Колин Оукли - Почти касаясь

– Так. Все, хватит. Простите его за это, – вмешался отец.

Он оглянулся на мальчика, и мне показалось, что тот вовсе не его сын, потому что у ребенка кожа была не только более темная, но и волосы гладкие, черные, а еще слышился легкий акцент. Может, его усыновили, но этот тип не кажется мне усыновителем, излучающим тепло и заботу.

– Завязывай с этими серийными убийцами, хорошо? – попросил он.

– Да все в порядке, я никогда о ней не слышала.

– Как и большинство. Женщины-маньяки не так известны, как мужчины, это основывается на стереотипе о том, что женщинами управляют эмоции, следовательно, они не могут быть психопатами, что, в свою очередь, исходя из определения, – у них всего лишь недостаточный уровень эмпатии.

Мужчина вздохнул. Я уставилась на ребенка, который смотрел мне прямо в глаза, и уже и не знала, что о нем думать. Во-первых, он был маленький. Я не эксперт в угадывании возраста детей, но ему не могло быть больше восьми, а говорил он как выпускник колледжа. И на нем был костюм-тройка. Я и не думала, что такие делают для детей.

– Ты знаешь, что Джек-потрошитель убил всего пять женщин? – спросила я, увы, это был единственный маньяк, о котором я хоть что-то знаю, и по каким-то причинам я решила поделиться этими мрачными познаниями с мальчиком.

Мужчина выпучил на меня глаза.

– Разумеется. Все это знают.

Ой. Я поменяла тему.

– А почему ты не надел костюм на Хэллоуин?

– Надел.

Я пристально посмотрела на него. Может, это просто очередная игра слов? Может, он воспринял слово «костюм» как «одежда», а не как «карнавальный костюм»?

– Представь меня лысым. – Он покосился на мужчину. – Мне не разрешили голову обрить.

Я попыталась представить лысого, хорошо одетого мужчину.

– Брюс Уиллис?

– Кто?

– Актер такой. Был женат на Деми Мур.

– Ну, я и о ней не слышал. Я – Профессор Икс.

Это имя мне ни о чем не говорило, и, кажется, это отобразилось на моем лице.

– Он из «Людей Икс», – в надежде намекнул он.

– А, ты про этот фильм. – И тут я вспомнила, что была какая-то реклама этого блокбастера, в ней женщина, раскрашенная в синий, мужик, похожий на лису с когтями, и какой-то старик… о, все сходится!.. в инвалидной коляске.

Наверное, это и был Профессор Икс.

Глаза мальчишки стали еще больше, он выглядел уязвленным, будто бы я его сильно задела.

– Я про комикс. – Он четко произнес каждое слово, будто я была ребенком, а он взрослым.

– Ого, очень хитро было выбрать персонажа, которому тоже нужно кресло.

Мужчина сделал глубокий вдох и выдох, а потом сказал:

– Он не инвалид.

– Профессор Икс? – Я запуталась.

– Нет, мой сын, – он кивнул на мальчика.

– А. – Я даже и не знала, что сказать. Мальчик мне улыбался, и меня это застало врасплох, не потому что я впервые увидела его улыбку, а потому что все его лицо просияло. Я не могла устоять и улыбнулась в ответ.

– Я думал, что это неприемлемо… но он настоял, и… – Отец что-то мямлил, а потом оборвал: – Но это не важно.

Он поправил стопку книг передо мной на стойке, будто бы подавая знак, что разговор окончен и пора приступать к процессу выдачи книг.

Я вынуждена была оторваться от мальчика и взять первую книгу из стопки. «Рассвет», четвертая книга серии «Сумерки». Я еще раз посмотрела на мальчика – ему еще не рано такое читать? С другой стороны, он явно был развит не по годам и знал кучу всего о серийных убийцах. Я отсканировала код на книге и отложила ее. Следующая в стопке – «Девственницы-самоубийцы». Это была одна из моих любимых книг, и я невольно ахнула.

– Прошу прощения?

