Стелла Бэгуэлл - Побежденные любовью

Она помогла ему накрыть на стол, который стоял возле окна. Оттуда открывался прекрасный вид на гору, поросшую сосновым лесом. Она зачарованно смотрела на раскрывшуюся перед ней дикую красоту, и Мигель удивленно спросил:

— Разве ты никогда не смотрела из этого окна?

— Смотрела, конечно, но это было давно. Мы с братом часто приходили сюда, это было наше любимое место на ранчо. Этот дом построил мой отец для медового месяца с мамой. Они ездили сюда, когда им хотелось побыть наедине. А спустя несколько лет дом отдали главному надсмотрщику.

— Когда я нанимался к вам, у меня был дом недалеко от Руидозо, — сказал Мигель. — Я хотел продолжать жить в нем, но Хло и слышать об этом не желала. Она из практических соображений хотела, чтобы я жил на ранчо. Поэтому пообещала, что если я продам свой дом, а потом, может статься, уволюсь, то она добавит мне денег на новый дом. Но я влюбился в это место с первого взгляда.

Они приступили к еде. Анна чувствовала, что проголодалась, но никак не думала, что будет завтракать с Мигелем. Ей казалось, что это произошло помимо ее воли.

— Мой дядя Рой — шериф в провинции Линкольн, — сказала Анна. — Наверное, ты знаешь его.

— Да, я знаю Роя много лет. Он был легендой в свое время.

— А почему ты не остался служить в полиции, как Рой?

— Для меня эта работа была только средством к существованию. Посвящать ей всю свою жизнь я не собирался.

— И как долго ты проработал в полиции?

Он нахмурился, и Анна не поняла, то ли это вызвано тем, что он подсчитывает в уме время, то ли он раздражен ее расспросами.

— Больше десяти лет.

Она не ожидала такого ответа, поэтому в первый момент не смогла скрыть удивление.

— Десять лет! Но это значит, что ты начал работать очень рано.

Он усмехнулся.

— А сколько, по-твоему, мне лет, Анна? Она вспыхнула, почувствовав на себе его взгляд.

— Не знаю… тридцать пять?

— На самом деле тридцать семь. Значит, он на десять лет старше Скотта, но она почему-то совсем не ощущала разницу в их возрасте. Он был мужчиной, от взгляда которого у нее перехватывало дыхание, а от случайного прикосновения замирало сердце.

— А мне двадцать пять… Так все же почему ты ушел из полиции?

— Потому что мне больше хотелось быть ковбоем. Тебя удовлетворяет такой ответ?

— Нет, — ответила она.

— Послушай, Анна, я вовсе не пытаюсь скрыть какую-то страшную историю из своей жизни. Мне на самом деле приятнее иметь дело с людьми, чем с оружием.

— Извини, что я спросила.

— Да нет, я понимаю, что у тебя в голове романтическая история, будто бы во мне сидит какая-то заноза, а ты именно та женщина, которая должна ее вытащить и вернуть меня к полноценной жизни. Так вот, я не нуждаюсь ни в лечении, ни в утешении, ни в спасении.

Она почувствовала, как глаза ей застилает красная пелена ярости.

— Черт, что я вообще здесь делаю? — Она швырнула недоеденный кусок хлеба в тарелку и вскочила с места. — Я буду ждать в конюшне. И не потому…

Внезапное головокружение не дало ей договорить. Чтобы не упасть, она вынуждена была схватиться за край стола.

— Анна! Тебе плохо? — Он вскочил из-за стола и подхватил ее.

Да, ей плохо. Но ни за что на свете она не хотела ему признаваться в своей слабости.

— Все в порядке. Я просто чересчур резко встала.

— У тебя же было сотрясение мозга! Тебе вообще рано подниматься с постели.

Головокружение прошло, она опустила дрожащую руку и посмотрела на него.

— Черт возьми, у меня не было никакого сотрясения. И я хочу, чтобы ты перестал вести себя так, как будто ты все про меня знаешь!

Задетый тем, что она высмеяла его заботу, он язвительно посмотрел на нее.

— Если у тебя не было сотрясения мозга, тогда что с тобой? Может быть, ты беременна? Может быть, именно поэтому решила вернуться домой к маме и папе?

От такой наглости у нее буквально перехватило дыхание.

— Ты что, с ума сошел? Неужели ты думаешь, что если бы я была беременна, то вошла бы в загон для скота?

— Я знаю, что женщины способны и не на такое!

— Только не я. И потом, ты прекрасно знаешь, что я не замужем! — в ярости выкрикнула она.

