— Давно, - сказал Стас, тоном давая понять, что не готов обсуждать более конкретный срок. – Ну его все к черту, Неваляшка, давай поженимся? Завтра.
— Завтра? В промежутке между посещением женской консультации и боем курантов? – Она все-таки расплакалась и даже не пыталась вытирать слезы.
— По-моему, отличный план, принцесса. Кольца у нас уже есть.
Эпилог
Восемь месяцев спустя
Влада с трудом разлепила веки, моргнула, чуть щурясь, пока глаза не привыкли к яркому солнечному свету. Попыталась пошевелиться, но ужасная слабость поставила крест на ее попытках.
Вот же, оказалось, что выносить маленькую Онегину тридцать две недели было куда проще, чем родить. И это при том, что из-за несовпадения резус-фактора, беременность вряд ли можно было назвать легкой, особенно первый триместр. Стас постоянно подшучивал, что к концу положенного срока она родит маленького тошнотика. Но – всегда был рядом. И вился над ней, как коршун. Вот тогда-то она и узнала, что в случае с Онегиным, выражение «сдувал пылинки» не было никаким преувеличением.
Влада пошевелилась – и услышала голос. Повернулась к окну, все еще подслеповато щурясь от света.
— Эльфенка, кажется, наша мама проснулась.
Белоснежка?
Влада все же кое-как наскребла силы, чтобы сесть, потому что Стас не мог ей помочь – его руки были заняты их дочкой. И выражение лица Онегина в это момент было таким ... милым, что он, несмотря на свой брутальный вид, вполне сошел бы за героя диснеевского мультика. Ну, если бы те носили татуировки и додумались прийти в роддом в кожаных штанах, тяжелых ботинках и в футболке с принтом в виде кровавого отпечатка ладони.
— Покажи мне дочь, собственник, - делано нахмурилась Влада.
Он шел так осторожно, словно нес самое большое сокровище Вселенной, и, кажется, боялся даже выдохнуть. Лишь потихоньку покачивал новорожденную дочку в своих крепких руках. На его фоне малышка казалась совсем крошечной, словно тыквенное семечко.
Стас присел на край кровати и передал малышку Владе.
Ну вот, теперь понятно, почему он назвал ее Эльфенкой: черные, как семечки, глазенки с длинными ресницами, черная «роскошная» шевелюра и светлая, почти фарфоровая кожа. Их маленькое чудо, личное сокровище, которое пришло в мир в волшебный теплый осенний день, за две недели раньше положенного срока. Влада смутно помнила, слова акушерки: «Две девятьсот, сорок сантиметров, здоровая и голосистая». А потом просто выключилась от усталости почти суточных попыток родить. Сейчас казалось просто невероятным, как Стас выдержал все это: водил ее за руку по коридору, растирал спину, чтобы ослабить вызванные схватками судороги, и, кажется, провел ее тройным кругом почета по всем дурацким гимнастическим приспособлениям, которые, по идее, должны были облегчить предродовой процесс. На деле, единственным, что приносило хоть какое-то облегчение, было просто сидеть ходить со Стасом в обнимку. Где-то в этот период они и придумали имя. Просто посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, озвучили свои варианты.
Вера Станиславовна Онегина раскинула ручки и лениво зевнула крошечным ртом, заворочалась в пушистом белоснежном одеяле, пытаясь высвободить ручонки. Стас охотно помог ей: вопрос о том, что их маленькая девочка не будет изображать безвольную гусеницу, а с самого рождения станет самостоятельной личностью, даже не стоял на повестке дня.
— Привет, папа Стася, - улыбнулась Влада, совершенно точно угадывая в крошечном личике все такие до боли любимые черты. И даже едва наметившийся изгиб бровей, и форма носа уже были такими, как у Стаса. – Кто-то у нас будет маленькая избалованная эльфенка, да?
Вера охотно моргнула – и снова зевнула, прикрывая глаза.
— И избалую, - торжественно пообещал Стас. – Обеих.
— Знаешь, купить на выписку конверт ручной работы из скандинавской норки – это все же было через чур. – Влада до сих пор не понимала, откуда в его голове появилась эта безумная идея, но точно знала, что ей бы и в голову не пришло отговаривать его от этой блажи.
— Пффф, - скривился он и, пока Влада подыскивала подходящий ответ, снова завладел ребенком. – Пусть привыкает носить шубки.