Розамунда Пилчер - Под знаком Близнецов

— Мак-Киннон, Карстерз и Робб. Чем могу помочь?

Молодой жизнерадостный голос вернул Изабель к действительности. Выудив носовой платок, она вытерла глаза и заставила себя успокоиться.

— Извините, я только хотела узнать, можно ли поговорить с мистером Армстронгом. Мистером Энтони Армстронгом.

— Как вас представить?

— Мисс Армстронг. Я его тетя.

— Минуточку.

Пара щелчков, пауза, и затем чудесным образом раздался голос Энтони.

— Тетя Изабель?

— О, Энтони…

Он мгновенно встревожился.

— Что-то случилось?

— Нет. Ничего. — Изабель постаралась взять себя в руки. — Приезжал Хью Кайл. Только что уехал.

— Таппи стало хуже? — прямо спросил Энтони.

— Он… Он говорит, что она замечательно держится. Что она крепка, как старый здоровый корень. — Изабель попыталась произнести это весело, но голос предательски дрогнул. Она не могла забыть мрачное выражение, которое успела увидеть на лице Хью. Не скрывает ли он от нее правду? — Хью разговаривал с Таппи и сказал, что она хочет, чтобы ты приехал и привез с собой Розу. Кстати, от нее есть какие-нибудь известия? Она вернулась из Америки?

На другом конце провода воцарилось молчание. Чтобы заполнить его, Изабель начала бормотать:

— Я знаю, ты все время занят, и не хочу тебя беспокоить…

— Все в порядке, — наконец заговорил Энтони. — Да, она вернулась в Лондон. Я получил от нее письмо сегодня утром.

— Для Таппи это очень важно.

Снова пауза. Затем Энтони задал вопрос:

— Она умирает?

Изабель не смогла сдержать слез. Она разрыдалась, злясь на себя, но не в силах остановиться.

— Я… я не знаю. Хью пытался успокоить меня, но я никогда еще не видела его таким озабоченным. Будет ужасно, если с Таппи что-нибудь случится, а она так и не увидит вас с Розой вместе. Ваша помолвка столь много для нее значит. Если бы ты привез Розу, это могло бы взбодрить ее. Дать ей стимул…

Изабель не могла продолжать. Слезы застилали ей глаза. Силы вдруг покинули ее, и она почувствовала себя очень одинокой. Снова высморкавшись, она беспомощно проговорила:

— Сделай что-нибудь, Энтони…

— Я не думал… — потрясенным голосом сказал он.

— Я и сама только сейчас поняла.

— Хорошо, я свяжусь с Розой. Что-нибудь придумаю. Мы приедем в следующие выходные. Обещаю.

— Спасибо, Энтони.

Ей сразу стало легче. Они приедут. Если Энтони пообещал, он все устроит. Он всегда держит слово, что бы ни случилось.

— И не слишком нервничай из-за Таппи. Раз Хью говорит, что она крепкая, значит, так оно, наверное, и есть. Она всех за пояс заткнет и, может быть, даже нас переживет.

Изабель рассмеялась.

— Всякое бывает.

— Вот именно, — отозвался Энтони. — Увидимся в следующие выходные.

— Благослови тебя Бог.

— Не волнуйся. И обними за меня Таппи.

— Нам пора домой, — сказал Рональд Уоринг, наверное, уже в пятый раз.

— Пора, — в пятый раз согласилась его дочь Флора, разомлевшая от солнца и долгого купания.

Но ни один из них не двинулся с места. Примостившись на покатой поверхности гранитной скалы, Флора всматривалась в прозрачно-синюю глубину каменного бассейна, созданного природой, их любимого места для купания. Предвечернее солнце, плавно скользящее вниз по небосклону, бросало на ее лицо последние теплые лучи. На щеках девушки засохла морская соль, мокрые волосы прилипли к шее. Она сидела, упершись подбородком в колени, обхватив себя руками. Море ослепительно сверкало, заставляя прищуривать глаза.

Была среда, чудесный день в конце лета. Или сентябрь уже считается осенью? Флора не помнила. Особая прелесть корнуолльского лета была в том, что оно долго не кончалось. Здесь, внизу, под защитой утеса, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра, а скалы, впитавшие солнечные лучи, были теплыми на ощупь.

Начинался прилив. Первые струйки воды просочились между двумя обросшими ракушками скалами и выплеснулись в бассейн. Скоро эти струйки превратятся в поток, а зеркальную гладь воды разобьет нескончаемая череда накатывающихся валов. Вода покроет скалы, и каменный бассейн исчезнет, скроется из виду до тех пор, пока следующий отлив не обнажит его снова.

