– Я не хочу… – она с трудом подбирала слова, – не хочу обременять свою… маму. Если она узнает, что я забеременела без мужа, то сойдёт с ума и, скорее всего, заставит меня вернуться домой, чтобы заботиться обо мне… о нас, – она вдруг улыбнулась, – мне нужен «жених», чтобы я могла познакомить его с родными, и они были спокойны, что у меня все в порядке. Придумаю, что-нибудь типа: не хочу свадьбу с животом, и так буду ее откладывать, пока все не уляжется.
Быстро прикинув варианты, я достала телефон и, не говоря ни слова, набрала номер:
– Будет тебе «жених»! – ухмыльнулась я, – привет, красавчик. Помнишь, как я уберегла тебя от увольнения, будучи уверенная, что спасаю тебе жизнь, – Коллин в очередной раз принялся просить прощения за тот инцидент. Именно поэтому мой выбор пал на него, двух зайцев одним выстрелом: и подруге помогу и от этого прилипалы, с его бесконечными извинениями отделаюсь, – есть дело. Сделаешь – считай, что мы квиты.
– Я весь в твоём распоряжении, принцесса, – не раздумывая отозвался он.
– Не в моем. Передаю тебя в распоряжение моей подруги. Ей нужен фиктивный жених. Но придётся постараться. Если схалявишь, больше шанса расплатиться не предоставлю.
– Понял-понял. Твёрдая почва под ногами меняет людей. На корабле я не замечал твоего железного характера. Была бы ты парнем, я был бы от тебя без ума, – засмеялся Коллин, – я помогу твоей подруге. Приходите завтра на открытие моей кондитерской. Все обсудим.
– Договорились, – я положила трубку, – ну с этим делом разобрались. Завтра пойдём знакомиться с «папочкой».
– Ты уверена, что все нормально? – на следующий день Джо все ещё продолжала осыпать меня сомнениями.
Мы вошли в кондитерскую:
– Эй, Коллин. Или как там твоё настоящее имя, – с этими псевдонимами я совсем запуталась, поэтому предпочитала продолжать называть их всех так, как привыкла, – пришла твоя «невеста».
Коллин вынырнул из-за стойки и направился к нам:
– Добро пожаловать! – воскликнул он радостно, – вы просто обязаны отведать этих восхитительных булочек, – он с удовольствием уплетал кондитерские изделия.
– Будешь столько есть, клиентам ничего не останется, – усмехнулась я, – спасибо за предложение, но мне нужно закончить кое-какие дела. Поэтому оставляю Джо на тебя. Присоединюсь к вам позже.
– Отлично, мы как раз успеем обсудить «дело», – он заговорщически приподнял бровь, – а к вечеру устроим тусовку для своих. Остальные тоже собрались прийти.
Я кивнула, подмигнула Джоди и покинула кондитерскую. Сегодня у меня появилось одно важное дело. По чистой случайности я наткнулась на статью в какой-то «желтой» газете, которая гласила о моем «счастливом воскрешении». Пока я понятия не имела, что с этим делать, но ненароком привести журналистов на конфиденциальную встречу моих друзей мне явно не хотелось.
Уже несколько недель я замечаю одну и ту же машину в местах своего обитания. Если это не было совпадением, и папарацци готовят скандальную статью, то я должна попытаться узнать, что именно им известно. Не хотелось бы, чтобы мои «морские» друзья пострадали, когда журналюги начнут копать о том, где я пропадала последние месяцы.
– Вот она!
Вот они.
– Элизабет Гринберг! Как вы оказались снова живой? – накинулся первый стервятник.
– «Чудесное воскрешение» или попытка мошенничества? – вторила чудаковатая блондинка.
– Собираетесь ли Вы вернуться в балет? – они всё напирали, осыпая меня градом вопросов.
Я стала пятиться, но толпа разъярённых журналистов не останавливалась.
К такому быстрому ответу на свои вопросы я никак не была готова. Они безошибочно нашли меня.
– Ваш жених сообщил, что помолвка все ещё в силе? – продолжали они свой натиск.
Чертов Алек! Конечно, без него не обошлось. Не смог сам всё выяснить, так подсунул сплетню журналюгам, чтобы они раскопали для него правду.
Моя нога вдруг подвернулась на бордюре и, сделав ещё пару неловких шагов назад, я вывалилась на проезжую часть.
Ну, наконец-таки тишина!
Кажется, я вывихнула лодыжку и больно ушибла руку, потому что попытка подняться отозвалась невыносимой болью.
