– Да, котенок, это о*уеть как хорошо! – выдохнул, понимая, что долго не продержусь.
Стоя на коленях, любимая выгнула спинку, подняла попку кверху и, перекинув волосы на грудь, шире раздвинула ноги. Внутри у нее было влажно и очень горячо.
– Гвидон, еще, умоляю-ю… – Соля совершала круговые движения бедрами, с рвением откликаясь на каждый мой толчок.
Минут через пять такой бешеной долбёжки она пронзительно вскрикнула, разгибая локти. Я тоже не стал заставлять себя долго ждать – совершив еще парочку интенсивных движений, достал член, излился на спину Ассоль и обессиленно повалился на нее, закончив страстное танго двух сумасшедших тел.
Приняв душ, мы еще долго обнимались и все никак не могли уснуть. Я держал руку у неё на сиськах, боясь упустить этот особенный момент беззаботного счастья. Мы так изголодались друг по другу, что не могли надышаться одним кислородом на двоих.
– Я самым серьезным образом уведомляю о своих планах на тебя! – поцеловал её в макушку, дразня кончиками пальцев оттопыренные соски.
– Без шуток?
– А какие тут могут быть шутки? – уперся коленом ей в промежность.
– Царев, ты когда-нибудь угомонишься?! – Соля выложила аккуратную дорожку из поцелуев на моей шее, отчего я заурчал, как толстый сытый кот.
– У меня никого не было все эти недели. Неужели я не заслужил кусочек лакомства?
– У меня тоже никого не было, – промурлыкала, одной короткой фразой освободив меня от двух огромных глыб на плечах, будто Ассоль подвластно волшебство. – Потому что я ничего не могла поделать со своей больной любовью к тебе…
Вдруг я ощутил себя сильнейшим из мужчин. Настоящей глыбой. Атлантом, мать твою, способным удержать на плечах весь мир. Ни с одной другой не испытывал ничего подобного. Вот он, симбиоз истинной женственности и грубой мужской силы! Мы нашли друг друга не для того чтобы потерять.
– Держись за меня крепче, котенок! Нас будет бешено трясти на поворотах, но мы непременно справимся, потому что я собираюсь сделать тебя самой счастливой! Я люблю тебя.
– А я люблю тебя, Гвидон.
Улыбнулся, глядя на её искусанные в кровь зацелованные губы, а потом притянул к себе, и мы уплыли в сладкий горячий сон.
Мы уже третий раз заказывали шампанское, любуясь пористыми барашками облаков, плывущими на расстоянии вытянутой руки на высоте десять тысяч метров над землей.
– Такими темпами к концу полета вряд ли мы сможем спуститься с трапа, – хихикнула моя девушка, залпом выпивая остатки игристого.
– Я пьян со вчерашнего вечера! – Смотрел в её горящие детским азартом глаза и видел совершенно новую, свободную Ассоль, избавившуюся от предрассудков.
Хотя я все еще знал о ней слишком мало. В том и заключался кайф – у нас впереди миллионы световых лет для открытий. Она выглядела, как сказочный подарок, изысканно упакованный в обертку из облаков, сквозь которые мы сейчас пролетали. Несмотря на сногсшибательную внешность сексапильной кошки, в Ассоль всё еще жила маленькая девочка, которая верила в чудеса.
– Раз ты читала наша переписку от начала и до конца, почему тогда раньше со мной не связалась? – прищурился, проведя ладонью по ее нежной коже.
Сегодня утром Ассоль призналась, что Уинстон пару недель назад отдал ей мой «украденный» телефон, предварительно взломав суперсекретный трехуровневый пароль, над которым в свое время я целый час ломал голову.
Кстати, она правильно выбрала время для признания в таком неприглядном поступке – после бесчисленного количества оргазмов у меня уже не было сил ругаться.
– Прости, что лазила в твоем телефоне, – сказала поспешно.
– Почему ты не захотела связаться со мной, узнав подробности? – сжал подбородок Ассоль, заставив её посмотреть мне в глаза.
