Влада осмотрелась, в поисках Стаса, но кровать была пустой. В груди неприятно кольнула обида: почему-то именно сегодня хотелось проснуться в его руках, или, лучше, от его поцелуев. Она потянулась к подушке, погладила заметную вмятину – и, как ненормальная, уткнулась в нее носом, обхватывая подушку так крепко, будто собиралась выдавить из нее каждую нотку его запаха. И что только этот мужчина с ней делает? Одного запаха достаточно, чтобы она переставала соображать.
Продолжая прижимать подушку, Влада перекатилась на спину, воскрешая в памяти события вчерашнего вечера. И то, как набросилась на него. Покраснела, вспоминая его развратные слова. Пусть кто-то скажет «грубо, грязно», ну и что? Если она сама закипает от своего плохого парня? От одного тембра голоса, когда он изо всех сдерживается, подавляет стоны и пытается контролировать свои движения, чтобы не быть слишком грубым, не торопиться, не сделать больно.
Влада покраснела, чувствуя приятное тепло между ног. Надо бы напомнить ему, что нежности – это, конечно, хорошо, но он должен восполнить четыре года воздержания.
— Угу, Егорова, напомнить, вырубаясь спать, когда он был очень даже готов продолжить.
Она откинула одеяло, нехотя выбираясь из кровати. Сумка стояла тут же, около шкафа. Влада еще раз поблагодарила свою предусмотрительность за то, что кроме костюма захватила еще и домашний халат. Правда, блинный, тяжелый, в пол – предполагалось, что загородом будет холодно. Не сексуально, конечно, в желтой-то махре в ромашках, ну да что есть. Прямо-таки хочется подразнить Онегина очередной попыткой вытрясти ее из одежды.
На первом этаже раздавались приглушенные вибрации какой-то тяжелой энергичной музыки. Влада пошла на звук, остановилась около закрытой двери: с той стороны доносился металлический лязг и тот самый грохот.
Влада потихоньку протиснулась внутрь, в святая святых – пыточную комнату Онегина, личный спортивный зал. Грохот рок-композиции ударил по барабанным перепонкам.
Стас как раз сидел на каком-то здоровенном тренажере, спиной к ней. Выдохнул – и двумя руками потянул за железную перекладину: мышцы спины жестко натянулись под уже порядочно промокшей футболкой, вздыбились. Передышка – и еще один заход. Еще и еще. Ритмично, почти в такт музыке.
Влада потихоньку придвинулась ближе, оперлась на какую-то стойку со штангой, стараясь не выдать свое присутствие. Хотелось смотреть и смотреть, наслаждаться даже не столько видом, сколько ощущением нового шага в его жизнь.
Закончив, Стас поднялся, повернулся на пятках – и посмотрел прямо на нее. И откуда только знает, что она здесь? Словно угадав ее мысли, указал пальцем на противоположную стену, состоящую их сплошных зеркальных панелей. Потом пультом приглушил музыку, стащил футболку через голову и промокнул лицо.
Влада сглотнула, вдруг сильно пожалев, что выглядит настоящим медведем в этакой пушистой одежде. Не то, что Онегин: мокрый, с налитыми кровью мышцами и редкой дорожкой волос, убегающей вниз от пупка прямо за резинку штанов. Ох, господи, этого мужчину можно разливать по бутылкам, словно чистый секс. Запросто бы озолотился.
— Доброе утро, принцесса. – Он откинул волосы с лица, улыбаясь во весь рот, словно с самого утра в его жизни уже случилось что-то выдающееся. – Снова подсматриваешь и подслушиваешь?
— Вторгаюсь в твою жизнь всеми доступными способами, - нашлась она с ответом.
Стас медленно, как хищник, сделал шаг вперед.
— Я заметил это вчера, Неваляшка, когда ты вырубилась у меня в постели.
— Извини, вымоталась, - попыталась оправдаться Влада, но, заметив искры смеха в его глазах, тут же включилась в «игру». – С одним большим парнем, знаешь ли, было нелегко справиться.
Он с шумом втянул ртом воздух, скрестил руки на груди. Влада подумала, что могла бы вечность смотреть, как тугие мышцы перекатываются под смуглой кожей, как красные вороны татуировки почти машут крыльями.
— Сломала все мои планы, Неваляшка, - пожурил он. И еще шаг, но на этот раз она не стала пятится, дала ему прижать ее к стойке. Онегину даже не нужно было прикасаться к ней руками – она плавилась под одним взглядом в упор, под низким тембром его голоса. – Я собирался очень энергично трахнуть тебя языком, послушать, как ты будешь рвать крышу моего дома своими криками.