— Чтобы иметь детей, совершенно необязательно быть замужем, — с насмешкой парировал он. — Или ты об этом еще не знаешь?

— Ты… ты… самый нахальный, самый…

— Садись и доедай свой завтрак, — приказал он.

— Завтрак окончен! Мы…

Внезапно он схватил ее за копну рыжих волос и притянул к себе.

— Никаких «мы» не существует. Или ты этого хочешь, Анна? Ты к этому подталкиваешь меня?

Легко дернув за волосы, он заставил ее поднять к нему лицо.

— Да, — отрывисто прошептал он. — Думаю, ты хочешь именно этого.

— Мигель… — Но больше ничего сказать он ей не дал. Остальные слова замерли под натиском его губ. Чтобы не упасть, ей пришлось прижаться к его груди.

— Ты ответила на мой поцелуй так, как будто я единственный мужчина в твоей жизни, которого ты хотела, — прошептал он.

Ясно, что он смеется над ней, но его слова были так близки к правде, что она невольно вздрогнула.

— Ты вовсе не единственный мужчина, с которым я целовалась! — огрызнулась она, но голос при этом был слишком слабым и дрожащим.

Он пристально посмотрел на нее.

— Я не сказал, что я единственный мужчина, с которым ты целовалась. Я сказал, что я единственный мужчина, которого ты хотела. А это большая разница, Анна. Я предупреждаю тебя: не надо раскрывать надо мной свои девственные крылья.

— Как будто бы я намереваюсь это делать! А моя девственность тебя вообще не касается!

Не обращая внимания на ее сарказм, он продолжал:

— Мы совершенно разные люди, Анна. Ты знаешь, что ты из себя представляешь, а я знаю, какой я. Мы не подходим друг другу.

Откуда он знает? И почему ей так хочется, чтобы он понял, какая она на самом деле? Он совершенно невыносим и груб. Но прежде всего он мужчина. А она поклялась больше никогда не увлекаться ни одним мужчиной!

Она отпрянула от него.

— Я очень рада слышать это, Мигель. Так что занимайся своими делами на ранчо, а я своими, идет?

— Безусловно.

Анна вышла из комнаты, больше не взглянув на него. Она уже спускалась по ступеням, когда за спиной раздался его голос. Обернувшись, она увидела его в проеме двери и подивилась еще раз, насколько он вписывается в окружающий пейзаж. Но и она тоже. Просто он об этом не знает.

— Я буду следить за тобой.

— Прости, но я думала, что ты тут управляющий, а не хозяин поместья.

— Я могу быть и тем и другим. Если понадобится.

Иными словами, если она не сможет вести хозяйство в отсутствие родителей, то он определенно с этим справится.

Ну так она постарается не дать ему такой возможности.

Анна повесила трубку и с облегчением откинулась на подушки дивана. С Адамом все в порядке. Завтра его уже выпишут из больницы. Но последняя фраза матери вывела ее из равновесия. О чем только думают родители, вернее, мать? Безусловно, Анна только приветствовала их идею поехать дальше, в Бразилию. Пусть наслаждаются вторым медовым месяцем. Но ведь за год Анна совершенно отвыкла от ранчо. Неужели родители не понимают, что ей будет тяжело без них целый месяц!

Дело вовсе не в том, что Анна боялась физической работы. Ей даже нравилась смена работы, она рада была отложить ежедневную игру на фортепьяно. Но Анну пугала ответственность, которая ложится на нее за этих чистопородных лошадей. А вдруг кто-то из них поранит ногу или заболеет? Мало ли что может случиться.

И потом, Мигель. Он невыносим. Следит за каждым ее шагом. Без сомнения, только и ждет, когда она опозорится.

Анна поднялась и подошла к пианино. Крышка была закрыта. Она не приближалась к инструменту ни разу за все четыре дня, что была дома. И пока у нее не возникло ни малейшего желания заниматься музыкой.

Мигель считает, что она не способна заниматься ничем другим. Можно себе представить, что он подумает, когда узнает, что Хло оставила на нее конюшни еще на месяц. Но родители верят в нее. Если понадобится, она будет работать двадцать четыре часа в сутки. И докажет Мигелю, что способна на нечто большее, чем просто развлекать публику.

Мигель приехал, когда уже совсем стемнело. Он решил не оставаться после работы на пастбище. Ему не хотелось, чтобы в отсутствие родителей Анна была дома совсем одна. Он понимал, что ей трудно справляться со всем хозяйством. Но лучше бы она попросила его о помощи.