Стервятники стоят неподвижно. Их взгляды были прикованы к чему-то позади меня. Все это – лишь доли секунд. И я вдруг осознаю, что на меня мчится фургон…
Ещё мгновение и будто тень потянула меня. Резкий рывок и машина с визгом проносится мимо.
Я отряхнулась и оценила состояние ноги. Дела плохи, придётся хромать пару недель. Папарацци все ещё стояли в шоке, однако не настолько, чтобы не сделать пару снимков того, как меня намеревалась сбить машина. Я выпрямила спину, собрав всю свою стать:
– Будьте готовы встретиться в суде, – ровным тоном произнесла я, – преследование нынче строго наказывается. Если добавить к этому мои увечья. И не забывайте, что травма создаст помеху, для моей дальнейшей карьеры…
Журналисты бросились наутёк. Как дети, надо же. Я улыбнулась и обнаружила рядом с собой мужчину:
– Спасибо, – даже не поднимая глаз, пробормотала я.
Неподалёку послышался крик:
– Вы в порядке? – видимо водитель фургона решил убедиться, что я жива.
– Все хорошо, – я отмахнулась, – простите, что так напугала.
Пожилой водитель, наконец, сбавил скорость и, подойдя ближе, осмотрел меня.
– Они вытолкнули тебя? – он озадачено озирался в поисках той толпы, что секунду назад окружала меня, – может, поедем в больницу?
– Нет-нет, я, правда, в порядке. Машина не зацепила меня. Этот джентльмен вовремя спас меня, – я бросила короткий взгляд на своего спасителя.
Солнце ослепило меня и я, сощурившись, успела выхватить лишь несколько деталей его образа: солнцезащитные очки, модная стрижка и строгий костюм.
Странно, я всегда думала, что «белые воротнички» не из тех, кто кидаются под колёса машины, чтобы спасти незнакомку. Хотя он вряд ли был обычным офисным служащим, скорее какой-нибудь большой начальник. От него словно пахнет властностью и покровительством.
Я снова предприняла попытку придать своей одежде сносный вид, когда старик удалился.
– Ты, правда, в порядке? – я замерла, услышав голос «незнакомца», – где болит? – он мёдом растекался по моим внутренностям.
Я одернула себя:
– Нигде! – немного более резко, чем планировала, ответила я и заковыляла обратно в сторону кондитерской.
С целой ногой я шла около четверти часа, теперь же обратная дорога, должно быть, займёт раза в три больше.
Не думать… Тут не о чем думать.
Просто иди!
Но сильные руки вдруг подхватили меня, не оставляя возможности сбежать.
– Хочешь обратно в кондитерскую? – как всегда, читает мои мысли.
– Нет, – холодно ответила я, пытаясь высвободиться, – не нужно. Сама как-нибудь!
– Не упрямься, принцесса!
Каков наглец!
– Если не отпустите, я буду вынуждена звать на помощь! – отчитывала я «спасителя».
– Зови. Тебя чуть было не сбила машина, и единственным героем на весь квартал ты уже завладела, – тихо говорил он, пресекая мои попытки вырваться.
Сердце бешено колотилось, и дело было явно не в моих жалких попытках вырваться.
– Поставьте меня уже! Негоже хватать на улице незнакомку и волочь ее в неизвестном направлении, – голос предательски срывался.
– Ну, направление-то известно. Вот мы и пришли, – он отпустил меня на пороге кондитерской, – а насчёт незнакомцев, – он протянул свою ладонь, – Тайгер Уинпирс.
– Элизабет Гринберг, – вложила я руку, в широкую ладонь, не сумев отказать себе в таком удовольствии, и на мгновение забылась, от этого прикосновения, – однако это ничего не меняет. Мне нечем отплатить Вам за спасение. Поэтому: спасибо, – я язвительно цедила слова, – но прощайте.
– Это и все? – усмехнулся он.
– Иногда даже попрощаться – много. Знаете ли, не все умеют это делать!
В груди закипало нечто, я чувствовала себя ядерной бомбой, готовой вот-вот взорваться и разнести в щепки навязчивого негодяя.
– Прости, – теперь я видела его лицо, кроме глаз, по-прежнему скрывавшимися за темными очками.
– Вам не за что извиняться! Мне больше не больно, – я дернула ручку двери и, неудачно наступив на больную ногу, едва не сложилась на пороге. Но он подхватил меня за талию и внёс в кафе.