1. Малика
— Лика, а ну-ка повернись!
— Света, да хватит уже, — весело смеюсь сквозь слезы и смотрю на своих подруг.
Они невероятно красивые сегодня, но почему-то в унисон толкуют, что главная красавица в этот день я.
— Блин… Стас, ещё не видел платье? — Светка продолжает фоткать меня у зеркала в маленькой комнатушке для невест, а я опускаю взгляд и начинаю прятать глаза в складках белого тяжелого атласа.
Это слишком волнительный момент, и я хотела, чтобы он запомнился нам на всю жизнь. Белое платье, фата, бельё и даже туфли, я выбирала с таким трепетом, словно от этого зависела моя жизнь.
— Неа, — поднимаю голову, а девочки заливаются хохотом, и Надька заговорщицки шепчет:
— Подтяжку, которую я тебе прикупила, надела?
Я тут же заливаюсь краской и вспоминаю ажурную фигнюшку нежно-розового цвета. Пока до меня дошло на что это надевать и как, наверное, целая вечность прошла.
— Лика… — мы застыли, а по моей спине прокатилась волна томительной дрожи от его голоса.
Мой мужчина стоял в проёме женской части ЗАГСа и улыбался, как мальчишка. Я всегда хотела выйти замуж за сильного и уверенного молодого человека, и нашла именно такого. Мне было наплевать на разницу в нашем возрасте, на то что я глупая молоденькая дура. В нём я видела крепкое плечо и опору. Видела человека, который будет защищать меня всю жизнь, а я буду его любить. Всем сердцем.
Но горько и безжалостно обманула саму себя…
Гостиничный номер, который мне выделил исследовательский центр, как конкурсантке от нашего института, был прост и немного обшарпан. Что обычный госвуз мог предложить мне? Я же не из-за бугра приехала на этот конкурс, и была обычной студенткой меда. Единственной отличительной чертой в моем личном деле было имя профессора Анастасова. Именно благодаря заслуженному и уважаемому доктору психиатрии, я и смогла добиться на третьем курсе таких высот. Представлять родной ВУЗ на таком важном конкурсе — это почти что честь. И мне удалось не ударить в грязь лицом. Поэтому сейчас я бегала по номеру и собирала впопыхах вещи, чтобы не опоздать на утренний рейс из Краснодара домой.
Во Владивостоке меня ждал новый виток сессии и практика в клинике. Широкие окна открывали прекрасный вид на ночной город, который и напомнил мне о доме.
Я смотрела на дорогу с развилкой на навесной мост, грызла палец и пыталась понять ничего ли не забыла. Нужно успеть, иначе Стас опять начнёт скандалить, что я вечно опаздываю. В последнее время, он стал прямо на себя не похож. Что-то происходило, и лучше мне не подпитывать своими ошибками его глупую ревность.
Я бросила сумку в старое кресло у окна, когда в дверь постучали.
— Странно. Девятый час на часах, — пробормотала под нос, и подошла к двери с вопросом:
— Слушаю? Кто там?
— Открывай! Это я!
Сердце ухнуло в пятки от резкого голоса с той стороны, а брови поползли вверх.
— Милый? — открываю, а по моей спине уже не теплая дрожь бежит, а натуральный испуг, потому что Стас не входит, он врывается в номер, как ненормальный, отпихнув меня в сторону.
— Где?! — от этого рыка я вздрогнула всем телом и прижалась к холодной рельефной поверхности стены сильнее.
— Что "где"? — шепчу, а сама закрываю дверь дрожащей рукой, толкая её.
Она захлопывается, а я не могу даже пошевелиться от того, что нахожусь в натуральном ступоре из-за выражения на лице Стаса. Оно словно совершенно другое. Настолько, что даже кажется, будто его щеки впали, а губы стали намного тоньше. Но самым ужасным был его взгляд и синяки под глазами.
— Где твой хахаль, дорогая? — Стас стягивает куртку и бросает её на пол с такой силой, что из её карманов вылетает всё содержимое.
Телефон и бумажник летит к моим ногам, а я инстинктивно отшатываюсь в сторону, прикрывая лицо рукой.
— Стас… Послушай. Ты…
— Закрой рот, шалава! И говори! Как это? А? Хорошо трахаться за моей спиной, пока я ишачу, как проклятый? — он скатывает рукава рубашки, а меня накрывает истерика и неприятие.