Сколько раз они сидели здесь вместе, зачарованные сентябрьским приливом! Но в этот вечер заставить себя встать и уйти было еще труднее, потому что это был последний вечер. Они поднимутся по тропинке, идущей по склону утеса, как всегда, то и дело оглядываясь на океан. Потом пройдут через поле к дому, где их ждет Марсия, с ужином в духовке и цветами на столе. А после ужина Флора отправится собирать вещи, потому что завтра она возвращается в Лондон.

Все это было решено и спланировано заранее, но сейчас мысль об отъезде казалась почти невыносимой. Флоре всегда было тяжело расставаться с отцом. Она подняла голову и посмотрела на него. Он сидел на камне — худощавый и загорелый, в потрепанных шортах и латаной рубашке с закатанными выше локтя рукавами. Отец слегка повернул голову, следя глазами за бакланом, скользящим над самой поверхностью моря. Редеющие волосы, спутавшиеся после купания, упрямый подбородок.

— Я не хочу уезжать.

Он взглянул на нее и улыбнулся.

— Тогда оставайся.

— Мне надо ехать. Ты это знаешь. Мне надо прожить свою жизнь. Я слишком долго здесь оставалась.

— Я хотел бы, чтобы ты осталась навсегда.

У Флоры встал комок в горле.

— Ты не должен так говорить. Ты должен быть суровым и несентиментальным. Ты должен вытолкнуть своего птенца из гнезда.

— Ты уезжаешь не из-за Марсии?

— Конечно, в каком-то смысле из-за нее, но дело не в этом. Она мне очень нравится, ты ведь знаешь. — Увидев, что отец не улыбнулся, Флора попыталась обратить все в шутку. — Ну хорошо, она противная злая мачеха, как тебе такая причина? И я решила сбежать, пока она не заперла меня в чулане с крысами.

— Ты всегда можешь вернуться. Обещай мне, что ты вернешься, если не найдешь работу или что-то не сложится.

— Да найду я работу, не волнуйся.

— Я жду обещания.

— Хорошо, обещаю. Вот заявлюсь обратно через неделю, сам не обрадуешься. А теперь, — она подняла купальное полотенце и пару потрепанных босоножек, — нам пора домой.

Поначалу Марсия отказывалась выйти замуж за отца Флоры.

— Ты не можешь жениться на мне, — говорила она ему. — Ты старший преподаватель классических дисциплин в солидной школе. Тебе нужна солидная дама, которая носит фетровые шляпки и умеет управляться с твоими учениками.

— Мне не нравятся солидные дамы, — возражал Рональд несколько раздраженно. — Если бы они мне нравились, я бы давным-давно женился на сестре-хозяйке.

— Просто я не представляю себя в роли миссис Рональд Уоринг. Мне это как-то не идет. «Сейчас, мальчики, миссис Уоринг вручит серебряный кубок за победу в прыжках в высоту». И тут появляюсь я, спотыкаясь и запинаясь, забываю, что должна сказать, роняю кубок или даю его не тому мальчику.

Но Рональд Уоринг всегда был человеком, который знает, чего хочет. Он настаивал, убеждал и в конце концов добился своего. Они поженились в начале лета, в маленькой церкви, построенной в незапамятные времена, где пахло сыростью, как в пещере. Марсия надела очень красивое изумрудно-зеленое платье и огромную соломенную шляпу с опущенными полями, как у Скарлет О'Хара.[2] Рональд Уоринг был одет безупречно, носки подходили по цвету к костюму, а узел галстука не сползал вниз, как это бывало обычно. Из них получилась отличная пара, думала Флора. Когда счастливые молодожены вышли из церкви, она сделала несколько снимков, запечатлев, как свежий морской бриз едва не срывает широкополую шляпу с невесты и поднимает торчком, наподобие гребешка у какаду, редеющие волосы жениха.

Марсия родилась и выросла в Лондоне и каким-то образом умудрилась не выйти замуж до сорока двух лет. Скорее всего потому, что у нее просто не было на это времени, решила Флора. Марсия начала карьеру с обучения в театральной школе, некоторое время работала костюмершей в провинциальном театре, а потом жизнерадостно плыла по жизни, время от времени меняя род занятий самым неожиданным образом. В последнее время она работала в курортном магазинчике, торгующем арабскими плетеными вещицами.