Adrialice - Плохая

Когда Гэбс доехал до логова, Нокс с Тришем уже были там. Надеясь на какие-то новости, парень буквально взлетел по лестнице. Но вместо новостей его ждала гнетущая атмосфера. По лицам парней Гэбс сразу понял, что что-то случилось. Внутри все свело.

— Что? Только не говорите, что с ней…

— Мы не знаем.

— Как это не знаете?

— Ее нет.

— Что?

— Мы пришли, а ее нет. Матрац перевернут, сумка брошена. — У Гэбса потемнело перед глазами.

— Где? Где она была?

— Здесь. На пятом этаже.

— Джен все это время была двумя этажами выше? — Парень сжал кулаки от осознания, что она была так близко!

— Да.

Гэбс выскочил на лестницу и поднялся наверх. Триш с Ноксом следовали за ним.

— Вот, та комната.

Они прохрустели ботинками по разбросанным стеклам и вошли внутрь. Гэбс увидел вещи и резко выдохнул. Потом медленно прошел и поднял сумку с пола. В ней лежали все вещи Джен, ничего не тронуто, даже пистолет. Рядом лежал пакет с продуктами и упомянутый матрац. Гэбс отдал сумку Ноксу, а сам, оглядевшись, вылез в окно. Он тоже знал выходы отсюда, и следовал самым быстрым из них. Спустился до четвертого, дошел по выступу до угла и посмотрел на крышу соседнего здания. Вроде все было, как обычно…кроме одного. Люк был заперт. Гэбс вернулся на лестницу и спустился на землю, после чего побежал в соседнее здание и поднялся там до выхода на крышу. Так и есть, засунута труба. Значит, убежала сама. Остается только один вопрос — смогла ли скрыться?

— Есть!

Довольный голос Джека, резко прозвучавший в тишине, заставил меня подпрыгнуть на диване. Я поспешила на кухню, где сидел мужчина, чтобы узнать причину радости.

— Программа заработала, Джен! Осталось ждать результатов.

Внутри меня поднялась волна радости. Неужели так быстро? Возможно, уже завтра у нас будет информация достаточная для шантажа. И я буду свободна, снова смогу выходить на улицу, не боясь, что меня ловят.

— Как думаешь, Джек, сколько нам ждать теперь?

— Не знаю, но вряд ли лягу сегодня спать. Что, не терпится на свободу?

— Еще как!

— Что ты сделаешь, как только сможешь свободно выйти на улицу?

— Не знаю.

— Лжешь! — Джек хитро смотрел на меня, в его взгляде так и прыгали смешинки. Я только хмыкнула и отвернулась. Мое лицо, наверное, напоминало спелый помидор. — Я так и думал. Вряд ли ты так рвешься на свободу только ради самой свободы.

— Да ну тебя!

Я вышла из кухни в гостиную и плюхнулась на диван. Да, Джек был прав, я не просто так рвалась на свободу. Я скучала по Гэбсу. Мы никогда не расставались на несколько дней, и теперь я чувствовала себя как-то неполноценно. Не отпускало ощущение незавершенности. Вот уж верно «что имеешь — не ценишь».

Не спать всю ночь, как Джек, я бы не смогла — извела переживаниями и себя, и его. Поэтому вечером отправилась спать с мыслью, что во сне время пролетит незаметно, а утром уже может быть информация. Засыпая, поражалась тому, как Джек по-отечески относится ко мне, да и к ребятам. Я от собственного отца никогда не получала столько заботы. А Джек постоянно оберегал меня, защищал, давал советы, даже тогда, когда я не хотела их слышать. Он многому научил меня, терпеливо объясняя, отвечая на вопросы. И никогда ни словом, ни взглядом не дал понять, что я ему чем-то обязана, не пытался отмахнуться. Как будто, так и должно быть. Как будто, он и есть мой отец. И мне охрененно повезло с ним. Надеюсь, я смогу отплатить ему когда-нибудь за все, что он для меня сделал.

Проснувшись утром, я ураганом понеслась на кухню. Джек по-прежнему сидел на стуле, глядя в монитор, только на столе появилась чашка с засохшими следами кофе на стенках. Сдерживая нетерпение, я вымыла ее, и лишь потом вернулась к столу.

— Ты всю ночь так просидел?

— Нет, подремал пару раз.

— Я вижу. Вон, глаза какие красные. Что-нибудь важное нашел?

— Не особо. Так, информация по мелким махинациям, отмыванию денег, продаже наркотиков.

— Это мелочи? — Я искренне удивилась его понятию не важной информации. Для меня неважными могли быть данные о розничных продавцах наркотиков. Но Сэм розницей не занимался, лишь крупный опт. И мелкие махинации, вероятно, имели оборот в несколько миллионов долларов.

