– Я не об этом…
Дверь щелкнула и, увидев капитана, Анжела как по команде вскочила на ноги и, молниеносно собрав посуду, вылетела из каюты.
Он смотрел на меня изучающе:
– Может, ты поможешь прояснить мои воспоминания?
– Что? – пискнула я.
Мои связки каждый раз будто сдавливала невидимая рука в его присутствии.
Мужчина со скучающим видом, стал медленно приближаться.
Нет. Только не подходи близко.
Капитан обогнул меня и потянулся к своей подушке:
– Не подскажешь, чьё это? – он выудил из-за матраса кружевной лоскут.
Черт! Вот почему я не нашла их.
– Ты же была здесь в ту ночь, значит должна знать, кому они принадлежат, – его голос звучал лениво, казалось, его не интересует ответ, потому что он уже сделал выводы.
Я была уверена, что он ничего не помнит. Почему сейчас?
– Отвечай! – потребовал капитан, куда более настойчиво, – та блондинка утром… это ведь была ты.
В то ранее утро мой и без того беспокойный сон нарушил щелчок двери, двое ввалились в каюту. Капитан неуверенно держался на ногах, а на нем висела девушка, смахивающая на резиновую куклу.
К горлу подкатил очередной приступ кашля, и сейчас я могла думать только о том, как не выдать себя, несмотря на неловкость ситуации.
Капитан стал неторопливо раздеваться, но обессилено опустился на кровать. Девушка принялась услужливо стягивать с него джинсы, когда мужчина откинулся на подушки. Она запустила себе руку под фартук, и в темноте каюты послышался звук расстёгивающейся молнии:
– Мой капитан, – томно прошептала путана, – я стану для вас особенной…
Ее прервал кашель. Мой кашель.
Черт! Ну почему сейчас?
– Новенькая? – она пыталась разглядеть меня, непривыкшими к темноте глазами.
Я увидела, как капитан накрыл лицо ладонью:
– Проваливай, – пробормотал он.
Никто не пошевелился. Я словно оцепенела.
– Проваливай, я сказал! – невнятно рявкнул он снова.
Наконец, немного придя в себя, я тихонько поднялась и двинулась к выходу.
– Резиновая, я тебе сказал.
Я замерла у двери, когда мимо меня промчалась разъярённая путана, едва не сбив с ног:
– Сука, – прошипела она мне в лицо.
Ещё несколько минут после ухода официантки я не могла пошевелиться.
Что сейчас произошло?
Сначала притащил шлюху, потом выгнал.
Ответом мне послужил храп. Судя по всему, он просто не в состоянии.
Повинуясь любопытству, я бесшумно приблизилась к кровати. Сейчас, когда он так крепко спит, я могла бы его убить…
Но что-то мне подсказывало, что это не лучшая идея.
Я тихо забралась на кровать и вгляделась в грубые черты. За этот месяц я сделала вывод, что он не бреется и не стрижётся, именно поэтому вся эта грива в таком неухоженном состоянии. Сейчас спящий и обнаженный он казался мне весьма безобидным, поэтому я бесстрашно коснулась татуированного предплечья, желая разгадать природу его шрамов. Ожоги? Кажется ожоги. Спина, руки, плечи и даже немного грудь…
Что же с ним случилось?
Моя рука скользнула по его груди.
– Нет… – шепнул он, и я, вздрогнув, отскочила, – нет, пожалуйста… Выходите… Ну же, выходите, – шёпот звучал надрывно, – это приказ… – он словно в бреду метался по подушке, – умоляю…
Его глаза все ещё были закрыты. Он спит.
Ему снится кошмар?
Мне вдруг захотелось остановить это.
И прежде чем я успела подумать, моя рука уже коснулась его щеки:
– Тише, – я провела по волосам, – тише. Это всего лишь сон, – равно укрощению льва, – все хорошо…
Он перестал метаться:
– Простите… – бормотал он болезненно, – это моя вина… – едва разборчиво.
Эти ожоги, кошмары, странное существование… Мне вдруг стало жаль его.
Должно быть, так выглядит стокгольмский синдром в действии.
Он продолжал что-то бормотать, когда я обхватила косматую голову чудовища и прижала к груди:
– Все закончилось, – прошептала я, – забудь. Все прошло. Больше не будет болеть.