Я подняла взгляд на мужчину:

– Ой, ничего. Извините. Я просто люблю эту книжку.

Он нахмурился и одарил меня тем же мрачным взглядом, который я уже заметила, когда читала детям.

– Правда?

Я бросила быстрое «да» и отвела от него взгляд, переходя к оставшимся двум книгам: «Под стеклянным колпаком» Сильвии Плат и «Дневник памяти» Николаса Спаркса. Странная подборка для восьмилетнего мальчика (каким бы умным он ни был), да и для взрослого мужчины нетипичная.

Просканировав коды книг, я взяла из его рук связку ключей, на которых висела и карточка библиотеки. Я посмотрела на экран и увидела его имя – Эрик Киган.

Напечатав чек, я вложила его в середину «Дневника памяти» и подвинула всю стопку к мужчине.

– Их надо вернуть в течение трех недель, мистер Киган. До двадцать первого ноября.

Он кивнул и посмотрел на мальчика.

– Пойдем? – Когда ребенок попытался выехать, мужчина снова вздохнул. – Может, ты просто встанешь и протолкнешь кресло? Костюмированная вечеринка уже кончилась.

– Профессор Икс не мог просто так взять и встать. И я не могу.

Рванув изо всех сил, мальчик на полном ходу въехал в стойку, так сильно, что передо мной упала карандашница.

– Я же просил тебя надеть очки, – ворчал отец.

– Профессор Икс не носит очки.

– Простите, – извинялся мужчина, пока я собирала ручки и карандаши и ставила их обратно в перевернутый стакан.

Я хотела было сказать ему, что все в порядке, но не могла заставить себя произнести и слово. Это было уже слишком: этот мужчина и его внимательный взгляд, вся эта беседа – кажется, самая долгая из тех, что у меня были за последние годы, – и сам день. Пальцы сами нащупали запястье и начали постукивать, заставляя сердце вернуться к привычному ритму.

Мужчина взялся за ручки кресла-каталки и помог мальчику развернуться и добраться до выхода.

– Вот так.

«Ну наконец-то», – подумала я, увидев, что этот парень все же не полный придурок. Я смотрела им вслед, и тут мужчина обернулся.

Смущенная тем, что меня застукали, я отвернулась обратно к компьютеру.

– Спасибо, – сказал он. И через мгновение добавил: – Эмили.

Удивленная, я подняла голову, но он уже отвернулся, медленно толкая большое кресло к двери.

За моей спиной откуда ни возьмись появилась Луиза и полушепотом произнесла:

– Я же предупреждала, что они странные.

Я не ответила, все еще находясь под впечатлением от всех этих событий.

– Папаша – полный козел, как по мне.

Я медленно кивнула. Он был довольно… жестким. И все же он знал наизусть стихи Эмили Дикинсон, и, если честно, я как-то запуталась.

Луиза громко вздохнула и добавила:

– Как и все красавчики.

Моя мама любила это стихотворение. «Надежда – птичка малая». Вышивка с ним висела в конце коридора, и, хоть я и видел ее каждый день, когда шел спать, она была одной из тех вещей, что я уже не замечал, потому что так привык к ним, что они стали частью интерьера.

Но потом я вдруг услышал знакомые строки и вспомнил его. И в ту же секунду понял, что библиотекарша оделась как Эмили Дикинсон. Но это не объясняло бардак у нее на голове. И перчатки. И то, что, когда я смотрел на нее, я уже не мог оторвать взгляд, будто бы ее лицо было магнитом, а мои глаза – из стали. Может, потому что было в ней что-то дикое, как в кошке из проулка, которая вдруг подпрыгивает и убегает от людей. Если честно, в таком наряде она смахивала на обитательницу сумасшедшего дома.

Но позже вечером, когда я открыл «Рассвет» и ее лицо всплыло у меня в памяти в третий раз, непрошеным гостем, я вынужден был признать, что она, возможно, самая красивая сумасшедшая из всех, кого я видел.