Селеста Брэдли - По соседству с герцогом

Она подняла взгляд и увидела, что взгляд Брукхейвена прикован к ее лифу. Ночная рубашка, которая все еще была на ней, не особенно скрывала что-либо, да и ее тонкий пеньюар не оказывал большой помощи.

Отлично. Пусть он видит то, что упускает со своей идиотской тиранией. Дейдре положила вилку и глубоко вдохнула, опустив одно плечо так, что ее декольте опасно приблизилось к тому, чтобы сползти вниз. Конечно же, этого не произойдет, но она пофлиртовала достаточно в своей жизни и знала, что предвкушения даже малейшей возможности такого события было достаточно, чтобы удерживать внимание мужчин часами.

Его глаза потемнели, а его скульптурно вылепленная челюсть напряглась. Дейдре могла ощущать то, как его усилившееся вожделение горячей волной распространяется от его кожи, словно жар от горящего в камине черного угля.

К несчастью, когда Колдер смотрел на нее подобным образом — словно его жесткий самоконтроль являлся единственным, что останавливало мужчину от того, чтобы смести все со стола и овладеть ею на нем, — тогда у нее у самой слегка подгибались колени.

У нее во рту пересохло от ее собственных фантазий, а ее дыхание становилось все более затрудненным. Чтобы отвлечь себя, Дейдре вслепую отрезала кусочек еды и заставила дрожащую руку поднести вилку ко рту.

Затем первый кусочек солено-сладкой ветчины начал таять на ее языке, отвлекая девушку от вожделения к своему мужу к чему-то более достижимому.

О, блаженство. Девушка закрыла глаза, чтобы самым полным образом насладиться вкусом, затем торопливо отрезала другой кусочек, побольше. Она не пробовала ветчину уже много лет — и почему так происходило?

Теперь, когда Дейдре думала об этом, то вспомнила, что строгая диета была идеей Тессы. Дейдре было запрещено баловать себя чем-либо, что могло вызывать нормальный аппетит, с пятнадцати лет.

По правде говоря, это не было полностью делом рук Тессы, потому что ничто не остановило бы Дейдре, если бы она решилась взбунтоваться. Такая строгая защита своей фигуры имела смысл, когда она охотилась на герцога. А сейчас она уже замужняя женщина. Она может стать такой же толстой, как кухарка, и Брукхейвен не сможет ничего с этим поделать.

Дейдре поудобнее устроилась на стуле и приготовилась есть до тех пор, пока не сможет дышать.

Колдер наблюдал за тем, как его благородная жена с такой жадностью принялась за свой завтрак, словно работала в поле. Это зрелище было странно удовлетворительным. В своем увлечении она отбросила свою защиту хотя бы на один момент, и маркиз наслаждался неподдельным удовольствием на ее лице.

Если бы только он был причиной этого удовольствия, а не прекрасная кулинария его прислуги. Все, что Колдер мог делать — это не смотреть в упор на ее грудь в этой свободной и кружевной ночной рубашке. Он не ощущал даже вкуса еды, которую пережевывал!

Тем не менее, прогресс есть прогресс. Его жена начала прибирать его дочь к рукам, несмотря на возникшие ранее признаки восстания, и теперь у него был полный стол за завтраком.

Не так плохо для третьего дня в роли мужа. Возможно, он был немного грубоват, но скоро он сумеет сделать так, чтобы все шло гладко, и тогда сможет вернуться к посещению своих любимых фабрик…

Господи Боже, прошло уже несколько дней с тех пор, как Колдер уделял им больше, чем поспешно проходящую мысль.

Он должен немедленно уйти. Ему нужно объехать свою собственность, занять себя чем-то настоящим и конкретным, и совершенно лишенным грудей. Да, абсолютно лишенным. Настало время покинуть этот сумасшедший дом и снова затеряться в комфортно сухом и однородном мире производства.

Нежелание затягивало его, и маркиз затруднялся объяснить почему. Было слишком рано. Дейдре еще слишком непредсказуема. Мэгги все еще не привыкла к ней. Прислуга не узнала, как держать ее в узде.

Да, все так. Он не осмелится уехать. Для него не осталось незамеченным то, что она соблазняла Мэгги перейти на темную сторону. Даже Фортескью, чье сердце было сделано из совершенно надежного льда, оказался явно сраженным ею. При такой скорости, с которой она передвигалась, Дейдре завоюет весь мир к тому времени, когда он вернется!

Нет. Лучше остаться — отстаивать свои позиции. Его жена должна узнать, что он не отклонится со своего курса.

