Мария Летова - По моим правилам

- Да…со мной… - отвечаю неуверенно, вопросительно глядя на Иноземцева.

- Ты не могла бы передать ему трубку? – вежливо просит она, но я слышу волнение за этим спокойствием.

Артём резко качает головой и встаёт. Наблюдаю за ним удивлённо. Он отходит к окну, демонстрируя мне свою идеальную задницу, запакованную в дорогие брюки. Упирается рукой в стену, согнув одну ногу в колене.

Впервые за долгое и долгое время мне приходится врать!

Я просто лучше ничего не придумала за эти секунды.

- Он…он спустился в подвал…там котёл барахлит… - на ходу сочиняю я, вертя для убедительности рукой в воздухе. – Когда вернётся, я передам, что вы звонили…

- Будь добра, - мягко отвечает она, очевидно даже не предполагая, что я могу оказаться такой лживой сучкой. – Спасибо тебе!

- Да, ну что вы! – тут же говорю я. – НЕ ЗА ЧТО!

- Передай, что я буду очень ждать его звонка.

У меня прям сердце дрожит от её тона.

- Конечно… - растерянно бормочу я. – Не волнуйтесь…

На этом она кладёт трубку.

В комнате так тихо, что я слышу, как тикают большие деревянные часы на стене. Смотрю на атлетичную фигуру у окна и взволнованно говорю:

- Пожалуйста, позвони ей. Кажется, она волнуется…

Артём продолжает молча смотреть в окно.

Спустя пятнадцать тик-таков спрашиваю, вставая с дивана:

- Вы…поссорились?

Мне трудно в это поверить, ведь между ними, кажется, исключительные отношения. Я никогда не видела, чтобы мать и сын были так близки. Они даже смотрят друг на друга с нежностью. Они будто одно целое, это так затронуло мою душу. Я бы хотела такого же взаимопонимания с собственным сыном.

- Артём?.. – зову я, потому что он ответил на мой вопрос тишиной.

И на этот тоже.

- Набери её!.. – прямо-таки требую я.

Мне очень не нравится, что она переживает…

- Настя, - рассерженно говорит он, оборачиваясь в профиль, и по слогам произносит. – НЕ ЛЕЗЬ НЕ В СВОЁ ДЕЛО.

У меня даже рот приоткрывается.

Вот так значит?

Вглядываюсь в этот напряжённый профиль, сжимая в руках телефон.

Может...это, и правда, не моё дело? Кто я такая?

- Как скажешь…- говорю ему хрипловато.

- Вот и проехали, - отрезает Артём Мудакович, снова отворачиваясь.

Офигенно.

- Иноземцев, - прошу я, повышая голос. – Не будь таким!

- Каким таким? – жёстко спрашивает он, глядя перед собой.

Таким, как в тот день, когда я заправила его борщ связкой ключей.

Только не это...

- Чужим… - тихо говорю я, складывая руки на груди и переступая с одной босой ноги на другую.

Он спокойно разворачивается и усмехаясь, спрашивает:

- Чужим? Правда? А я тебе что, родственник?

В душе нарастает смятение.

- Это риторический вопрос? - спрашиваю напряжённо.

- Соображаешь, - бросает он, кладя руки на бёдра.

Его тон просто отвратителен. А взгляд колючий.

Меня это убивает...

Смотрю в закрытое лицо и чувствую, как щиплет в глазах. Ощущаю мерзкую горечь в душе и отворачиваюсь.

Это типа знай своё место?

Что я могу на это возразить?

Значит, так у нас всё будет?

- Я тебя поняла, - говорю, собирая последствия нашей трапезы. Салфетки, бумагу. Сметаю с дивана крошки рукой и добавляю, подняв на него глаза. – Чай будешь?

- Нет, - отвечает он и молча идёт к двери.

Спокойно обувается.

Снимает с вешалки своё пальто и надевает его. Открывает дверь, даже не посмотрев на меня, и просто уходит, не сказав ни слова.

Смотрю на дверь и чувствую, как по-дурацки выпячивается нижняя губа. Прямо как у Ванечки, когда он собирается зареветь.

Считаю до шестидесяти, уверенная в том, что он сейчас вернётся.

Не может же он вот так уйти?

Но, в окружающей меня тишине слышу лишь, как огромные колёса его нового Лексуса прокручиваются в грязи.

Он уезжает.

Вот так просто.

Судорожно выдыхаю, через приоткрытые губы. Чувствую, как увлажняются глаза.

