Карр Джорджия Ле - Под гипнозом

Я посмотрела на него вниз. Движение заставило его открыть глаза. Их заволокла дымка желания. Его язык, не прекращая ласкал меня, дразнил и терзал вершинку моего клитора до тех пор, пока мне не захотелось закричать. Я притянула его лицо к себе и потерлась о него своей киской.

- Я кончаю, - предупредила я, затаив дыхание, и он открыл рот, чтобы принять все мои соки. Я сползла вниз по стене, обмякшая и изможденная.

Он закрыл воду, вытер меня насухо. Я чувствовала его член, трущийся о меня, такой толстый, такой массивный и неудовлетворенный. Я должна была что-то сделать для него. Мои мысли были слишком сбивчивыми. Он отнес меня в свою кровать и я почувствовала запах лаванды, исходящий от простыней. Я сидела, завернувшись в его халат, пока он сушил мои волосы. После этого он взбил подушки и уложил меня. Опустошенная и истощенная, я легла и посмотрела на него. Он целовал корону моих волос снова и снова, и каждый раз обещал заботиться обо мне до самой смерти. Затем он смотрел на меня полным спокойствия взглядом, пока я не провалилась в глубокий сон.

Глава 25

Ты единственное, к чему я хочу прикасаться.

Оливия

Я открыла глаза и поняла, что уже утро. Казалось, будто прошло лишь какое-то мгновение с тех пор как я уснула. Я моргнула, глядя на простые белые обои, массивные шоколадные шторы, свет пробивающийся по краям. Квартира Марлоу. Я была обнажена под шуршащей простынью - надо не забыть зайти в “Либертиз” и купить себе несколько таких же хлопковых.

А потом всё вернулось - падение, скольжение, боль. Разрушающие мой мир. Вопросы, как лавина, накатили на меня.

Двенадцать мужиков одновременно!

Подкатывающие слёзы обожгли моё горло. Я инстинктивно закрыла глаза, как будто это могло остановить ужасающие мысли и образы. И тут сильные руки сжали мои запястья и убрали мои ладони от лица. Марлоу присел передо мной, абсолютно голый, его глаза сияли. В утреннем свете он выглядел таким загорелым, таким большим и таким надежным. Таким полным энергии. Я смотрела на него в благоговении. Это было почти как во сне.

- Я люблю тебя, Оливия.- Сказал он мягко, его голос был ласкающим, как бархат. - И в тебе нет ничего такого, черт побери, что я хотел бы изменить.

Я приоткрыла рот. Он был таким добрым, таким удивительным. Но как он мог видеть во мне кого-то ещё, кроме ппроститутки? В этот момент мне захотелось просто исчезнуть. Я чувствовала себя такой недостойной его. Мои глаза наполнились слезами.

- Ничего, черт побери, не изменил бы, - повторил он.

- Но… я… была шлюхой. - Я задохнулась, слёзы покатились из моих глаз.

- Да, была. Но всё же, скажи мне, почему я не могу любить тебя? - Я уставилась на него. У меня не было ответа.

Он нежно улыбнулся.

- Ты красивая, утонченная и сломленная, самая ужасная комбинация для большинства людей. Они не знают, как любить тебя. А я знаю.

- Но…

- Есть только одно но.

- Какое? - прошептала я, внезапно напуганная. Даже слезы высохли.

Он заглянул мне в глаза.

- Ты всё ещё хочешь оставаться рабыней в Тайном Обществе?

Я отпрянула, как от удара. От одной мысли об этом меня затошнило.

- Нет. Абсолютно нет.

- Тогда ни о каких других но нечего и беспокоиться, правда? - он пожал плечами, подтверждая свои слова.

- Я не знаю, смог бы я влюбиться в ту несчастную, жалкую женщину, нуждающуюся в ядовитой смеси секса и опасности, чтобы кончить, которой ты была, прежде чем потерять память и начать все сначала. Но я знаю, что боготворю тебя такую, какая ты сейчас. Для меня не существует другой тебя. Это и есть настоящая ты. И эта ты - всё, о чем я могу мечтать.

- Это не твоя вина.Ты была ребенком, ни в чем не повинным, непорочным ребенком, когда он развратил тебя, что ты могла поделать?

Я нахмурилась.

- Так ты не против?

- Не против? - рыкнул он, его челюсть клацнула, а сбоку на его шеё запульсировала вена. - Я против так, что весь горю. Я хочу убить этого извращенца, который сделал такое с тобой. И раз уж я обо всем знаю, я хочу отрубить члены всех тех ублюдков из этого больного общества. - Он потряс головой. - Но я не могу. И не должен погрязнуть в ненависти. Я просто люблю тебя ещё больше.

