Айя Субботина - Плохиш

— Эй, - кто-то настойчиво потряс ее за плечо, - планируешь остаться тут ночевать?

Влада оторвала взгляд от монитора, и только после этого сообразила, как сильно устал глаза. Под веки словно натолкали мелких колючек, во рту пересохло. Она бросила взгляд на настенные часы – почти восемь. За окном темень, хоть глаз выколи.

— Я немного не рассчитала со временем. – Она скопировала наработки на флешку, спрятала ее в потайной карман рюкзака.

— Одевайся, я сам «машину» вырублю, - вызвался помочь Серега.

Позже, когда они вышли из офиса, оказалось, что им и ехать по пути. Влада была рада попутчику. В первую очередь потому, что рот у него вообще не закрывался, и даже когда он стремительно, без предупреждения перескакивал с одной темы на другую, его болтовня непостижимым образом оставалась увлекательной.

— Я сразу понял, что ты нормальная девчонка, а не соска из ночного клуба, - сказал он голосом бесконечно важным и одобряющим, чем вызвал у собеседницы легкую улыбку.

— Имеешь что-то против клубов? – спросила она.

— То есть тебя интересую, почему я ненавижу эти воняющие алкоголем, спиртом и «шанелями» коробки с дурацким освещением и музыкой, похожей на визг кастрированного хряка? – Он вопросительно вскинул бровь, всем видом намекая, что после этого она обязана перестать задавать глупые вопросы.

Влада сдалась, миролюбиво подняла руки ладонями вверх.

— Мне здесь на выход, - сказала она, когда электронный голос объявил название следующей станции.

— Уверена, что тебя не нужно провести?

— Абсолютно. Я назначила встречу с братом, он, наверное, уже меня ждет.

— Эй, Влада, - окрикнул ее Серега, когда она пристроилась в конце «очереди» на выход, - постарайся не дать Павлицкому повод тебя вытравить. Этому коллективу просто необходим кто-то, вроде тебя.

— Зануда и разиня? – поддразнила она.

— Девчонка, с которой есть, о чем поговорить, - добродушно, чуть краснея, исправил он.

Артем действительно ждал ее у выхода: с початой сигаретой в одной руке и пакетом в другой.

— Тебя пока дождешься – окоченеешь. – Он был тем еще любителем поворчать. – Вот, это тебе от Дашки.

Артем и Даша встречались уже несколько лет, хотя порой Владе казалось, что она не может вспомнить времени, когда Артем был холостяком. Звонкая и энергичная Дашка прочно обосновалась в жизни ее брата в целом и в его квартире в частности. И хоть речь о свадьбе не заходила, родители не упускали случая попенять Артему тем, что в его возрасте задумываться о серьезных отношениях рановато. Как правило это заканчивалось хлопком двери и затяжным молчанием обеих сторон. Владе в этих семейных дрязгах отводилась роль буфера между братом и родителями. И последние не упускали случая пожурить ее за то, что не вмешивается. Как будто проблема заключалась в том, что девятнадцатилетняя девчонка не вставила вовремя свои пять копеек. Просто Даша была на три года старше Артема и воспитывала трехлетнюю дочь, в свидетельстве о рождении которой в графе «отец» стоял прочерк. Артема этот факт нисколько не смущал, а с Женькой у них с самого начала наладились хорошие отношения. Но доказать что-либо двум снобам старой закалки было бесполезно.

Даша работала гидом в туристической фирме и относилась к тем счастливым людям, которые почти задарма могут встречать новый год на солнечном побережье Ривьеры, и прятаться от изнуряющей июльской жары на озерах Исландии. Кроме того, она обладал исключительным вкусом и прекрасно разбиралась в моде, поэтому неизменно привозила из поездок крайне полезные презенты. Можно не сомневаться, что и сейчас в бумажном пакете лежит какой-то косметический хит или произведение искусства парфюмерных гуру, или шелковая косынка, а, может, невероятно мягкая пашмина. В другой раз Влада прямо на улице распотрошила бы содержимое, но сегодня ей было не до этого.

— Что стряслось? – спросил Артем, прижмурившись от резкого порыва ветра.

— Может, поедем ко мне?

Брат глянул на часы, пожал плечами.

— Хорошо, только у меня времени немного. В девять нужно забрать девочек от Дашкиных родителей. Но от чашки кофе, который варит моя любимая сестра, не откажусь. Может, у тебя и мои любимые блинчики с мясом есть?

