Мужчины приволокли из дома столы и стулья. Влада вместе с Ксюшей (сводной сестрой Беса, которая, так же, как и она, чувствовала себя неловко), нарезали овощи, быстро накрыли стол. Ксюша на скорую руку даже соорудила лебедей из салфеток.
Владе пришлось сцепить зубы, когда до ее слуха донеслось перешептывание о том, что грубиян катается на дорогущем «мэрсе» и порядочно упакован. И что грех такого не прибрать к рукам. Хотелось повернуться к девицам и предложить валить туда, куда одну из них чуть раньше уже послал Стас, но... разве ее должно это волновать? На Тимура никто не засматривается – вот что важно.
Почему Стас не уехал?
«Потому что это тебе тяжело быть рядом и дышать одним воздухом, а ему – все равно».
Она потихоньку сняла толстовку, осмотрелась по сторонам – и положила ее на свободный стул напротив. Как раз вовремя: Тимур вернулся из дома с бокалами под коньяк. Водрузив ношу на стол, скинул с плеч рубашку, и завернул в нее Владу.
— Все хорошо? – притягивая ее к груди, спросил он. – Если хочешь – можем уехать.
Хочет, еще как хочет. И не уехать, а убежать на край света. Но сколько можно бегать, в конце концов?
Стас как раз спустился с крыльца, лениво поигрывая фужерами под шампанское. Поставил их на стол – и повернувшись, ушел, даже не глянув в сторону Влады и Беса. Она перевела дыхание, подавила приступ грусти.
Вечер тянулся долго, и, в конце концов, Влада даже вытряхнула из головы груз тяжелых мыслей. Шуточки, чей градус подчас заставлял вспыхивать щеки, истории из жизни, обмен планами и новостями, разговоры ни о чем. Мужчины пили мало, в основном налегали на мясо и прочие разносолы, которые привезли в трех до верху груженых багажниках. Влада до сих пор чувствовала себя неловко из-за того, что Тимур не разрешил ей внести свою лепту, заявив, что все покупки – мужское дело, а от нее требуется только скорректировать свой график таким образом, чтобы у них, наконец, появилась возможность провести вместе целые выходные.
Вот только... Стас так ни разу на нее и не посмотрел. Он вообще большую часть вечера отмалчивался и курил. К спиртному, как обычно, не притронулся, парой крепких слов отбрив попытки высмеять его личный «сухой закон». Несколько раз извинялся и надолго уходил разговаривать по телефону. А потом так и не вернулся. Влада даже не удивилась, когда через какое-то время под дурацким предлогом ускользнула и длинноногая брюнетка. Подружка провела ее многозначительной подбадривающей улыбкой, и Владе захотелось взять наполовину пустую бутылку из-под шампанского и облить обеих сверху донизу, чтобы посмотреть, как с рафинированных лиц сползут пучки нарощенных ресниц.
В дом вернулись только в третьем часу ночи. Тимур, сам едва притронувшись к коньяку, предложил Владе первой сходить в душ: он был только один, на первом этаже и с временным бойлером, потому что часть коммуникаций еще только собирались проводить. Она быстро сполоснулась, вымыла и подсушила волосы, влезла в махровую пижаму и выскользнула из душа.
— Я застелил кровать, - похвастался Тимур. – Кажется, не спим только мы с тобой и ... эти.
Он поморщился, поднял взгляд к потолку: откуда-то сверху раздавались весьма характерные звуки бурного секса. Девчонка стонала так, будто пробовалась на порно кастинг. Влада зажмурилась. Наверное, попросить Тимура отвезти ее сейчас будет слишком глупо и капризно. Да и он выпил: полбокала коньяка, но все же.
— Нужно сказать Стасу про звукоизоляцию, - пошутил Бес. – Наша комната в другом крыле, котенок, не делай такие испуганные глаза.
Их комната...
Тимур никогда не делал того, к чему она сама не проявляла никакой инициативе, поэтому все заканчивалось горячими жаркими поцелуями как приправа к пожеланию «сладких снов». И хоть поцелуи и его неспешные поглаживания, касания давали понять, что и в сексе все должно быть чудесно, Влада никак не решалась переступить черту. И вот, сегодня они будут спать в одной кровати, и, кажется, она могла бы уступить и позволить себе попробовать, каким может быть другой мужчина: красивый, страстный и нежный. Но... не под одной крышей со Стасом, даже если их сегодняшняя встреча как никогда в жизни похожа на ту самую пресловутую жирную точку.
— Я в душ – и к тебе, - подмигнул Тимур. – Но, если хочешь, можешь потереть мне спину.
