— Обязательно, бабушка, — кивнул герцог и обратился к Джорджу и Авроре:
— Ужин ровно в семь. Питере покажет вам комнаты.
Вдовствующая герцогиня отправилась к себе. Дворецкий повел брата и сестру в холл. За лестницей виднелась еще одна большая комната, вероятно, старый холл. Аврора с нетерпением ждала, когда сможет получше рассмотреть этот великолепный дом.
«Он мог быть твоим», — прошептал насмешливый внутренний голосок, напомнив о том, что она потеряла. Но Аврора постаралась выкинуть из головы грешные мысли. Она сделала выбор, и теперь придется пожинать все, что посеяла. Разве она не хотела именно этого?
— Вижу, ты сумела поладить со старушкой, — прошептал Джордж, поднимаясь по ступенькам вместе с Авророй. — Почти всю дорогу провела в ее экипаже. Калли, очевидно, по-прежнему в дурном настроении.
— Мне куда лучше в обществе вдовы, чем с нашей сестрицей, — заметила Аврора. — Она мне нравится. Неглупа, остроумна и много знает.
— Что нам делать с Калли? — вздохнул Джордж.
— Это не наша забота. Мы помогли доставить ее домой, а остальное зависит от герцога. В конце концов она его жена. Кроме того, леди Мэри Роуз желает подыскать тебе подходящую невесту и собирается пригласить сюда целый рой девиц, — лукаво засмеялась Аврора. — Так и представляю себе скромницу, которая поймает тебя на удочку томными вздохами и умоляющими взглядами.
— А как насчет вас, мисс? — не остался в долгу Джордж.
— Сначала ты, братец, — хмыкнула Аврора и, остановившись на пороге спальни, весело махнула Джорджу рукой и послала воздушный поцелуй. — Увидимся за ужином, дорогой!
— Ну, мисс, наконец-то приехали, — объявила Марта. — Что за роскошный дом этот Хокс-Хилл! Взгляните только на спальню! Разве не прелестно?
Аврора огляделась и немедленно согласилась с горничной. Стены были обиты кремовым шелком и отделаны резными деревянными светло-зелеными панелями, на полу лежал розовый с зеленым восточный ковер. По сторонам мраморного камина стояли статуи ангелочков. Окна закрывали тяжелые шелковые шторы в кремовую и фисташковую полоску, подхваченные золотым шнуром. Над кроватью красного дерева возвышался балдахин кремового атласа с такими же занавесками. У одной стены стоял великолепный сундук красного дерева, перед окном красовались изящный инкрустированный столик с двумя стульями, а у кровати еще один, совсем маленький, но красивее Аврора не видела. На нем поблескивал хрустальный канделябр с восковыми свечами.
— А еще, — довольно заметила Марта, — здесь есть отдельная гардеробная для ваших туалетов, мисс, и комнатушка для меня, так что теперь не придется подниматься по ступенькам в мансарду.
— По-твоему, мы будем здесь счастливы? — поддразнила горничную Аврора. — — Да, и были бы еще счастливее, если бы не сами знаете что, — ехидно фыркнула Марта. — Покои мисс Каландры в дальнем конце коридора. Она и двух слов с вами не сказала с тех пор, как покинула Лондон.
— Все еще сердится, должно быть, за то, что я ей пригрозила. Но мне было куда интереснее путешествовать со старой герцогиней, — вздохнула Аврора. — Непохоже на Калли так долго злиться, но надеюсь, она скоро придет в себя. В конце концов, пока она не заведет друзей в здешнем обществе, у нее никого не будет, кроме меня.
— Вряд ли они достойны нашей герцогини, — съязвила Марта. — Приготовить ванну, мисс? Аврора кивнула:
— За ужином будут только Джордж, я и Валериан, но думаю, даже ради этого стоит потрудиться, верно?
Марта согласилась и, подойдя к стене, дернула за шнур сонетки Почти сразу же появилась горничная.
— Моя хозяйка желает принять ванну, — объявила Марта. — Будьте добры, распорядитесь, чтобы принесли горячей воды.
— Сейчас, мэм, — вежливо ответила девушка и присела, поскольку личная горничная была куда выше ее по положению.
Без пяти семь Аврора спустилась в гостиную, одетая в платье из сиреневого шелка. В разрезе верхней юбки выглядывала нижняя, в широкую сиренево-кремовую полоску. Круглый вырез был отделан крошечными пурпурными шелковыми фиалками, а рукава — кружевами — Добрый вечер, Валериан, — приветствовала она, сделав реверанс. — Кажется, я пришла слишком рано, поскольку Джордж еще не явился, а он никогда не опаздывает.
— Вы прекрасно выглядите, Аврора, — пробормотал герцог вместо ответа. Сегодня на нем были белые панталоны до колен, черный бархатный сюртук и шелковый жилет в черно-белую полоску. — Нет, ваш брат еще не пришел. Вам понравилась спальня?
— О да! И Марта очень рада, что получила свою комнатку. Весьма предусмотрительно с вашей стороны.
— Простите, ваша светлость, — вежливо сказал кто-то.