— Да, девочка, мелочи. Мне нужно что-то крупное, стоящее. Чтобы Сэм даже рыпаться не вздумал.

— А если такого нет?

— Есть! Я чую, что есть что-то крупное. К тому же, я слишком хорошо знаю Сэма.

— Может, ты пойдешь, отдохнешь? А я посижу. Ты только скажи, что, по-твоему, крупное, чтобы я не дергала тебя по мелочам.

— Нет, я в порядке. И ты можешь наткнуться на золотую жилу и даже не понять этого.

— Просто…я устала чувствовать себя бесполезной. — Джек перевел взгляд с монитора на меня. — Все вокруг меня что-то делают, а я сижу и жду.

— Джен, ты не бесполезна. Просто это не женское дело — пачкаться в таких вещах. Не нужно тебе это.

— А что тогда делать мне? Вязать? Сажать цветы перед домом? Джек, мы не там живем, чтобы подразделять дела на женские и мужские.

— Не важно, где ты живешь, милая, твоя суть не должна от этого меняться. Ты, в первую очередь, женщина. Ты можешь уметь драться, обращаться с оружием, но это не значит, что ты должна это делать. Предназначение женщины не в этом.

— А в чем? Готовить, стирать, убирать, ублажать мужа?

— Любить. Главное — любить. Мужчина сделает все для любимой женщины, если он чувствует ее любовь.

— Гэбс и так все делает, понимаешь? Он решает мои проблемы, а я сижу на всем готовеньком! Я привыкла к ощущению безопасности, даже не думая о том, как оно достигается. Вот теперь и ты занимаешься моей безопасностью, а я опять сижу! — Я уже перешла на крик. Тема была настолько больной, что я не могла говорить о ней спокойно.

— Джен, но это же абсолютно логично. Мы — мужчины, защитники, это в крови.

— Но я не могу так! Это… — не найдя подходящих слов, я зарычала от отчаяния. Ответом мне был внимательный понимающий взгляд.

— Что именно тебя так ранит? Что о тебе заботятся? Или то, что ты не даешь ничего взамен?

Услышав эти слова, я сдулась, как развязанный воздушный шарик. Эмоции, до этого кипевшие, резко улеглись. На их место вышло чувство вины. Оно буквально гнуло меня. И это не осталось незамеченным.

— Джен, это не так. Ты даешь взамен доброту, поддержку, душевное тепло. Ты очень хороший человек, поверь, я в этом разбираюсь.

— Но этого мало, Джек. Этого мало, — по щекам заскользили слезы, прочертив влажные дорожки.

— Ох, милая, — он подошел ко мне и обнял, утешая. — Если тебе кажется, что этого мало, то ты всегда можешь изменить то, что даешь. Что бы ты хотела отдать Гэбсу?

— Наверное, любовь.

— И что тебе мешает?

— Уже ничего. Кроме того, что я здесь, а он где-то в другом месте, и изменить это пока нет возможности.

— Она есть, и мы ее скоро используем. Но, раз больше тебе ничего не мешает, то почему ты плачешь?

— Потому что только теперь, оставшись без него, поняла истинное положение вещей.

— И это хорошо. У тебя есть время подумать, сделать выводы, и изменить то, что хочется. Почему, вместо этого, ты плачешь о прошлом?

— Не знаю. Наверное, потому, что еще ничего не исправила.

— Торопыга. Тебе хочется все сделать быстро, но не всегда так получается, и это хорошо. Важные вещи требуют времени. Ты должна все осмыслить и прийти к какому-то решению. Продуманному, взвешенному, а не принятому в порыве эмоций. Вот оно, это время, пользуйся, чтобы потом быть уверенной и не метаться в сомнениях.

— Ты прав. Как всегда. А что я могу сделать для тебя? — Я немного отодвинулась назад, чтобы посмотреть в лицо Джеку.

— Все, что можешь, ты уже делаешь. И большего мне не надо. Я помогаю тебе потому, что сам так хочу, это мое решение. Ты мне дорога.

— Спасибо. Иногда я думаю, почему не ты мой отец?

— Была бы ты моей дочерью, я бы тебя и близко к Гэбсу не подпустил, пока тебе не исполнится двадцать. Или отстрелил бы ему все лишнее. — Усмехнулся Джек. — А то, небось, залез к тебе под юбку лет в шестнадцать!

— Ну, Джек! — Возмутилась я, краснея, и окончательно отодвигаясь от мужчины. Он только смеялся, а я вытирала остатки слез, и старалась не улыбаться.