У него был такой вдохновленный вид, что Владе было почти жаль разочаровывать его категорическим «нет». У Артема была подержанная «Хонда», как он сам любил говорить, такая старая, что он, из уважения к женщине, не признается, сколько ей лет. Зато купил ее на собственные деньги, и был доволен, как слон, невзирая на то, что ради этого вкалывал день и ночь напролет. У брата всегда была предпринимательская жилка: Влада помнила, как он даже черешню с бабкиного огорода умудрялся продать оптом и дороже, чем у стоящих рядом торгашек. Сама она была напрочь лишена денежного чутья, поэтому могла лишь с доброй завистью наблюдать за становлением успешного мужчины. В том, что к тридцати Артем станет владельцем как-то успешной конторы и сколотит приличное состояние, она не сомневалась.

По дороге до ее дома, брат поделился насущными проблемами: Женька умудрилась разбить нос мальчишке-драчуну, что спровоцировало скандал почти мирового масштаба. При этом, Артем не скрывал, что именно он научил девочку давать сдачи пацану, который все время ее доставал, а воспитатели делали вид, что синяки на хрупком детском тельце берутся из воздуха. Влада улыбнулась – в свое время и она прошла эту школу, но в отличие от четырехлетней девочки, ей редко, когда хватило силы духа собрать пальцы в кулак и врезать обидчику. Поэтому, Артему приходилось лично вступаться за младшую сестренку. После «разговора по-мужски», Владу обходили стороной даже самые большие храбрецы. Ничего удивительного, что, когда случилась история со Стасом, брат не колебался ни секунды.

Едва переступив порог ее квартиры, Артем без стеснения атаковал холодильник. Пока Влада скрупулезно мыла руки, брат успел настрогать горку бутербродов с курятиной и грибами, и уже уплетал их за обе щеки. Влада занялась кофе.

— Ты ... видел Стаса? – наконец, спросила она. Оттягивать разговор было некуда, тем более, на повестке дня стоял неприятный болезненный разговор.

Судя по затянувшейся паузе и прекратившемуся чавканью, вопрос задел Артема за живое. Влада разлила кофе по чашкам, поставила одну перед братом, и села напротив.

— Я так понимаю, что твое молчание означает «да», - за брата ответила она. – Тогда перефразирую: когда он вернулся и что ты обо всем этом знаешь?

Артем отложил бутерброд, отряхнул ладони от крошек.

— Я так понимаю, - подражая ее тону, начал он, - ты уже успела где-то наткнулась на этого засранца.

— Дважды, - не стала юлить она. – И узнала такое, что без твоей помощи вряд ли смогу переварить.

— Онегин никуда не уезжал, - нехотя, признался Артем. – Родители сплавили его куда-то на загородную дачу, насколько я знаю, а папаша прикрыл в университете оформлением индивидуального плана обучения. Через полгода появился на сессию. И снова исчез, до следующей сессии. Ты же понимаешь, что я не горел желанием спрашивать, как его житье-бытье?

— Ты мог бы сказать мне.

— Зачем? Ты поступила на первый курс, и я впервые видел, что ты потихоньку отходишь от всей той хрени, которая между вами случилась. Если бы ты узнала – неужели, не побежала бы к нему, не бросилась на шею, умоляя вернуться к тебе? Влада, ты только не обижайся, но я решил, что имею больше жизненного опыта, чтобы решить, как будет лучше для тебя. Я же не слепой и не дурак, видел, что ты конкретно влипла в этого мудака.

Вот этой парой предложений Артем исчерпывающе описал всю суть их братско-сестринских отношений: она – маленькая и безвольная девочка, а он – взрослый и умный, поэтому априори имеет право решать даже там, где дело касается ее сердца. И хоть он был до обидного прав, Влада не смогла промолчать.

— Вы все всегда решали за меня, - сказала она, удивляясь, каким злым стал голос. Как будто и не было между ними сотен разговоров по душам. – До сих пор решаете.

— Хочешь сказать, не имели права? – Артем тоже перестал изображать милого парня, и стал тем самым старшим братом, который за дело, не моргнув глазом, всыплет и в хвост, и в гриву, и не будет расшаркиваться, подбирая вежливые слова. – Ты умудрилась дать Онегину поиметь тебя в шестнадцать лет, прекрасно зная, что он за человек. Извини, Влада, но после такого ты начисто лишилась моего доверия. Нашего доверия.