Оливия Каннинг - Почти в раю

Ребекка уткнулась в его грудь и сжала его в крепких объятиях. — Попался, — хихикая, сказала она.

И тут Эрик понял, она его обхитрила.

Глава 2

Ребекка с ужасом смотрела на иголку татуировочной машинки. Она прекрасно помнила боль, испытанную меньше месяца назад, при нанесении ее первой татуировки: надписи Эрик, бабочек и музыкальных нот. Боль была терпимой, да и татуировка была небольшой, а эта представляла собой рукав на всю руку, даже с чувствительной внутренней стороны.

— Ты точно хочешь ее нанести? — спросил тату мастер Буч.

Он сделал большинство татуировок Эрика в своей мастерской. Этот талантливый художник также делал и ее первую татуировку. И сейчас она сомневалась не в ее дизайне, а в себе, сможет ли она вытерпеть боль, пока он будет наносить ее на всю ее руку.

— Ты слегка позеленела.

— Просто тут столько работы, — она вновь посмотрела на эскиз и сглотнула ком в горле. — Да еще и иглой.

— Именно поэтому мы будет делать поэтапно.

Ребекка радостно выдохнула. — Поэтапно?

— Ты же не думала, что он сможет сделать целый рукав всего за один раз? — спросил Эрик, перегнувшись через Буча.

— Ну, я пока плохо в этом разбираюсь, — сказала Ребекка в свое оправдание. — Тебе всего-то нужно добавить всего пару слов к уже имеющимся татуировкам, а мне — набить все целиком.

— Пока твоя рука похожа на чистый холст, — сказал Буч, улыбнувшись, — Но скоро она превратиться в настоящее произведение искусства. Но на это уйдут недели, я не хочу, чтобы ты умерла в моем кресле.

— Сегодня ты проработаешь контуры и нанесешь слова, да? — поинтересовался Эрик, взяв Ребекку за руку и поворачивая ее, чтобы еще раз разглядеть слова, перенесенные на ее кожу с помощью трафарета. — Слова, которые она написала обо мне.

Она долго продумывала дизайн татуировки, основной акцент предназначался словам, но дополняющий рисунок должен был отображать ее внутренний мир. Буч точно повторил ее замысел, и Ребекка сразу же влюбилась в этот рисунок.

— Да, такой сегодня план, — сказал он, — Ты уверена, что хочешь запечатлеть на руке Камаро? Мне вот больше нравится все, выходящее с конвейера Мопара.

Она улыбнулась. — Уверена. Я хочу Шеви!

Она и Эрик вместе работали над восстановлением его Корвета 68 года, и она подумывала сначала запечатлеть на руке зеленую машину, но Эрик выбирал машину сам и начинал работу над ней один. А вот Камаро была их совместной работой от начала до конца, в ходе которой они сначала подружилась, а потом и влюбились. Поэтому эта машина так много для нее значит, и так будет всегда.

— А она не заметит разницу, если я нарисую Додж или Челенджер? — спросил Буч у Эрика, обхватив одной рукой руку Ребекки, а другой — машинку.

— Она заметит, — заверил его Эрик — Эта женщина прекрасно разбирается в машинах. Именно поэтому я на ней женился.

— Ты поэтому на мне женился? — спросила Ребекка, радуясь, что Эрик отвлекает ее разговором. Жужжание машинки вблизи ее уха немного нервировало. Она сфокусировала все свое внимание на его горящих глазах, а не покалывании в плече.

— Одна из причин, — ответил он, щелкнув пальцем по кончику ее носа. — К тому же, ты такая прелестная.

— Рада, что ты до сих пор так считаешь. — Она помнила время, когда ее бесило то, что он считал ее прелестной, но теперь она считала это милым.

Буч улыбнулся, слушая их диалог. — Никогда не думал, что этот парень найдет свою идеальную пару. Если уж Эрик Стикс нашел свою половинку, то и у остальных есть надежда.

— Эй! — возмутился Эрик, — это звучало, как оскорбление.

— Тогда, быть может, Ребекке просто захотелось скучной, размеренной жизни, — Буч пожал плечами и перевернул руку Ребекки, чтобы проработать контур павлиньего пера. Ребекка взглянула на руку и заметила, что сегодня он в основном занимается только контурами, и если основной цвет он будет делать в другой раз, то она выдержит сегодняшний день без болевых обмороков. Клево.

— Скучной? — переспросил Эрик, сложив руки на груди. — Это правда?

