Но это было невероятно трудно.
– Это должно прекратиться, милый. Мне нужно снова поговорить с руководством школы.
– Нет, – настаивал он.
– Но они помогут, сынок.
– Они сделают только хуже.
– Они будут присматривать за тобой.
Он начал плакать, и мне было больно слышать боль в его голосе. Он был таким сильным, таким храбрым.
Он пытался сдерживать слезы, но у него не получалось. Если бы я только могла вынести эту боль вместо него и перетерпеть ее. Я бы отдала свою жизнь, чтобы забрать у него эту боль.
– Это моя проблема, – твердо ответил он. – Они думают, что я слабый, но это не так. Я справлюсь с этим. И мне не нужно, чтобы ты говорила с моими учителями.
– Они хулиганы, Сэм. Мы должны противостоять им.
– Пожалуйста, мама, – умолял Сэм. – Я знаю, что ты хочешь помочь, но мне нужно решить все самому.
Я покачала головой. О чем он вообще говорил? Действительно ли дети видели мир таким образом? Я не могла этого понять. Может, это было мужское дело? Месяцами я умоляла его позволить мне поговорить с учителями, а он в то же время сопротивлялся. Единственный раз, когда я действовала за его спиной и поговорила с ними, только усугубило ситуацию. Они сказали, что ничего не могут сделать без сотрудничества Сэма, но Сэм не стал бы разговаривать с ними. Я взбесилась. Я набросилась на директора, но это не помогло сыну.
Глядя на него, я поняла, что он невероятно похож на своего отца. Я никогда раньше об этом не задумывалась, ведь я избегала мысли о Сэме и Джексоне вместе, потому что не знала, вернется ли Джексон. Теперь, когда он вернулся, я поняла, что то же упрямство, которое привело Джексона к двенадцатилетней защите через убийства, текло по венам Сэма. Это имело прекрасный смысл.
Я покачала головой. Я бы все перепробовала, но Сэм не хотел ничего из этого. Когда я забрала его из школы и заперла в доме, он так боролся со мной, что я была в слезах, когда вернула его. Он был убежден, что это то, с чем ему надо самому разобраться. Он не хотел, чтобы я защищала его от этого. Он не хотел, чтобы я вмешивалась. Он заставил меня вернуть его в школу, и я пообещала, что отступлю и позволю ему по-своему разобраться с этим.
Разве Джексон не поступил бы так же?
Это было полгода назад. Он изо всех сил пытался скрыть от меня издевательства, но когда я увидела это своими глазами, то это было душераздирающе. Как дети могут быть такими жестокими? Как их родители могли позволить им быть такими?
Я положила руку ему на колени, пока ехала домой. Он схватил меня за руку.
– Сегодня вечером мы идем в кино, – сказала я.
– Серьезно?
– Да. А потом мы пойдем за мороженым.
– Мам. Ты не должна меня баловать.
– Я не балую тебя. Мне хотелось бы сделать приятное и тебе и себе. Время от времени, мы оба заслуживаем удовольствия.
– Хочешь поесть попкорн на ужин? – спросил он.
Я посмотрела на него. Я знала, что он старался для меня быть сильным так же, как и для себя. Ему было одиннадцать лет, и он уже был более мужественным, чем некоторые парни.
– Ох, мы съедим попкорн, но не на ужин. Мы пойдем на ужин к «Гарри».
Закусочная «Гарри» была любимой Сэма.
– Мам, перестань за мной присматривать.
– Перестать за тобой присматривать? Ты знаешь, что это моя работа – присматривать за тобой?
– Мне почти двенадцать, мам.
– И что?
– Это значит, что я почти мужчина.
Я въехала на парковку «Гарри», остановила машину и обняла своего маленького сына так сильно, что казалось, что я могу раздавить его.
– Ты абсолютно прав, знаешь? Ты настоящий мужчина. Ты прекрасный молодой человек. Но ты также мой ребенок, и всегда им будешь, даже когда будешь ростом в шесть футов. И я всегда буду заботиться о тебе.
Он обнял меня так крепко, что я ощутила, как дрожат его маленькие ручки. Зачем Бог давал нам то, что мы так любили? Это было почти невыносимо. Я чувствовала, что мое сердце разобьется, если эти маленькие засранцы в его школе сделают ему больно еще раз.
– Хорошо, – сказал он. – Давай возьмем бургеры. Мы можем оставить этот день позади.
