Фрида Митчелл - Побежденный победитель

— Завтра можете спать сколько угодно. — Он осторожно положил одну ногу на покрывало и стал ловко массировать другую. — У меня встреча в девять, но я могу обойтись без вас, а вот другая, с господином Сугимото, в комплексе Саито в три часа будет долгой и сложной, и я бы хотел, чтоб вы были свеженькая как огурчик.

— Я могу быть свеженькой как огурчик и в девять, — возразила Грейс. Мог бы он обойтись утром без Барбары? Едва ли и едва ли предложил бы ей это.

Алекс внимательно посмотрел на нее, продолжая делать массаж.

— Я не подвергаю сомнению ваши профессиональные качества, Грейс, — сказал он, словно отвечая на ее мысли, — и я бы не просил сопровождать меня утром Барбару. Вы об этом подумали, не правда ли?

— Вовсе нет, — солгала она. Он читает ее мысли, и это начало пугать ее.

— Ах вы лгунья! — Он положил ее ногу на кровать и резко встал. — Но вы не умеете лгать, Грейс Армстронг, в отличие от большинства представительниц вашего пола.

Она вдруг подумала, что он догадывается про ее состояние, и от этого ее снова бросило в жар.

— Я знаю, что вам хочется показать себя с лучшей стороны, но неужели вам не понятно, что вы не были бы здесь, если бы я не был в вас абсолютно уверен. Поверьте мне на слово, — произнес он, посмотрев на нее своими янтарными глазами, и она поняла, что он говорит правду. — А я никогда не ошибаюсь.

— Никогда? — Его высокомерие опять сбило ее с толку, но и немного успокоило.

— Никогда, — отчеканил он.

— Везет же вам, — сказала она, сев на кровати. — Не чудо ли, пройти по жизни, не совершив ни одной ошибки.

— Я не говорил, что никогда не делал ошибок, я говорю, что не делаю их сейчас, — бросил Алекс, явно желая закончить разговор.

Желание побольше узнать об этом загадочном человеке заставило ее проигнорировать его г желание закончить разговор и задать вопрос:

— Надо полагать, эти ошибки былых дней были катастрофическими, раз они научили вас быть осторожным впоследствии, не так ли?

Он пристально посмотрел ей в глаза, помолчал, а затем, когда Грейс уже стало не по себе, произнес:

— Если вы считаете, что разбить на машине одну невинную молодую женщину и позволить другой загнать себя в ловушку и превратить жизнь в ад, пользуясь для достижения этого своим больным умом и красивым телом, — это явления катастрофические, то вы, пожалуй, правы.

— Что? Я… я не поняла, — запинаясь проговорила растерявшаяся Грейс, до глубины души потрясенная болью, прозвучавшей в этих словах, несмотря на спокойный тон, каким они были произнесены. — Я не понимаю, о чем вы.

Алекс снова посмотрел ей в глаза.

— Разумеется, не поняли. Простите, я напрасно вам это сказал. Это дела давно минувших дней, и незачем было ворошить старое. Не берите в голову, Грейс. Всем нам свойственно ошибаться. Вот вы, например, с вашим Энди, который двадцать лет водил вас за нос, а потом бросил. Лучше там, где нас нет.

Лицо у Грейс пошло пятнами. Она лихорадочно искала слова, чтобы поставить его на место. Алекс чуть наклонился и провел пальцем по ее нижней губе, затем резко распрямился и вышел, оставив ее в полном смущении.

После ухода Алекса Грейс пребывала в таком состоянии, что готова была смириться с бессонницей, однако она провалилась в сон в тот же миг, как только голова коснулась подушки. Очнулась она, когда зыбкий рассвет стал проникать в комнату. Она лежала одетой поверх покрывала и проснулась оттого, что ей стало холодно.

Она бодро встала, с удивлением заметив, что от усталости не осталось и следа, быстро разделась, приняла душ, почистила зубы и, переодевшись в ночную рубашку, залезла под одеяло. Свернувшись клубком, она мгновенно заснула.

Солнце стояло высоко, и яркий свет заливал комнату. Грейс взглянула на будильник, стоявший на ночном столике и ахнула. Был полдень. Она проспала больше двенадцати часов и чувствовала себя прекрасно. Вскочив с постели, она потянулась как котенок и вприпрыжку побежала в ванную.

Только она вышла из ванной с распущенными по плечам мокрыми волосами, в собственном банном халате, а не в гостиничном хлопчатобумажном юката, как в дверь постучали. От неожиданности она вздрогнула.

Алекс? Охваченная паникой, она на мгновение застыла посреди номера, а затем, когда стук повторился, затянула поясок и решительно распахнула дверь.