– Я должна была принять решение, в котором мне не пришлось бы сомневаться… – вздохнула. – Я понимала, если мы снова сойдемся, это навсегда испортит наши отношения с матерью. А ведь я всю жизнь чувствовала исходящий от нее холодок и старалась никогда не огорчать… – любимая задумчиво кусала губу. – Я просто не знала, почему она с такой теплотой относится к Артуру и с таким пренебрежением ко мне…
– Прости Ассоль, но твоя мать очень специфическая женщина…
– По её мнению, я должна быть первой и лучшей, а за неудачи она наказывала меня холодным презрением. Могла просто не разговаривать несколько дней. Представляешь, я плакала, молила, чтобы мама объяснила в чем моя вина, а она лишь молча посмеивалась. Я жила в постоянном ощущении тревоги и страха, так и не понимая, чем провинилась… – Соля прокашлялась. – Я все равно её жалела и прощала, потому что любила. Когда мама впала в депрессию после измены отца, я бросила всё и поехала с ней в Москву. Думала, это шанс, наконец, наладить наши отношения, но даже тогда я чувствовала себя незначительной и беспомощной.
– Ассоль, любой психотерапевт скажет, что поведение твоей матери ненормально, – я сжал ее маленькую ладонь, ощущая щемящую боль в груди.
– Я никогда не забуду одну жуткую историю. Мне было пять или шесть. Папа привез из командировки новеньких Барби и Кена. Я играла с ними днями напролет, а однажды утром, проснувшись, обнаружила, что у Барби отрезаны волосы и обезображено лицо, а Кен вообще исчез. Чуть позже увидела жениха Барби у дочки нашего садовника. Мама сказала, что эти игрушки некачественные, и я не должна в них играть. Это было предательством. Я несколько дней просыпалась на мокрой от слез подушке…
Ассоль отвернулась к иллюминатору, монотонно покачивая головой.
– Клянусь, у меня и в мыслях не было с ней связываться… – пробормотал с тоскливыми нотками в голосе. – И прочитав нашу переписку, ты не сможешь отрицать, что она сама была инициатором общения. Поэтому даже если Марии посчастливится стать моей тещей, я всегда буду держать дистанцию! – крепче переплел наши пальцы, чувствуя, как она дрожит.
– Вчера днем я, наконец, узнала причину, по которой мама всю жизнь так себя вела… – Ассоль повернула голову, уставившись на меня странным остекленевшим взглядом. – Потому что я ей не родная.
Эпилог
Москва
Год спустя
Настойчивый солнечный луч все-таки уложил мой сон на лопатки. Пошарив рукой по прохладным простыням, с тоской отметила, что любимый ушел, даже не попрощавшись.
И так продолжалось уже не одну неделю.
Полгода назад Гвидон поступил на режиссерский факультет ГИТИСа, а учитывая работу в детской театральной студии, он всерьез мечтал о двадцать пятом часе в сутках.
Надеялась, что после сегодняшней премьеры в его архизанятом графике найдется место и для меня, потому что, кроме воскресения, которое мы с утра до вечера проводили вместе, всё заканчивалось короткими, пусть и горячими крохами общения по ночам.
Разумеется, я тоже не сидела без дела: после возращения из Лондона у меня появилась отдушина – вместо «маминой» картинной галереи открыла Школу королевских манер для девушек. Там можно было научиться элегантным манерам, деловому и светскому этикету, а так же умению вести беседу.
Лидия Харрис, за считанные недели ставшая одной из самых обсуждаемых и популярных персон Великобритании, с радостью согласилась помочь мне с рекламой. Жена Уинстона записала очень теплое видео, в котором от всего сердца поблагодарила меня за помощь. Вдохновившись её примером, десятки барышень с радостью начали посещать мои занятия. На прошлой неделе закончился уже третий поток, и сейчас вовсю шел набор на новый курс.
Весь день чувствовала себя как на иголках. Сегодня вечером в театральной студии «Солнце» состоится премьера дебютного спектакля Гвидона в качестве режиссера. Кроме здоровых деток, в постановке участвуют несколько детей-инвалидов.
Хоть любимый и не показывал вида, знала, последние ночи он почти не спал, обдумывая каждую деталь предстоящего действа, поэтому за несколько часов до мероприятия я не могла найти себе места от волнения.
В темном зале уже собирался народ: зрители рассаживались по креслам и диванчикам. С некоторыми гостями я поздоровалась глазами или кивком головы. Алена, худрук театра «Солнце», как обычно, жизнерадостно помахала мне, высунувшись из-за кулис. Пробираясь на свое место, я поздоровалась с её парнем, который сидел через несколько рядов от моего.
– Соля-я! – обернулась на жизнерадостный голос Агнии.