Игорь Середенко - Под сенью звезд

Он не любил яркий дневной свет, поэтому сестра Бетти задернула шторы. При свете ламп ему было спокойнее, если слово «спокойно» подходило к нему. Алан лежал на ковре, под голову подложив руку. Казалось, что он был безучастен ко всему, пустым, ничего не означающим, без содержания чувств. Он смотрел на стену невидящим взглядом. Комната, где лежал десятилетний мальчик, была детской: стены украшали рисунки зверей, природы, на полу всюду лежали игрушки. Две женщины: одна лет сорока, другая помоложе, улыбаясь, смотрели с надеждой на Алана. Женщины что-то говорили приятным голосом, обращаясь к мальчику. Пытались его развеселить, удивить, вывести из забвения. О, нет! Это опять происходит. Алан поднял голову и начал биться лбом о руку, да так, что от ударов на лбу засияло красное пятно. Нанеся шесть ударов, он вновь лег, опустив голову на руку. Женщины не пытались удержать мальчика от самоистязания. Это бы не помогло остановить его. Они активно участвовали в отвлечении мальчика от самоистязаний. Голди разработала программу действий, которая должна была помочь Алану. Она и ее помощница Бетти ласково произносили имя мальчика. Бетти бегала вокруг Алана, разбрасывая конфетти. Маленькие цветные бумажки ниспадали, словно цветной дождик. Они падали на Алана, перед ним.

Мальчик приподнял голову, в свете ламп в его глазах появился блеск, но тут же погас. Он еще несколько раз ударил рукой себя по лбу, увеличивая тем самым покраснения. Голди опустилась на колени, рядом с Аланом. В ее руках были разорванные резиновые шарики разных цветов. Она знала, что это были любимые игрушки Алана. Голди несколько раз подбросила сдутые шарики с восторженными возгласами, чтобы отвлечь мальчика. Его глаза, казалось, следили за полетом игрушек, он даже подал руку вперед, будто хотел взять их, но… вновь ударил себя в лоб. Бетти не переставала бегать вокруг мальчика. Теперь в ее руках были пластмассовые шарики. Она разбрасывала их по ковру, призывая Алана поиграть с ними. Алан бросил пару любопытных взглядов в ее сторону, но вскоре быстро поднялся и подошел к стене. Это было опасно, ведь он мог биться головой, нанося себе повреждения. Голди тут же подбежала к мальчику, завывая, как сова. Она размахивала руками, словно она птица. Бетти подхватила новую идею Голди и тоже стала летать, как птица, произнося звуки природы. Но Алан и не думал смотреть на них, будто их и вовсе не было в комнате. Он прислонился к двери, приложив голову левой щекой к ручке. Женщины продолжали изображать летающих птиц. Неожиданно Бетти превратилась в собаку, стала на четвереньки и начала лаять.

К удивлению, Голди, мальчик приподнял голову и даже бросил взгляд в сторону Бетти.

– Ему понравилась собака, – с улыбкой на лице сказала Голди. – Бетти, продолжай, молодец!

Бетти забавно ходила на четвереньках и важно лаяла, рычала. Мальчик заинтересовался. Он открыл рот, подсел к собаке и протянул к ней руку. Рука робко коснулась головы Бетти.

– Боже, он гладит! – воскликнула Голди. – Это победа!

Бетти сделала движение, схожее с вилянием хвоста, как это делают собаки, получилось комично. Голди засмеялась. Бетти села, как щенок, подняла руки к груди, как делает животное, пытаясь, стать на задние лапы, и высунула язык.

– Это чудо, Алан! Погладь Бетти, – сказала Голди.

Бетти пару раз дружелюбно залаяла, но мальчик уже потерял интерес и вновь улегся на бок, рядом с Бетти.

Женщины не сдавались. Они продолжили играть, веселиться вокруг мальчика, пытаясь отвлечь его. Взгляд мальчика безжизненно потух. Он лежал на боку, подставив руку под голову. Вокруг него все заблестело, заиграло сотнями блесков, закружилось в веселом танце: сверху падали шарики, новогодний дождик играл всеми цветами, опускаясь перед его ничего невидящим взглядом, сыпались монеты, ударяясь со звоном о пол и раскатываясь по сторонам. Вся эта сказочная, разноцветная, звонкая феерия, казалось, проходила мимо мальчика. Он не замечал этого и был безучастен к стараниям расшевелить его, пробудить интерес, зажечь огонь внутри него, затронуть его чувства.