— Доброе утро. — Алекс был уже одет для предстоящей деловой встречи. Вид у него был потрясающий, с точки зрения Грейс, магнат до кончика ногтей. При виде полуодетой Грейс он и бровью не повел.

А если бы повел, подумала язвительно Грейс. Алексу Конквисту до нее как до прошлогоднего снега. Особенно в таком виде: с хвостиками непросохших волос и без косметики.

— Доброе утро, — с вымученной улыбкой выдавила она. — Я почти готова. Я спала, как вы велели. Десять минут, и я в вашем распоряжении.

— Прекрасно, — бросил он. — Я заскочил, чтобы предупредить, что заказал ланч на час, нормально? Машина будет в два, так что у нас полно времени.

— Спасибо, — проговорила Грейс, ловя себя на том, что чувствует себя смущенной.

— Итак, я зайду снова, — он посмотрел на золотой «роллекс» на запястье, — минут через двадцать пять.

— Отлично, — ответила она без улыбки и безразличным тоном, под стать ему.

Что-то не так, подумала она, оставшись одна. С чего бы такая холодность? Уж не из-за того ли, что она не пошла с ним на встречу в девять утра? Он же сам велел ей выспаться. Ничего здесь особенного нет. Нечего выдумывать. Надо поторапливаться.

Волосы высохли, и она собрала их в узел, закрепив заколкой. Косметикой злоупотреблять, как всегда, не стала: тончайший слой золотистого тонального крема, пару штрихов зеленых теней на веки и немного черной туши на свои длинные ресницы. Оделась не броско, но изысканно: нефритового цвета льняная юбка до лодыжек с разрезами до колен, в тон ей блузка, заправленная в юбку. Ансамбль завершал широкий кожаный пояс, золотые клипсы-гвоздики, темно-коричневые туфли-лодочки на высоких каблуках в тон поясу.

Сочетание деловой сдержанности и женственности. Она кивнула в зеркало своему отражению, и в этот момент раздался властный стук в дверь. Она не должна давать ему повод думать, будто пытается привлечь его внимание, твердо сказала она себе, подходя к двери. А сексапильное черное платье, которое она захватила с собой — мало ли что, — не будет извлечено на свет божий из гардероба. Для него она должна быть продолжением офиса. Не более того. Никаких эмоций.

Он стоял в коридоре, прислонившись к стене, и, несмотря на только что данное обещание, она почувствовала, как сердце у нее екнуло, когда он небрежно выпрямился и отбросил со лба упавшую прядку волос.

— А вот и я. — Он был опять спокоен и уравновешен, словно утром ничего не произошло. — Вы выглядите потрясающе. Очень по-английски. Совсем не та утренняя Афродита.

Ах Афродита?! Грейс не дрогнула. Холодно улыбнувшись, она закрыла дверь и двинулась вместе с ним к лифту.

Они съели легкий ланч и подождали до двух машину в вестибюле. И хотя Алекс со свойственным ему умением поддерживал разговор, Грейс с удивлением отметила, что он несколько раз бросил на нее задумчивый взгляд.

Нет, это человек загадка, думала Грейс, когда показалась присланная за ними машина господина Сугимото и они поднялись. Должно быть, так магнетически он действует на противоположный пол. И все же дело не только в этом. Ей было трудно представить его мелочным и придирчивым. Жестким, пожалуй, манипулирующим другими, когда надо, это на него похоже, но он был прав вчера, говоря, что Энди водил ее за нос. Она не могла себе представить, чтобы он использовал чью-то преданность в своих корыстных целях. Это с ним не вяжется. Алекс кто угодно, но не размазня.

Что ж, значит, Энди размазня? Она сощурилась от яркого солнца, влезая в роскошный лимузин, но эта мысль всю дорогу не давала ей покоя. А когда ответ пришел, она на секунду даже опешила. Конечно, размазня. Некоторое время она сидела, пытаясь обдумать эту мысль. Он всегда таким был, просто она не хотела этого признать все эти годы, нянчась с ним как с младенцем. Ее любовь к Энди была — она пыталась подыскать правильное слово — скорее сестринской. Она относилась к нему как к младшему брату, которого у нее не было.

Она смотрела в окно и ничего не видела. Но как такое могло случиться? Как она могла так заблуждаться? Все эти годы, когда она убеждала себя, что он создан для нее, все эти слезы и терзания, когда появилась Санди. А сейчас она вдруг чуть ли не с облегчением вздохнула, решив, что, в сущности, она легко отделалась и избежала худших бед. Выходит, она знала себя столь же плохо, как и Энди.