«Пожалуйста, дотронься до меня!» - мысленно взмолилась она.
Онегин и не собирался, но точно наслаждался произведенным эффектом.
— А потом вставить тебе пару раз, - неприкрытая похоть в голосе буквально поглаживала ее между ног, заставляя тело предательски тянуться навстречу. – Соскучился за твоими просьбами поиметь тебя глубоко и жестко.
Она закрыла глаза, протянула руку – и поймала пустоту.
— Без рук, Неваляшка, - насмехался Онегин, отступив ровно настолько, чтобы лишить ее возможности прикоснуться к себе. – Я мокрый нахрен.
— Я тоже, - не раздумывая, ответила она.
И тут же прикусила язык. Что он только с ней делает? Выколачивает рассудок так точно. И для этого достаточно просто голоса, запаха, взгляда.
— Мокрая и...? – Он явно хотел продолжения.
— И все еще голодная до тебя.
Чернота в его глазах стала такой развратной, что Влада была практически уверена – ему тоже резко расхотелось дразниться.
Звонок телефона вторгся в их разговор.
Стас ощутимо припечатал кулаком перекладину, что-то пробормотал себе под нос.
— Прости, принцесса, жду важный звонок. Можешь пока сделать нам кофе?
— Как только найду кухню, - согласилась она.
Уже в дверях ее догнал его окрик.
— Неваляшка, халат у тебя просто мрак, чтоб ты знала.
Она оглянулась, распустила поясок и позволила одежде сползти к ее ногам. В эти игры, между прочим, можно играть вдвоем.
— Блядь, принцесса, снимешь лифчик – и я озверею.
— А лифчик, Онегин, я сниму на кухне, чтобы не мешал варить кофе. Поэтому заканчивай поскорее, а то рискуешь пропустить зрелище.
Кухня у него была просто огромная. Не крохотных шесть квадратов в ее малосемейке, и даже не девять в квартире родителей. Просто целый здоровенный зал, нафаршированный всякой современной техникой, электроплитой, посудомоечной машиной и здоровенным стальным холодильником. А еще темно-вишневой встроенной мебелью, на которую даже смотреться было страшно, не то, чтобы еще и дотронуться.
Но, Онегин просил кофе.
А где кофе – там и завтрак. Наверное, он еще не завтракал? Влада поискала взглядом часы: еще и восьми утра нет. Во сколько же встал Стас?
Она поежилась, поздно соображая, что халат так и остался валяться на полу в спортзале. В доме было тепло, и все же отчаянно хотелось что-то накинуть на плечи, прикрыть свои «вообще не секси» лифчик и трусики, но не возвращаться же теперь.
В холодильнике чего только не было: просто полет фантазии заядлого кулинара. Не хватало одного – музыки. Но с этой задачей справился телевизор и первый же попавшийся музыкальный канал.
Когда Стас появился на кухне, Влада успела приготовить салат из свежих овощей, подогрела ему молоко, наспех пожарила гренки и как раз выключила мальтиварку с омлетом.
Стас потянул носом воздух, приподнял бровь.
— На моей кухне пахнет женщиной, - вынес он вердикт, присаживаясь за стойку. Тут же отхлебнул кофе, зажмурился. – Ты всегда умела его готовить, Неваляшка.
— И нечего тут подлизываться, - опасаясь поворачиваться к нему лицом, пока не закончила с готовкой, бросила Влада. Ясно же, что снова расхаживает без футболки, а это в ее теперешнем состоянии почти наверняка грозит новой вспышкой совершенно определенных потребностей.
— Принцесса, кто-то обещал мне кофе топлес, - поглаживая ее спину взглядом, напомнил Онегин.
— Ты все пропустил.
— То есть на твои прелести любовались плита и кухонный комбайн? Не уверен, что смогу стерпеть такое ущемление моего мужского эго, Неваляшка.
Влада подавила смешок, взяла прихватку и, стараясь орудовать осторожно, выудила омлет на блюдо. Отрезала большой треугольник на отдельную тарелку и, повернувшись, поставила ее перед Стасом.
«Без футболки», - похвалив свою проницательность, отметила она.
Гладко выбрит, и снова с этой своей непроницаемой ухмылочкой. Так и хочется подойти поближе, потрогать уголки губ, как будто от этого все его потайные мысли вскроются, станут для нее такими же ясными, как написанные на бумаге слова.