Какой же ты КОЗЁЛ, Иноземцев…

Ненавижу тебя…

Сегодня Новый год! Мы договорились встретить его вместе, а он просто взял и ушёл. Даже не сказал, каким образом я попаду в его дом! У меня ведь даже машины нет! Я что, просто должна сидеть и ждать?

Стою, глядя в одну точку и понимаю, что больше так не могу.

Это просто...это просто ГАМБЕЦ!

Выпускаю всё, что держала в руках и иду наверх, наступив на пустой стакан из-под Коллы.

Пофиг.

Открываю дверь в комнату Никиты и спокойно говорю ему:

- Собирай вещи и Варю разбуди…

Положив локти на согнутые колени, наблюдаю за тем, как плещутся вокруг моего волнореза бирюзовые воды Чёрного моря.

Странно, я думал, что зимой оно будет серым.

Холодный солёный ветер хлещет по лицу, и мне это нравится. Раздувая ноздри, вдыхаю насыщенный морской воздух, пропуская его через лёгкие до головокружения.

Не знаю, сколько уже здесь сижу, но сегодня я точно никуда не спешу. Я хочу побыть один, и нет для этого лучшего места, чем Крымский курортный посёлок в низкий сезон.

В буквальном смысле.

Кажется, это Новый Свет.

Я прошёл через парковую зону и набережную, не встретив НИ ОДНОГО человека. Это даже немного стрёмно.

Красивое место. Как человека причастного, меня бесит лишь то, что оно такое убитое. Обшарпаное и убитое.

Где-то далеко, в тысячах километров от меня, тяжёлое свинцовое небо встречается с морской гладью. Пейзаж достоин кисти Айвазовского. Хотя, у него наверняка такой есть.

Этот бурлящий трафик вокруг очень точно передаёт состояние моей души.

Души.

Смешно.

Я считаю себя материалистом и прагматиком.

Я верю в то, что могу потрогать и увидеть собственными глазами. В детстве я не читал Книгу Джунглей или Робинзона Крузо, вместо этого шёл на улицу и делал что-то настоящее и реальное. Нам дана только одна жизнь, которую мы должны прожить с первой попытки и постараться всё не засрать, потому что потом у тебя не будет второго шанса. И я уверен, что загробной жизни нет и быть не может. Мы существуем здесь и сейчас. В этой точке пространства в эту минуту.

Что мне нужно от жизни?

Мне нужна работа. Мне нужно пространство и своя свобода. Это каждому человеку нужно, а мужчине тем более.

Тем не менее, даже я оказался не готов к тому, чтобы за ужином самый близкий мне на свете человек аккуратно намекнет, что предпочитает кремацию.

Нет правда. Я был не готов.

Тру глаза пальцами, потому что бирюзовую движущуюся картинку вдруг заволокло пеленой.

Вспоминая слова Бодрова, пытаюсь представить...

Ты становишься на углу оживлённой улицы и воображаешь, что тебя здесь нет. То есть, вообще нет. Машины сигналят, пешеходы идут, пассажиры на остановке появляются и исчезают. То есть, мир продолжает жить и без тебя. Колесо крутится, и никто даже не заметил, что только что закончилась чья-то жизнь.

Я пытаюсь это принять, но на себя мне этот сценарий почему-то примерить проще, чем на того, другого человека.

Не уверен, что вообще когда-нибудь это приму.

Я просто буду жить дальше. Что мне ещё остаётся? Моя жизнь тоже не сойдёт с оси, и это бешено злит. То, что я просто буду жить дальше. Как и миллионы людей до меня и после меня.

Возможно, у меня даже дети появятся.

Губы кривит улыбка. Да, у меня появятся дети, потому что я их хочу. От Насти. Теперь мне это ясно, как никогда. Я люблю её. Моя любовь пока новорождённая. Толком не знаю, что с ней делать.

Очевидно, в моей жизни ещё много чего будет. Событий, всякого дерьма и удовлетворённости, я надеюсь.

Много всего.

Просто без НЕЁ.

Смотрю на свои руки, позволяя глазам опять увлажниться.

Подставляю лицо колючему ветру и закрываю их.

Здесь и сейчас я должен отпустить свою боль. Я не могу и дальше вести себя как дебил. У нас на это нет времени.

Я должен отпустить и сделать всё, чтобы оставшееся нам с мамой время не прошло впустую.

Кажется, пришло нам время подвести итог.

Время, время, время...