Я прижалась нежными, влажными поцелуями к его губам и отстранилась, когда поняла, что у меня не хватит сил остановиться, если все продолжится в таком же духе.
Его глаза были наполнены такой одержимой похотью, и я знала, что если сейчас не остановлюсь, мы закончим голыми на полу в кухне, а ужин будет позабыт. Я отступила, вытянув перед собой руки, предупреждая:
— Нет. Мы кушаем. — Но Куинн обольстительно улыбнулся. Я топнула ногой, и он хмыкнул. — Куинн! Я готовила, черт бы тебя побрал!
Он обернул свою руку вокруг моей талии, и, ухмыляясь, ближе прижал меня к себе. Вторую руку положил мне на поясницу. Меня держали в объятиях так, что я чувствовала себя одновременно и в безопасности, и защищенной. И мне было больше, чем просто хорошо.
Я чувствовала себя волшебно.
Я непроизвольно уткнулась носом в его ключицу и вдохнула его запах — смесь пота и туалетной воды — запах Куинна. Его теплые, пухлые губы коснулись поцелуем моей макушки.
— Я скучал по тебе сегодня.
Я потянулась, схватившись за полы его футболки.
— Я скучала по тебе сильнее.
Его хватка ослабла достаточно, чтобы обернуть свою руку вокруг моих плеч и повести меня к стульям перед барной стойкой.
— Ты готовила. А теперь будешь сидеть. А я буду тебе прислуживать, принцесса.
Не было смысла спорить. Куинн собирался делать то, что хотел. Я быстро это поняла, находясь с ним в отношениях, и, если быть честной, не возражала против того, чтобы позволять Куинну баловать меня. Он любил меня и хотел показать, что так оно и было. Не было ничего дурного в мужчине, заваливающего вниманием женщину, которую он любил.
Он достал две тарелки, нарезал мясо, а затем выложил его на них, периодически поглядывая на меня. Я пристально смотрела на него, и чувство усталости обрушилось на меня. Я медленно моргнула, ощущая себя истощенной.
— Ты выглядишь сегодня немного лучше. Как ты себя чувствуешь?
Я задумалась, прежде чем пожать плечами. Мне было немного больно разговаривать об этом.
Куинн поставил передо мной тарелку, и я наблюдала, как он с удовольствием ел, одобрительно мыча и постанывая, прежде чем пошел за добавкой. Он посмотрел вниз на мою тарелку и увидел, что я просто ковыряла в своей еде.
— Не голодна?
Я оттолкнула от себя тарелку и вздохнула. Я чувствовала себя плохо.
— Не особо. У меня был поздний ланч. — Куинн перестал есть, взял мое лицо в свои ладони и приложил одну из них к моему лбу. Я отбросила его руку, закатив глаза. — Расслабься, мамочка. Я хорошо себя чувствую.
Он взял наши тарелки и сложил их в раковину, затем стянул с себя обтягивающую черную футболку, развязал завязки на поясе своих светло-серых тренировочных штанах. Они низко сидели на его бедрах, а очерченный пресс заставил меня почувствовать слабость в коленях. Он, задумавшись, почесал живот.
— Я иду в душ, а затем мы идем в кровать.
Я нахмурилась.
— Но сейчас же всего 8 вечера.
Он пошел в ванную. Я услышала, как включилась вода в душе, и он выкрикнул в ответ:
— Я и не говорил, что мы будем спать, малышка.
Мои губы сжались, а брови метнулись вверх.
— Ох, — выдохнула я.
Я подняла руку и понюхала свою подмышку, прежде чем пойти в спальню, чтобы переодеться в свою «красивую» пижаму.
***
Мой рот открылся в тихом стоне, когда Куинн толкался в меня сзади жестко и аккуратно одновременно. Он не спешил меня подводить к краю, а я была не в настроении его торопить, не тогда, когда он чувствовал потребность отдавать все мне, как сейчас.
Большие руки блуждали по моей коже, когда я стояла на коленях, упершись руками в кровать. Я вспомнила о том, что Куинн сказал мне в один из первых наших разговоров:
«Я уверяю тебя, Миа, самый лучший секс всегда грязный, грубый и шокирующий. Этот тип секса всегда последствие страсти. Он невероятен».
О, боже, он был прав. Он был так прав.
Его толчки участились, когда он прижался своей грудью к моей спине. Я слышала его тяжелое дыхание возле своего уха, и в этот момент, мне показалось, что я никогда в жизни не слышала ничего более эротичного, чем звук простого дыхания Куинна.
Его голос был низким, и он произнес.
