Айя Субботина - Плохиш

— Молоко я пью вечером, Неваляшка, - сказал он, поглаживая пальцем стакан. – Запоминай.

— Обязательно, Плохиш.

На всякий случай, чтобы не искушать судьбу, села напротив, так, чтобы их разделяла тяжелая мраморная столешница. Барные стулья были такими высокими, что взобраться на них оказалось тем еще испытанием на прочность. Наверняка, со стороны это выглядело забавно, потому что Стас старательно прятал улыбку за ломтиком тоста.

— Ты не будешь очень против, если я ... спрошу... о твоей болезни? – осторожно, словно шагала по битому стеклу, спросила Влада, когда они благополучно почти расправились с омлетом. Точнее, расправился Стас, она же с трудом проглотила половину своего ломтика, чувствуя себя набитой под завязку.

— Спрашивай, конечно, - совершенно спокойно отреагировал он.

— Я кое-что читала в интернете и, подумала, что раз мы теперь вместе, то мне нужно знать.

Стас отодвинул тарелку, сложил руки на столешнице и чуть подался вперед. Ноздри снова пощекотал его запах, теперь с тонкой примесью лосьона после бритья: какого-то морского бриза пополам с дождливыми джунглями. Влада на миг зажмурилась, невидимо сглатывая новую ноту вкуса своего мужчины, и, собравшись с силами, задала первый вопрос:

— Ты наблюдаешься у специалиста?

— Да, в частной клинике. Хожу на прием дважды в месяц.

— Я бы хотела знать названия всего, что ты принимаешь, побочные действия от передозировки и пропусков.

— В данный момент, Неваляшка, я «сижу» только на одних «колесах», и хочу верить, что это последний этап на пути к ремиссии. Но, конечно же, я скажу тебе название и свой курс.

Он потер подушечкой большого пальца нижнюю губу, на мгновение о чем-то задумавшись. И Влада поймала себя на мысли, что, наверное, отдала бы полжизни, чтобы только стать этим пальцем и вот так же, неспешно, скользить по его губам, наслаждаясь их вкусом и твердостью, и отголосками всех его дрянных словечек, которые она вчера выудила на свет. Если он и дальше будет так же остро реагировать на минет, это станет ее любимым способом играть с Онегиным.

— Ты покраснела, - напомнил о себе Стас. – О чем думаешь?

— Скажу, когда закончим с вопросами. – Влада мысленно стукнула себя по затылку – нашла время думать о его члене у себя во рту, просто молодец. И ведь продолжает, и даже ерзает на стуле, под недвусмысленным взглядом Стаса. Наверняка ведь подозревает, что...

— У тебя соски встали, Неваляшка. – Он еще немного наклонился вперед, опустил взгляд, пряча выражение лица за длинной челкой. – Просто охренительное зрелище.

— Онегин, прекрати это немедленно. – Влада даже не удивилась, что ее тело так остро реагирует на простые слова.

— Заметь, что я даже руки держу при себе, поэтому вообще ума не приложу, что следует прекратить. Мне нельзя говорить о том, что вижу? – Он все-таки поднял взгляд и снова погладил нижнюю губу. – У тебя, кстати, еще какие-то вопросы вроде были, нет?

Влада сглотнула и непроизвольно потянулась вперед, мысленно уговаривая себя не вести себя хотя бы в половину так развратно, как того требовало тело.

— Да. Вопросы... были.

— Я весь внимание.

Стас откинулся на спинку стула, постукивая пальцами по столешнице с видом охотника, который только что успешно заманил кролика в силки.

Снова он над ней насмехается? И снова она горит, хотя между ними даже не было неловкого прикосновения. Просто химия, магия, волшебство. Наверное, если бы он захотел, то запросто довел бы ее до оргазма одним своим голосом, нашептывая на ухо всякие пошлые словечки и обещания, которые потом обязательно бы повторил в постели.

Ну ладно, в конце концов, она обещала ему... представление.

Влада чуть приподнялась на стуле, мысленно ликуя, что перекладины для ног такие удобные и как раз словно под ее рост. Медленно потянула за резинку трусиков, стягивая их по бедрам, а потом и по ногам. Все это время Стас молча и пристально наблюдал за ней, но чернеющий взгляд все-таки подсказал, что ее действия вызывают в нем совершенно определенные реакции.

Это придавало смелости и уверенности.