Я нервно облизнула губы.

- Что если… мы окажемся там, где будет кто-нибудь, кто… ээ… кто знает, чем я занималась, появится и скажет тебе что-нибудь отвратительное?

- Посмотри на меня. Разве я похож на одного из твоих трусливых английских франтов? Я без шляпы и сапог, но я вырос на ранчо, на востоке скалистых гор. Мы никому не позволяем неуважительно относиться к нашим женщинам.

- Я буду только тянуть тебя вниз, - прошептала я.

- О, милое дитя. Ты так ничего и не поняла, не так ли? Пока ты не вошла в мою жизнь, я топил вину на дне бутылки виски каждый вечер. У меня не было ничего, никакого смысла в жизни.

- Я была полна сомнений, которые были внутри моей головы, как скрученная в узлы верёвка. Я видела узлы, но не могла их распутать. Я боялась.

- Чего?

- Единственное, что я вспомнила вчера ночью, это то, что случилось в день смерти моей матери, но всё остальное я узнала только из записей. Я боюсь, что буду постепенно вспоминать всё больше и больше, но я просто не хочу вспоминать ничего, что связано с тем ужасным обществом.

- Если ты вспомнишь что-нибудь, что тебя расстроит, обязательно расскажи об этом мне, и мы вместе справимся с этим.

- Мы?

- Да, мы. Теперь мы одно целое, Оливия. То, что причиняет боль тебе, причиняет боль мне. Нет никакой разницы между твоей кожей и моей.

Я всхлипнула.

- А после того, как мы поговорим об этом воспоминании, ты сможешь оставить его в памяти, если захочешь, или мы можем спрятать его. Зависит от тебя. Окей?

- Окей. - Я остановилась. - Но что, если это что-то непростительное?

- Всё простительно, мой ангел. Я не представляю себе жизни без тебя.

С неожиданным рывком он сдернул с меня пододеяльник. Моя первая реакция была странной и непредсказуемой. Из моего рта вырвался задушенный крик, полный ужаса, и я порывисто прикрыла руками свои грудь и интимное местечко между ног. Неестественный страх поразил меня и я внезапно устыдилась своей наготы. Я опустила подбородок к груди, и волосы покрывалом завесили меня со спины. Всё моё тело задрожало от утренней прохлады.

Несколько секунд он ничего не делал. Потом он положил палец на ямочку на моем подбородке и приподнял его, чтобы мы встретились глазами.

- Почему ты прячешься? - спросил он.

Я молча уставилась на него.

- Ты совершенна, - прошептал он.

Его слова отозвались в моем сердце. Он зацепил меня, как рыбку на крючок. Его палец прочертил линию от моего подбородка до самого горла.

- Так чертовски совершенна… - он улыбнулся внезапной, триумфальной, собственнической улыбкой. - ...что я хочу предъявить на тебя свои права.

Я услышала свирепое удовольствие в его голосе. Он убрал свой палец и моя кожа затрепетала в том месте, где он был.

- Вся, блять, моя. До последнего миллиметра. Сегодня я ставлю на тебе клеймо моей частной собственности. С этого дня и впредь ты будешь только моей. Никто другой не может ни смотреть, ни прикасаться, ни брать то, что теперь моё. - Он сделал паузу. - Кому ты принадлежишь, женщина?

- Тебе. - Прошептала я хрипло.

Он кивнул.

- Хорошо. Убери руки за голову. - Это определенно был приказ, а не просьба. Мои глаза широко распахнулись от удивления, рот открылся, чтобы запротестовать, но никакие слова не шли. Только странное возбуждение забурлило в моей крови. Мне стало жарко и зябко одновременно. Его глаза были темными, повелевающими, полными желания и совершенно завораживающими. Я не могла отвести от него глаз. Медленно мои руки поднялись от треугольника волос между ног и моих грудей и сомкнулись у меня за головой.

Он позволил своему взгляду лениво скользнуть вниз по моему телу. Я сглотнула. Еще никогда я не чувствовала себя такой уязвимой и раскрытой.

- Ты влажная? - спросил он, прекрасно зная ответ.

- Да, - призналась я и устыдилась своей сексуальности, своего распутства, отсутствия благопристойности и этого отчаяния, с которым я его хотела. Я даже захотела спрятаться от него и осознания самой себя. Я закрыла глаза.

- Открой свои глаза, Оливия. - Его голос был низким и глубоким, требовательным. Я подчинилась.