— Миа. — Он аккуратно убрал мои волосы со спины и прижался губами к местечку между шеей и плечом. Затем прохрипел напротив моей кожи. — Миа. — Он не просто говорил мое имя. Он воспевал его. Он замурлыкал, и мое тело задрожало ему в ответ.
Это было настолько приятно, что мое сердце сжалось от того, как он произнес мое имя. Он вошел в меня, а я не была готова. Я застонала, мое тело начало дрожать. Я чувствовала его кривоватую улыбку напротив моей голой кожи и толкнулась назад, навстречу ему, заставляя его войти в меня полностью.
Он застонал, его тело стало жестким, и теперь была моя очередь улыбаться. Я тяжело дышала, сильнее всего нуждаясь, чтобы Куинн потерял контроль. По этому низкому рычанию я знала, что почти достигла этой цели.
Когда он отстранился от моей спины, схватил меня за бедра и попытался контролировать мои движения, я снова улыбнулась. Он был близок к краю.
— Куинн, милый, — я хрипло застонала. — Пожалуйста.
Он шлепнул рукой по моей попке настолько неожиданно, что я взвизгнула. Пробежался кончиками пальцев по моей горячей, пульсирующей коже.
— Скажи мне, чего ты хочешь, малышка.
Ладненько. Вот в чем дело. Я любила грязные разговорчики... пока Куинн вел их. И в чем моя проблема? Куинн любил грязные разговорчики, и он хотел бы услышать, как я говорю слова, от которых бы монахиня упала в обморок.
Мое раздражение росло.
— Куинн, — я предупредила его.
Его рука опустилась на другую сторону попки. Сильно. Я ахнула, страстно желая мягких прикосновений его пальцев, которые, как я знала, последуют за этим.
Он зарычал.
— Бл*дь, я люблю твою задницу. — Потянувшись, он взял мою грудь в свои руки и аккуратно сжал ее. — Я люблю твои большие сиськи, — он пробормотал, слегка щипая мои соски. — Я люблю то, насколько чувствительны твои соски. — Он толкнулся в меня, и я захныкала. Куинн заговорил сквозь стиснутые зубы: — Я люблю твою тугую, влажную киску. — Он толкнулся в меня еще раз, и я низко и протяжно застонала. Он спросил: — Для кого твоя киска такая влажная, детка? — Я прикусила губу, борясь с тем, чтобы не застонать и сжалась вокруг его толстого члена.
Он почувствовал это.
— О, да, Миа. Ты же знаешь, что мне это нравится. — Его голос был мягким, когда он спросил: — Эта сладкая киска для меня, Миа? Тебе нравится мой член, малышка? Тебе нравится, когда я делаю это? — И он толкнулся в меня по самые яйца.
Мои глаза закатились, а рот открылся в тихом стоне.
— О, мой Бог.
— Не Бог, — он проговорил, забавляясь. — Нет, детка. Всего лишь я. — Он толкнулся в меня. — Назови мое имя, Миа.
Я уже перешла через черту застенчивости.
— Куинн, — я тяжело дышала.
Его голос был обманчиво мягок, когда он заявил:
— Люблю, когда ты произносишь мое имя.
И тогда я поняла, что не могла перестать произносить его имя. Я стонала снова и снова, пока он с неистовой силой входил в меня. Мой клитор молил о внимании, и как только я почувствовала, что сойду с ума, он дал мне то, в чем я нуждалась. Пальцы Куинна медленно стимулировали его круговыми движениями, и не прошло и десяти секунд, прежде чем мое тело взорвалось фейерверками. Я откинула голову назад и застонала от блаженного освобождения.
Куинн зарычал, толкаясь в меня жестко и быстро, продлевая мой оргазм, и вскоре его тело стало жестким, и он замер, наполняя горячей спермой презерватив, присоединяясь ко мне в экстазе.
***
Куинн
Смотреть, как она кончает, было самым красивым зрелищем, которое я когда-либо видел.
Мой желудок сделал сальто.
Я быстро понял, что не хотел, чтобы другой мужчина видел это.
Никогда.
Я хотел все это для себя и навсегда. Я неожиданно осознал, чего хотел, и мне не было страшно. Ни капли. Это ощущалось хорошо. Это ощущалось правильным.
Я собирался просить Мию выйти за меня замуж.
***
Миа
Тяжело дыша, мы оба рухнули на свои стороны кровати лицом друг к другу. Мои глаза широко раскрыты, а адреналин лился по моим венам. Я потянулась и дрожащими пальцами провела по его подбородку. Он поймал мою руку и поцеловал ее, прежде чем прижать ее к своей груди, я ощущала костяшками пальцев его учащенное сердцебиение.