Уже начало светать, когда я, наконец, пришла в себя и собралась вернуться на своё привычное место на полу. Я осторожно высвободила руки и, уже было собралась слезть с кровати, когда сильная рука сжала мое запястье:
– Мой ангел, – он прошептал едва слышно, и я подумала, что мне показалось, – останься со мной.
Должно быть снова бредит. Я обернулась и дёрнулась в страхе: чёрные глаза пристально смотрели на меня…
Уже через секунду я оказалась прижата к матрасу огромным монстром.
Какая же я дура! Чего мне не спалось на своём месте? С чего я вдруг решила испытать судьбу, забравшись в клетку к дикому зверю?
Мужчина нависал надо мной. Вот он поднял свою руку, и я зажмурилась от страха. Теперь мне точно конец. Он не оставит без внимания мое вторжение в личное пространство.
Грубая ладонь осторожно коснулась моей щеки…
Что он делает?
Это не похоже на изнасилование.
Он гладит меня?
– Мой ангел… – от этого голоса по телу каждый раз пробегали мурашки.
Большая ладонь зарылась в мои растрёпанные волосы. Он слегка притянул меня за шею, отчего мой рот невольно приоткрылся. Его глаза загорелись. Ещё секунда. И его горячие губы накрыли мои. Влажный язык проник в мой рот. Слишком настойчиво, чтобы оставаться безучастной.
Может всему виной ранее утро и мое полусонное состояние. А может любопытство, которое снедало меня. Или же осознание безвыходности моего положения. Это рано или поздно должно было случиться.
Я поддалась ему…
Ответила на его требовательный или же, скорее, просящий поцелуй, тогда, когда он уже готов был отступить.
Мой язык легко скользнул по его губам, словно предлагая продолжить. И он принял предложение незамедлительно. С тихим рычанием он прикусил мою нижнюю губу, заставляя меня издать невольный стон.
– Ты сама напросилась… – темнота его глаз сейчас была глубже океана.
Я затаила дыхание. Он снова неторопливо приблизился и теперь коснулся своим горячим ртом моей шеи. Руки сжимали меня все сильнее. От его прикосновений по телу начал разливаться огонь. Его грудь согревала мой живот, а руки нежно гладили бёдра. Смесь странных чувств и ощущений заполонила мое естество, не оставляя места мыслям.
Но тут я почувствовала, как гипюровые трусики стали сползать по ногам и это вырвало меня из безмятежного состояния, возвращая к реальности. Я застыла, словно ледяная скульптура, когда его рука скользнула между тесно сжатых ног.
Капитан отстранился, чтобы взглянуть на меня:
– Ты боишься меня, – в его голосе не прозвучало и намёка на вопрос.
Он не стал настаивать и, к моему удивлению убрал руку. Однако его хмурый взгляд все ещё продолжал изучать меня. Костяшками пальцев он погладил мою щеку, легко пробежался по губам. И порывисто выдохнул, когда я приоткрыла рот, под тяжестью его пальцев.
Капитан прикрыл глаза, будто собираясь с мыслями:
– Я… – голос прозвучал хрипло. Он открыл глаза и снова посмотрел на меня, – я не хочу, чтобы ты боялась…
Что бы это могло значить? На корабле-притоне заполненном рабами и пиратами, в клетке со львом… Он хочет, чтобы мне не было страшно?
Я даже себе не могу уже доверять. А это ещё хуже прочего, потому что мое тело заставляет меня делать странные вещи, которые приводят к непредсказуемым последствиям.
Как сейчас. Когда мои пальцы против моей воли коснулись губ, обрамлённых бородой.
Казалось, его глаза расширились в удивлении пропорционально моим.
– Невыносимая, – прошептал мужчина, поймав мою руку, – я не могу… Ты слишком чиста, для всего этого дерьма.
Он поцеловал мои пальцы, а затем снова приблизился, только лишь, чтобы слегка коснуться моих губ, не обращая внимания на мое плохо скрываемое изумление. Лёг рядом и легко притянул меня к себе, бережно уложив мою голову на своё плечо.
Даже если бы я хотела, я бы вряд ли смогла выбраться из этого на удивление нежного плена.
Уже через несколько минут его дыхание выровнялось, и я сделала вывод, что он, наконец, уснул.
Я дотронулась до своих саднящих от поцелуев губ.
Что это сейчас было?
Он целовал меня. И в его действиях не было и намёка на грубость или принуждение.