Воспитатель отвела Алана в его комнату, где он свернулся калачиком на кровати.

Голди тяжело опустилась на стул, успокаивая дыхание, ее грудь рывками поднималась, а сердце тяжело билось, стараясь выскользнуть наружу. Бетти тоже запыхалась, но она была помоложе и с нагрузкой справилась быстрее. Она сидела на ковре и собирала игрушки по коробкам.

– Опять ничего, – сказала Бетти, – но я не сдамся, я упорная.

– Почему это ничего, – возразила Голди, переведя дыхание. – Ты ошибаешься. Сегодня у нас настоящий праздник. Впервые, за месяц усердной работы мальчик проявил интерес.

– Вы имеете в виду то, что он погладил меня? – спросила Бетти.

– Ты играла собаку, – она улыбнулась.

– Хорошо играла?

– Отлично. И он обратил на это внимание, – продолжила Голди, – понимаешь, Бетти, он проявил к тебе интерес…

– Вы правы. Я увлеклась, играя животное, и не заметила этого, – согласилась Бетти.

Голди задумалась, собирая со стола конфетти.

– И еще одно…

– Что же?

– Алан после проявления интереса…

– Лег на пол и лежал.

– Нет, он не просто лежал, а…

– Не истязал себя, – догадалась Бетти.

– Совершенно верно.

– Может он утомился? – предположила Бетти.

– Нет, нет, не в этом дело. Конечно, мы тут такой шум и гам устроили, пытаясь его отвлечь, но… но это не усталость. Мне показалось, что он не хотел продолжать бить себя. И в этом наша заслуга. Месяц упорной работы с ним не прошел даром, Бетти. Мы это сделали. Конечно, это всего лишь первый шаг, но он сделан. Вот увидите, дальше Алан будет меньше истязать себя и начнет увлекаться и даже обучаться. Вы отлично справились.

– Спасибо.

– Его надо научить выражать желания. Пусть символами, жестами, невербально. Это должно исходить от Алана. И сегодня это произошло. Когда-нибудь он перестанет биться, это пройдет.

Бетти, собрав одну коробку с шариками, положила ее у стены, взяла другую коробку и начала собирать конфетти и дождик.

– А как же потом, когда он вырастит? Я знаю, что их диагноз шизофрения так и остается…

– Вы ошибаетесь, – ответила Голди. – Аутизм может быть не только у шизофреников. Он встречается у олигофренов, невротиков, психопатов.

– Но шансов у него нет, ведь диагноз остается…

– Мы этого не знаем, нельзя говорить наперед, ставя клеймо на мальчике. В моей практике, а я уже более пятнадцати лет работаю здесь в пансионате, встречались аутисты. Большинство мне удавалось возвратить в общество.

– У них нет мира, они не видят нас.

– Да, – согласилась Голди, – они не замечают общество, но мир у них есть. Они погружены в свой собственный мир. Он внутри них. Причем настолько погружены в него, что не видят и не слышат того, что происходит вокруг них. Они стоят, а мир на бешеной скорости пролетает мимо, не задев их сознание, не тронув их чувства.

– Может, у них нет сердца… – Бетти осеклась, – я имею в виду собственных переживаний, как у здоровых людей.

– Ну что ты, – возразила Голди. – Они живые, а у живого всегда есть чувства. Только они не показывают их, прячут, даже от себя. Вы вспомните, каким Алан был, когда появился у нас впервые. И часа не было, чтобы он не плакал, психовал или бил себя. А что теперь?

– Вы правы, теперь он делает это значительно реже, – согласилась Бетти.

– Для общества он еще не готов. Для начала он должен прекратить истязать себя.

– А что потом? – с интересом спросила Бетти, собирая монетки в шкатулку.

– Потом его надо обучить проявлять себя, желать, и не бояться этого. Выражать свои желания. Ну, и уметь выполнять самые необходимые потребности: сидеть за столом, кушать самостоятельно, одеваться, застилать постель и многое другое, без чего не мыслима жизнь индивида.