Это распаляло, создавало такие желания, о существовании которых она узнала толкьо рядом с этим мужчиной. И которые никогда и ни с кем бы не смогла повторить. Потому что Стас владел ими по праву хозяина, словно у него существовал ключ к ее сексуальности, которым он открыл в ней женщину еще четыре года назад – и вот, теперь, снова.

Влада показала трусики на пальце, бросила их куда-то за спину.

— Эй, Стас, глаза сюда, - остановила его, когда Онегин недвусмысленно наклонился, чтобы заглянуть под столешницу. – У нас вопросы. Не забыл?

Он прочистил горло кашлем и как-то немного зловеще улыбнулся.

— И много их у тебя, принцесса?

— Прилично. Так что будь хорошим мальчиком и сиди смирно, пока я с тобой не закончу.

— Ты правда хочешь, чтобы я был хорошим... мальчиком? – Он еще больше откинулся на стуле.

Выпуклость в джинсах была многообещающей.

— Я, между прочим, был хорошим парнем вчера ночью, когда уговаривал себя дать тебе выспаться, хотя был почти уверен, что у меня член сломается к чертям собачьим.

— Мне тебя почти жаль. – Она широко улыбнулась, всем видом давая понять, что жалости в ней нет ни грамма.

И тут же с шумом выдохнула, когда Онегин весьма недвусмысленно погладил себя поверх джинсов, продолжая колоть ее раскаленным взглядом. Ну вот, наигралась в соблазнительницу? С ним просто невозможно оставаться спокойной: берет – и просто вышибает из головы все попытки довести его до состояния «хочу тебя трахнуть прямо сейчас». Вместо этого сидит напротив и вколачивает в нее свою сексуальную энергию, напрочь лишая возможности хотя бы что-то контролировать.

— Так что с вопросами, принцесса? – Он расстегнул пуговицу, коротко чиркнул молнией, замер.

О да, у нее есть очень много вопросов, преимущественно из категории «восемнадцать плюс». Но голос предательски отказывается слушаться, а колени сводит от острой необходимости почувствовать его между ног. И хоть умри – а разговор, похоже, совсем сошел на нет. Во всяком случае идти по тонкой грани только что зародившейся игры хочется налегке, а не с охапкой «что» и «почему». Они ведь вполне могут поговорить чуть позже? Времени предостаточно – целое ленивое воскресенье.

— Вопросы... кончились, - ответила она, со стыдом понимая, что голос выдал ее желание.

— Вот как? – Стас провел рукой по всей длине, оттянул молнию до конца. – Вообще несерьезная журналистка, Неваляшка. Кто же так готовится к интервью?

— Признаю свое фиаско, - охотно сдалась она. И, вдохнув полные легкие, попросила: - Покажи мне.

— Показать тебе... что?

Да он просто насмехается над ее стыдом!

— Покажи себя, - сказала она, все еще не в силах подобрать более подходящее выражение.

— Я перед тобой, принцесса. Более, чем раздет, если тебя интересует моя спина, бицепсы, трицепсы, пресс и...

— Меня интересует твой член, Онегин, - на одном дыхании выпалила она.

Он запрокинул голову, засмеялся, словно хотел окончательно сразить ее своим идеально проработанным прессом. А потом снова посмотрел в глаза, как-то по-звериному запустив руку в штаны.

— Если мне каждый раз придется так «уговаривать» тебя на откровенности, то я, пожалуй, возьму за правило дома не надевать трусы под штаны.

Ох, черт, черт, черт...

— Блядь, сними уже свой лифчик.

Наблюдая за тем, как он лениво поглаживает себя вверх-вниз, Влада послушно стянула бретели с плеч, позволяя последней тряпочке сползти до самой талии.

— А теперь – на стол, принцесса. Хочу свой десерт.

На стол она разве что не взлетела. Хотелось, конечно, думать, что это было хоть сколько-нибудь эротично, но очень вряд ли.

— Ближе, - продолжил отдавать указания Стас.

Влада мягко опустилась попой на столешницу, поморщилась от прикосновения прохладного камня к разгоряченной коже, вытянула ноги вперед, и Стас одной рукой легко потянул ее за колено, заставляя сесть едва ли не на самый край. Развел ее ноги в стороны, поглаживая одну под коленом, выуживая из тела странные волны мягкого возбуждения, которые катились вверх по ягодицам, до самой промежности.