Ребекка улыбнулась, понимая, Буч лишь дразнил Эрика, но и она знала, что Эрик был человеком эмоциональным, поэтому иногда принимал все близко к сердцу. — Малыш, поверь мне, наша жизнь далеко не скучная, — успокоила она, — У меня каждый раз при виде тебя бабочки в животе.

Эрик слегка вздернул подбородок.

— А ты уверена, что это не урчание в животе? — Буч продолжал работать, вернув ее руку в прежнее положение.

Она засмеялась, но затем вскрикнула, когда иголка коснулась чувствительного места.

Эрик сменил положение, встал рядом в ней, взяв ее за другую руку. — Ты в порядке?

— Все хорошо, — она немного сжала его руку, а затем вонзилась ногтями в ладонь. — Ой.

— Мне нужно заштриховать буквы, — объяснил Буч, — может, сделаем перерыв?

— Продолжай, — ответила она. Будут ли ее слова значить еще больше, если нанося их, она испытывает адскую боль?

Это были не просто слова, заполняющие свободное место в рисунке, они были основополагающими этой татуировки: уникальный набор символов, гармонично сочетающийся с каждой деталью этого произведения искусства.

Я твоя, дорогой Эрик, телом, сердцем и душой.

Бери меня всю без остатка и наполняй любовью.

Ведь пока ты рядом, я не только чувствую себя цельной,

Но и живу.

Впившись зубами в губы, она поняла, почему многие останавливают свой выбор в основном на символах, вроде Я ♥ Эрика, а не набивают целый рукав с признанием.

Эрик наклонился ближе и прошептал, — меня заводит смотреть, как тебе делают татуировку.

— Мы только начали, — ответила Ребекка.

— Я знаю, — продолжил он, — мне, вероятно, нужно было пойти первым. Ты сейчас чертовски сексуальная.

— Эрик, — она помотала головой, — Ты, действительно, все на свете считаешь сексуальным?

— Только, если это касается тебя.

Эрик прикусил ее мочку, и по ее телу сразу же растеклось удовольствие, перекрывая все болевые ощущения. Она вздрогнула, когда ее мозг начал ассоциировать касание иглы с сексуальной стимуляцией.

— Эй, не двигайся, — предупредил ее Буч.

— Прости, — извинилась Ребекка, положив руку Эрику на грудь. — Тебе придется сесть вон там, — она кивком указала на ближайший стул. — Сейчас не время возбуждать меня.

— А вот тут я готов с тобой поспорить, — ответил Эрик ей в ухо, но отодвинувшись от нее, якобы случайно задел возбужденный сосок. Она поерзала, когда в этот момент ее киска набухла от резкого желания.

То, что он отсел на несколько метров, никак не остудило ее неожиданной похоти. Он смотрел на нее тем же взглядом, как и во время ее мастурбации перед ним. Так, словно она была его секс богиней, и он восхищался каждой клеточкой ее тела. Словно наблюдение за ее оргазмом намного приятнее его собственного. И сейчас каждый укол иглы пульсировал в ее клиторе, разжигая в ней огонь.

— С тобой все хорошо? — спросил Буч. — Ты вспотела.

— Не останавливайся, — сказала она, даря игривую улыбку похотливому мужу.

— Буч, а девушки когда-нибудь кончали в твоем кресле? — спросил Эрик.

— Пару раз, когда я делал татуировки на лобке или внутренней стороне бедра.

— А были случаи во время татуировок на плече?

Буч остановился и внимательно посмотрел на Ребекку, которая залилась краской от смущения.

— Тебя это возбуждает? — спросил он.

— Сначала нет, — ответила она, — но то, как он на меня смотрит…— возмутилась она, но в тоже время не хотела, чтобы Эрик останавливался. Она хотела, чтобы он всегда смотрел на нее с вожделением.

— Я могу его выгнать, если он тебе мешает, — сказал Буч.

Ребекка мотнула головой. — Нет, я не могу без него.

Ни один мужчина не понимал ее так, как Эрик, и теперь она зависела от него. От чувств, которые он в ней вызывает; от того, как он ее веселит. Ей приятно знать, он всегда будет рядом и никогда не оставит.

Когда иголка переместилась на область возле ее локтя, Ребекка ощутила боль, быстро переросшую в приятные ощущения в ее груди. Боже, она мечтала оказаться наедине с мужем, чтобы вмиг остаться топлес. Ей хотелось сорвать с себя футболку и оголить изнывающую грудь, чтобы Эрик мог видеть ее возбужденные соски, как сильно ей хотелось, чтобы он к ним прикоснулся и пососал.

Их взгляды встретились, Эрик облизнул губы, словно прочитал ее мысли. Ребекка прикусила губу, сдерживая стон.