Кроме того, хотя он не признался бы в этом даже под самой ужасной пыткой, Колдеру было даже любопытно увидеть, что она сделает в следующий раз.

Напряжение в комнате для завтраков не ослабло до тех пор, пока его сиятельство угрюмо не извинился и не бросил салфетку на свою тарелку. Дейдре весело улыбнулась своему мужу.

— Вы покидаете нас сегодня?

Тот недовольно посмотрел на нее.

— Нет необходимости говорить это с такой надеждой.

В ответ она захлопала ресницами.

— Я не знаю, что вы имеете в виду, милорд.

— Хм. — Маркиз отвернулся, затем повернулся обратно. — Кстати, моя дорогая, завтра вы оденетесь к завтраку.

Дейдре сладко улыбнулась.

— Как пожелаете, милорд.

Это озадачило его.

— Э-э… хорошо. Тогда доброго вам утра. — Колдер широкими шагами вышел из комнаты, чуть менее раздраженный, чем прежде.

Как только он ушел, улыбка Дейдре померкла. Хотя дразнить этого мужчину было забавно, «раздражение» было не той эмоцией, которую она вечно хотела бы наблюдать.

— Было не так уж плохо, — глубокомысленно заявила Мэгги. — Думаю, что папе отчасти понравилось то, что мы были здесь.

Дейдре вздохнула.

— Я определенно надеюсь на это. — Она оттолкнула свою тарелку. — Фортескью, можем ли мы выпить чаю в моей гостиной? — Девушка улыбнулась Мэгги. — Нам нужно составить заговор.

Вскоре они устроились в уединенном комфорте красивой комнаты. Горячий, ароматный чай в прекрасном фарфоре рядом с приятным огнем влажным весенним днем — и никакой Тессы. Несомненно, большего покоя и удобства она никогда не испытывала.

— Фортескью…

Дворецкий поднял взгляд от чайного подноса.

— Миледи?

Дейдре изучала свои руки.

— Я хотела поблагодарить тебя. Несмотря на эту… эту ребяческую войну между мной и его сиятельством, ты обращаешься со мной с огромным уважением.

— Конечно же, миледи. — Фортескью сделал движение, чтобы двинуться дальше, но Дейдре подняла вверх руку.

— Подожди. Я не позволю тебе отмахнуться от этого, Фортескью. После того, как я жила в доме моей мачехи, я отлично знаю, как прислуга может сделать жизнь хозяйки несчастной, если пожелает этого… и этот тон обычно задается дворецким. — Девушка бросила взгляд туда, где Мэгги играла со своим котенком у огня, затем внимательно взглянула на дворецкого.

— Весьма глупым может показаться отказ выполнять желание его светлости, заключающееся в том, чтобы я воспитывала леди Маргарет, особенно потому, что она, очевидно, нуждается в этом. Мне просто хочется, чтобы ты понял — я нахожу невозможным вовсе не то, что попросил у меня лорд Брукхейвен… — Дейдре беспомощно пожала плечами, затем развела руками. — Это все из-за того, как он попросил — или, скорее, вовсе не просил. Ты тоже считаешь, что я выгляжу смешной?

Фортескью очень внимательно смотрел на какую-то точку над ее головой.

— Миледи, я часто замечал во время внедрения новой прислуги в домашнее хозяйство, что как они начинают проявлять себя с самого начала, так они и продолжают работать — только если их немедленно не поправить.

Дейдре коротко рассмеялась.

— Этот спор может пойти в любом из двух направлений, Фортескью.

Фортескью поклонился, его глаза оказались в тени из-за того, что он стоял под определенным углом к свету.

— Я такого же мнения, миледи.

Дейдре долго изучал стоящего перед ней мужчину.

— Ты на моей стороне, не так ли, Фортескью?

Фортескью на краткий момент встретился с ней взглядом.

— Я надеюсь, что все мы сможем выиграть, миледи. — Затем он снова поклонился. — Если вам ничего больше не нужно, миледи?

Дейдре засмеялась и махнула дворецкому рукой.

— Ступай, вселяй страх в какого-нибудь несчастного угольщика. Тебе больше не испугать меня.

— О Боже, — тихо ответил он. — А я получал от этого такое удовольствие.

Дейдре все еще смеялась, когда дверь за дворецким закрылась, но ее веселье померкло, когда она посмотрела на одинокую маленькую девочку перед камином. Счастье Мэгги зависело от того, чтобы завоевать как можно больше колеблющегося внимания ее отца — а счастье Мэгги каким-то образом стало очень важным для Дейдре.