Глава 36
Джексон
– Я не хочу знать, куда ты пропал прошлой ночью, – сказал Грант.
Я взглянул на него, но не ответил.
– Я знаю этот взгляд, Джексон.
– Ты ни хрена не знаешь, Грант.
– Грейди, Форрестер, скажите мне, что этот парень не будет с нами сюсюкаться.
Мы вчетвером, только что вспахали одно из нижних полей в винограднике моего отца. Оно было в конце долины, что означало, что там было полно камней и гравия. Эта работа больше подходила для волов и тяговых лошадей, чем для людей. Это была действительно тяжелая работа. Мои руки были в волдырях, спина обожжена, а рубашка вся в поту. Я был благодарен им за то, что они уделили день, чтобы помочь мне. Я взял на себя виноградник у Гранта, так как он был готов перейти к новому проекту, но между фермой и домом было намного больше работы, что я не мог справиться в одиночку. Они понимали, что я пытаюсь обустроить место для Фейт, так что они были рады поучаствовать.
Я снял рубашку и бросил ее на заднее сидение грузовика. Грейди открыл холодильник и достал четыре пива.
– Все произошло именно в этой части грузовика, – сказал я.
Остальные кивнули. Когда мы были моложе, мы рассказывали друг другу о своих сексуальных подвигах. Теперь, когда мы стали мужчинами, мы делали это реже. Только когда это было что-то необычное. Я весь день притворялся скромным, и они хотели знать, что случилось.
– Я не могу себе представить двенадцать лет ожидания одной девушки, а затем, наконец, воссоединиться с ней, – сказал Грейди.
Грант, Грейди и Форрестер были одиноки, все холостяки, и они все еще скептически относились к идее настоящей любви.
Но я знал лучше.
– Разве это никогда не случалось ни с одним из вас? – спросил я. – Разве вы никогда не находили девушку и не понимали, что она та самая? Знаете, это как пуля в грудь?
– Никогда не позволял этому, – ответил Форрестер.
– Жизнь слишком коротка, – вторил Грейди.
Я покачал головой. Было время, когда бы я с ними согласился. Я бы согласился с ними на сто процентов, вплоть до самой сути моего существа. Когда я был моложе, я бы лучше потерял свой член, чем отдал его какой-то одной женщине. Но все это закончилось на Фейт. У этой девушки был я, и я был ее с того момента, как она впервые увидела меня. Я никогда не мог выбросить ее из своего сердца, и даже если бы мог, то не хотел бы этого. Теперь она была моей целью. Частью моей души. Без Фейт не может быть никакого Джексона. Не после всего, через что мы прошли друг для друга.
Не после того, как она родила мне сына, сына, с которым мне еще нужно было встретиться.
– Грант, – сказал я. – Да ладно тебе. Ты должен был сильно влюбиться в женщину в какой-то момент своей жизни.
Грант покачал головой. Он не пытался усложнить мне жизнь. Он не пытался притворяться, что быть волком-одиночкой лучше, чем найти настоящую любовь. Все, что он говорил, никогда не случалось с ним.
– Я никогда не встречал девушку, которая поразила меня настолько, что мне захотелось отказаться от всех других женщин в мире ради нее, – подытожил он.
– Дерьмо, – сказал я. – Вероятно, я становлюсь мягким.
– Послушай, – вставил Грейди. – Не давай нам, болванам, добраться до тебя. Ты нашел то, что мы все еще ищем. Мы все болтаем. Если бы кто-нибудь из нас нашел любовь, подобную той, которая есть у вас с Фейт, мы бы отдали все ради нее, так же, как и ты.
Я кивнул головой.
– Черт, ты же еще не встречался с Сэмом, – воскликнул Форрестер. – Ты полюбишь этого малыша. Он такой же упрямый, как и ты, Джексон.
Я глубоко вдохнул и выдохнул. Я умирал от желания увидеть Сэма. Я умирал от желания наблюдать за ним всю жизнь, и я нервничал из-за того, что он обо мне подумает. Я имею в виду, я даже не знал, рассказывала ли Фейт ему обо мне.
Кем он думал, был его отец? На что он рассчитывал?
– Я подумал, что это мило, когда Фейт назвала его в честь твоего отца, – сказал Грейди.
– Я тоже, – согласился я. – Я тоже.
Остальные трое посмотрели на меня, потом друг на друга, и затем все расхохотались.
– Ты становишься очень сентиментальным в старости, Джексон, – все еще смеясь, произнес Форрестер.