Первый признак начала панической атаки в следствии морального давления агрессора — холодный пот по всему телу и крупная дрожь в ногах. Именно это я запомнила ярче всего. Именно до того момента, как моё горло сдавила крепкая рука и прижала к стене…
Озноб, как ток прошивает всё тело, и я вскакиваю в кровати, хватаясь за шею и пытаясь сделать вдох. Но ничего не помогает. Простынь липнет к ногам, сорочка мокрая насквозь, а волосы спутаны так, словно я не расчёсывала их год.
Оборачиваюсь в рассветном сумраке и понимаю, что нахожусь дома. Сижу в своей кровати, а он далеко отсюда, за холодной металлической решеткой. Наконец, замечаю, что меня разбудило, избавив от кошмара, который снился мне постоянно, когда я не высыпалась и мало отдыхала.
Сотовый съезжал по гладкой черной и блестящей поверхности тумбы. Звук жужжания был настолько громким, словно кто-то соскребал лак с этой проклятой тумбочки.
— Дд-а! — я даже не посмотрела, от кого звонок, а просто выхватила телефон и провела пальцем по сенсору.
— Малика, собирайся! У нас бытовуха по твоей теме! — Олег явно был в отделении, и это стало ясно по голосам дежурных на заднем фоне.
Я откинула мокрые пряди со лба и посмотрела на электронные часы, которые висели над плазмой, напротив кровати.
"Пять утра… Период окончания фазы глубокого сна. Неудивительно, что мне так херово," — пронеслось в голове, и я сглотнула влажный ком в горле.
— Высылай адрес, через полчаса буду, — прохрипела в трубку и прикрыла глаза.
— Лик? Ты не заболела? Голос странный.
— Всё в норме, Олег. Жду адрес.
Нажимаю на отбой и поднимаюсь, пошатываясь. Включатель снова проворачивается хреново. Нужно подчинить, иначе задолбусь регулировать освещение в этой конуре.
Контрастный душ помогает прийти в себя, а таблетки — почувствовать себя человеком.
— Улица Коммунальников, дом пятьдесят два, — читаю короткое сообщение и допиваю кофе, небрежно бросив кружку в металлическую раковину.
Всё как по хорошо налаженному годами сценарию: мимолетный взгляд в зеркало перед выходом, немного духов и черные перчатки из мягкой кожи, чтобы ни с кем не соприкасаться.
— И замок дверной тоже нужно починить, — бормочу под нос снова, и смотрю на наручные часы.
Уже прошло пятнадцать минут. Если не поторопиться, то эти однорукие обезьяны из отдела Данилыча затопчут мне все улики.
Работа криминалиста раздражала меня только одним аспектом: молодыми стажерами полицейскими, которые после ментовской академии решили, что они герои сериала "CSI". А на деле, просто мешались всё время под ногами.
Вот как сейчас.
Я припарковала свою машину у старого совкового парадного, и стала наблюдать за тем, как эти идиоты курили у входа и топтались… Топтались, бл***, без дела!
— Малика Макаровна! Утречко! — я даже из авто не успела выйти, как Скворцов уже орал как резанный, пытаясь проявить ко мне излишний интерес.
— Мелкий подхалимаж не прокатит, Скворцов! — вложила руки в карманы плаща, и продолжила насмешливым тоном, — Я опять наблюдаю картину "Три девицы под окном"?
— А что не так, начальница? — Высоцкий, а он же дружок по разуму Скворцова бросил окурок себе под ноги, и сделал вид, что замерз.
— Вы мне скажите. Вы все окурки у парадного собрали, когда приехали?
— Зачем? — округлил глаза Скворцов.
— Как это зачем? А если преступник, прежде чем войти, курил? Вы хоть понимаете, что речь идет об изнасиловании, а слюна это биоматерьял, мать вашу!
Наверное, я разбудила всех бездомных собак в этом районе, потому, что сигарета тут же выпала уже изо рта Высоцкого.
— Виноваты, Малика Макаровна, — залепетал Скворцов, а я отвернулась и молча вошла в парадное.
Место преступления нашла сразу. Легко, и по голосу соседей, которые шептались, стоя на пролете между шестым и седьмым этажами.
— Лика, — Олег повернул ко мне голову и выдохнул с облегчением, — Наконец-то. Заходи. Это твой клиент. Я даже подойти к девочке не могу.
Я прошла мимо взъерошенного напарника и вошла в узкий коридор квартиры. В глаза сразу бросился бардак и перевернутая мебель в гостиной. Обычная советская двушка в панельном доме. Квартира без изысков и не ухоженная. Вероятно съёмная, потому что слишком мало мелких деталей. Нет всяких феничек, картинок и магнитов на холодильнике. Мало того запах… Пахнет сыростью и хлоркой. Значит, девушка драила все поверхности прежде, чем начать здесь жить.