В дверях стоял камердинер Джорджа.
— Да, Уикем?
— Мастер Джордж просит его извинить, ваша светлость, но у него ужасно разболелась голова, и его, еще раз простите, наизнанку выворачивает. Он не сможет поужинать сегодня с вами. Предупреждал я его, чтобы надевал шляпу, когда садится в седло, да разве он послушает?
— Хорошенько лечите беднягу, — посоветовал герцог. — Надеюсь, к утру ему полегчает.
— Постараюсь, ваша светлость, — пообещал Уикем и поспешно удалился.
— Несчастный Джордж, — посочувствовала Аврора. — Его время от времени терзают страшные мигрени, и иногда, правда очень редко, расстраивается желудок. Что-то вроде приступа морской болезни. В детстве это случалось почти каждый месяц, а когда Джордж вырос, приступы стали реже. Маме приходилось сидеть у его постели и растирать ему виски.
— Расскажите о своей жизни на острове, — попросил герцог. Он взял Аврору под руку и, проводив в великолепно обставленную столовую, усадил справа от себя.
— Боюсь, эти подробности покажутся вам скучными и неинтересными, — засмеялась Аврора. — Должно быть. Каландра уже успела все уши вам прожужжать о том, как прекрасно мы проводили время.
— Ошибаетесь, ваша сестра передает лишь светские сплетни или без умолку болтает о модах, — горько вздохнул Валериан.
— Но во время путешествия… вы же пробыли несколько недель на корабле… — смущенно произнесла Аврора.
— Наш медовый месяц был весьма непримечательным, чтобы не сказать больше. Каландра либо хвасталась своим новым положением и титулом перед пассажирами, либо умудрялась заговорить их до смерти, описывая воображаемые балы, на которых ей предстоит побывать. По ночам же она мучилась морской болезнью, как по крайней мере утверждала. Я спал в каюте Салли, а Салли расстилала себе тюфяк у койки Каландры.
— О Валериан, мне ужасно жаль, — шепнула Аврора, порывисто дотронувшись до его руки.
Пальцы герцога судорожно сжались, стиснув ладошку девушки.
— Мне не следовало быть столь откровенным, Аврора. Прошу прощения, подобные вещи не для женских ушей. Я вел себя бестактно.
— Просто отказываюсь понимать Калли. Сестру словно подменили. Такой я ее еще не видела, — покачала головой Аврора и, покраснев, поспешно отняла руку. Кровь бешено стучала в висках, сердце болезненно сжималось. Господи, хоть бы он не заметил, что с ней сделало его прикосновение! Только сейчас она поняла, что все это время сравнивала своих новых знакомых с Валерианом Хоксуортом и сравнение отчего-то неизменно было далеко не в пользу первых. С таким настроением ей нелегко будет найти мужа! Нельзя питать к герцогу никаких чувств, кроме дружеских. Это тяжкий грех! Ведь Валериан — муж сестры!
— Давайте ненадолго забудем о моей жене, — предложил герцог, — и вы поведаете о своем детстве на острове Святого Тимофея.
— О, это было поистине сказочно, — начала Аврора. Возможно, ее воспоминания помогут Валериану лучше понять Калли, и между супругами наконец-то наступит мир. — Я в отличие от Джорджа совсем не помню Ямайки. Роберт Кимберли сразу же официально меня удочерил. Все документы были подписаны на Барбадосе, как рассказывала мама. Другого отца я не знала.
Слава Богу, хоть это правда! , — Мы никогда не ссорились. Конечно, я слышала, что многие братья и сестры частенько дерутся, но такого ни разу не случилось. Еще совсем маленькими мы придумали нечто вроде девиза и повторяли его лишь в самых важных случаях. Вы слышали, как мы клялись перед отъездом: один за всех и все за одного.
— Верно, — кивнул герцог, — но Калли так и не объяснила мне, что это значит. Очаровательно, поистине очаровательно. Продолжайте.
— Даже не знаю, что сказать… В нашем доме царила любовь. Мягкую и добрую маму легко было уговорить и даже обвести вокруг пальца. Папа был куда строже, но отнюдь не жесток, никогда не поднимал на нас руку, и нам очень редко удавалось умаслить его. Для нас выписали из Англии гувернера. Мы с Джорджем прекрасно учились и часто соперничали, кто лучше приготовит уроки. Калли же не слишком любила занятия и предпочитала вышивание, музыку и рисование. Мы с братом много ездили верхом я плавали, а Калли боится лошадей и терпеть не может воду. Кроме того, она быстро обгорает на солнце и поэтому не выходила из дому без шляпы и зонтика. Когда мы были маленькими, каждый день плескались в мелких заливчиках под присмотром Марты, но лет в шесть Калли поняла, что не желает купаться обнаженной, и с тех пор отказывалась ходить с нами. Едва только Джорджу исполнилось восемь, Марта велела ему входить в море в панталонах, а мне — в рубашке. Тогда мы никак не могли уразуметь почему, но послушались приказа. Марта иногда бывала ужасно суровой, и мама полностью на нее полагалась.