа от отца.

Джебаль! И в сердце ее снова вспыхнула надежда. Алекс готова пойти на все, наобещать ему что угодно — только бы он сохранил Блэкуэллу жизнь!

— Джебаль! — воскликнула она. — Мне надо поскорее к Джебалю! Я знаю, он поможет, он спасет его!

Мурад едва успел ухватить ее за руку и остановить. Иначе она сломя голову понеслась бы в ту часть дворца, где не положено появляться ни одной женщине — а уж тем более жене Джебаля.

— Алекс! Ты не в состоянии рассуждать здраво! Ты вообще не в состоянии рассуждать!

— У меня нет на это времени. Пожалуйста, Мурад, помоги мне, помоги немедленно!

— А я что делаю, Алекс? Я спасаю тебя от самой себя!

Алекс не сразу поняла значение этих слов. Значит, он готов позволить Блэкуэллу умереть, и пальцем не шевельнув для его спасения! Разъярившись от такого коварства, она с неожиданной силой оттолкнула раба и проскочила мимо него. И помчалась со всех ног! И врезалась в живую преграду.

Алекс вскрикнула от неожиданности.

Зу смотрела ей в лицо, и по ухмылке первой жены было ясно, что она — знает!

Алекс испуганно отшатнулась к стене.

Джебаль услышал женский вопль, и теперь он никак не шел у принца из головы. Он не уловил ни слова из горячего спора между отцом, Фаруком и Джоваром, решавшими участь Блэкуэлла. Ибо Джебалю было ясно: голос, издавший этот вопль паники и протеста, принадлежал его второй жене, Зохаре. Но почему? Он был в смятении.

Ведь Зохара знать не знает этого Блэкуэлла, верно? Или они были знакомы в Америке? Иначе с какой стати ей так беспокоиться о его судьбе, о его казни?

Джебаль машинально обернулся и вопросительно поглядел на ту стену, в которой были устроены глазки для женщин. Ему всегда казалось, что он понимает ее. Правда, она была американкой и не походила на других женщин из привычного ему окружения. Даже посмела отказаться стать его настоящей супругой. Однако это было вполне извинительно — ведь бедняжка так тяжело переживала безвременную смерть своего первого мужа! А в остальном Зохара очень нравилась ему: такая нежная, полная жизни и сердечной доброты. Может быть, эта доброта и стала причиной переживаний из-за Блэкуэлла? Насколько Джебаль знал Зохару, она была готова биться до последнего, чтобы спасти жизнь кому угодно — даже самому ничтожному рабу.