Она в шутку стукнула его в плечо и пошла на кухню: хотелось горячего чаю с лимоном. Хоть бы и в третьем часу ночи. Хотелось уйти туда, где душу не будут бередить эти ужасные звуки.
Кухня, в отличие от остального дома, была отделана почти полностью: бытовая техника, встроенная мебель, светильники в потолке и стенах. Влада набрала воды в чайник, нажала кнопку – и дернулась, словно ужаленная, когда ее одиночество нарушило грубое:
— Да заебали вы трахаться!
Оглянулась, сглотнула, рассматривая злого, как черт Стаса. В одних, сидящих низко на бедрах спортивных штанах. В свете жидкого ряда лампочек, встроенных над столом, его шрам был отчетливо виден, и Владе пришлось занять руки лимоном, чтобы не прикоснуться к нему. И прикусить нижнюю губу, пряча дурацкую счастливую улыбку: не он, не он, не он... Там, наверху – не он!
— Снова ругаешься, - не отрываясь от нарезки лимона, бросила она.
— Бес обещал не превращать мою дачу в траходром, - недовольно проворчал Стас. – Я только с самолета, спать хочу, а тут такие арии.
— Я была уверена, что она положила глаз на тебя, - зачем-то сказала Влада. Бросила ломтик в чашку. – Девушка выглядела очень... заинтересованно-настойчивой.
— Ну, в общем пришлось повторить посыл, да. Со второго раза дошло.
Влада боялась повернуться, боялась, что выдаст себя малейшим жестом, поэтому, когда шаги приблизились к ней и тепло Стаса обожгло спину, с шумом втянула воздух через стиснутые зубы. Ему даже не нужно до нее дотрагиваться – просто стоять достаточно близко, чтобы слышать, как странно, за гранью всех законов мира, их сердца стучат в едином ритме.
— У тебя жутко несексуальная пижама, Неваляшка. – Стас потихоньку засмеялся: низко, с легкой хрипотцой.
— Мне все равно, что ты думаешь о моей пижаме, - соврала она.
— А мне не все равно, из чего тебя вытряхивать, Неваляшка, - все еще не предпринимая попыток прикоснуться к ней, сказал Стас.
— Тебя это больше не должно заботить, Онегин.
— Уверена, что хочешь, чтобы это перестало меня заботить?
Он все-таки отвел волосы у нее со спины, перекинул вперед, потом осторожно провел пальцем по шее в том месте, где она прикасалась с воротом ночнушки, и его дыхание коснулось чувствительной кожи. Словно жидкий огонь побежало по позвоночнику, распаляя, зажигая, разводя ноги и поглаживая в самой невообразимо развратной ласке.
От этого мужчины бесполезно бегать, от него невозможно отгородиться, потому что они связаны. Накрепко пришиты друг к другу обнаженными нервами, заключены в клетку из колючей проволоки, и любая попытка вырваться неизменно приносит лишь боль и страдания.
— У тебя просто спортивный интерес, ведь так?
Она резко обернулась, намереваясь высказать все, что думает - и уйти, пока есть силы хранить хотя бы видимость неприступности. А вместо этого Стас воспользовался возможностью и прижал ее к столу, заключая в плен поставленных по обе стороны рук. Господи, какой же он все-таки крепкий, горячий, с доведенной до совершенства каждой мышцей, с тлеющим тяжелым взглядом под тенью длинных ресниц.
— У меня просто жуткий стояк от тебя, Неваляшка, - нависая над ней, как всегда честно признался Стас. – Весь блядский день, между прочим. Я – злой, бешенный нахрен. Поэтому, когда мы решим маленькое недоразумение под названием «ты девушка Беса», я тебе клянусь – сидеть ты не сможешь.
— Недоразумение? – переспросила Влада в замешательстве.
— Ага. – И прежде, чем она успела предугадать и хотя бы попытаться сопротивляться, обхватил ее затылок, несильно скомкал волосы в пятерне, оттягивая голову назад, вынуждая смотреть ему в глаза. – Ты – моя, Неваляшка. И я забираю тебя себе.
— Стас...
— Я вроде не говорил, что хочу выслушивать твои возражения, - на всякий случай предупредил он. – Лучше подумай о том, что этот охренительный рот тебе пригодится для других вещей, более интересных. Могу озвучить по списку, Неваляшка.
— Только такой поганец, как ты, мог намекнуть девушке на минет, даже не сказав, что скучал по ней, - разозлилась Влада и даже предприняла попытку ударить его в плечо, но Стас запросто, играючи, перехватил ее ладонь, завел себе на шею, подталкивая сесть на столешницу. – Убери от меня руки, Онегин.