Флора вспомнила о том дне, когда они поднимались на гору, о сказочных островах, словно плывущих по летнему морю, о хрустальном воздухе и заснеженных вершинах гор.

— Уж лучше пусть будет такая, — сказала Флора. — Так легче уезжать.

Словно наперекор ее словам дождь начал стихать. Они спустились с холма в Тарбол и увидели, что гавань полна задержанных штормом судов.

— Который час, Энтони?

— Четверть первого. Мы слишком рано. Зато успеем выпить кофе у Сэнди, как в то утро, когда приехали из Эдинбурга.

— Кажется, что это было так давно. Энтони, ты позаботишься о Таппи?

— Я буду беречь ее ради тебя, — пообещал он. — Она не может простить мне, бедняжка, что я не женюсь на тебе.

— Она знает, что этого не будет.

— Да. — Он вздохнул. — Знает.

Они ехали по городу, вдоль гавани. Волны перехлестывали через низкую дамбу, и дорога была мокрой от соленой воды. Вот перекресток и банк, у которого Флора парковала машину. А вот и вокзал из почерневшего от сажи камня. Энтони выключил мотор. Они вышли из машины и направились к билетной кассе. Энтони нес чемодан Флоры. Несмотря на ее протесты, он купил ей билет до Корнуолла.

— Это очень дорого, и я могу заплатить сама.

— Перестань нести чушь, — грубовато оборвал он ее.

Пока оформляли билет, они стояли и ждали. В станционном зале горел небольшой камин, но все равно пахло сыростью. Обтрепанные плакаты зазывали в Шотландию, на экскурсию в Клайд и в Ротсей. Флора и Энтони молчали. Все уже было сказано.

Наконец билет был готов. Энтони взял его и отдал Флоре.

— Наверное, следовало купить тебе и обратный билет, — сказал он. — Тогда мы были бы уверены, что ты вернешься.

— Я и так вернусь. — Она убрала билет в сумочку. — Энтони, я не хочу, чтобы ты дожидался отхода поезда.

— Но я должен посадить тебя.

— Я не хочу, чтобы ты ждал. Я ненавижу прощания и ненавижу вокзалы. Я уже говорила это Джейсону. Я всегда чувствую себя глупо и начинаю плакать.

— Но до отправления еще сорок минут.

— Все будет в порядке. Пожалуйста, уезжай.

— Хорошо, — с сомнением сказал он. — Если ты этого хочешь.

Оставив чемодан у билетной кассы, они вышли на улицу.

— Ты напишешь?

— Разумеется.

Они поцеловались.

— Ты, конечно же, знаешь…

Флора улыбнулась.

— Да, знаю. Я — супер.

Он сел в машину и уехал, очень быстро, почти мгновенно скрывшись за углом у банка. Флора осталась одна. Редкий дождь продолжал моросить. Колпаки дымовых труб и телевизионные антенны гремели на ветру.

Флора колебалась.

Если два гордых человека не понимают друг друга, это может плохо кончиться.

Она зашагала вперед.


Черная от дождя дорожка казалась крутой, как скат крыши. По водосточным канавам текли водопады. Чем выше в гору поднималась Флора, тем сильнее становился ветер, не давая дышать и почти сбивая с ног. Воздух был полон мелкими солеными брызгами, губы противно пощипывало. Дойдя до дома на вершине холма, Флора остановилась и перевела дыхание. Посмотрев назад, она увидела серое бушующее море без единого суденышка и высокий столб брызг, взметающийся вверх у дальнего конца дамбы.

Она открыла калитку, закрыла ее за собой и пошла по дорожке. Позвонила в дверь. Навес над крыльцом защищал от дождя, но туфли уже промокли насквозь, а с плаща капала вода. Она позвонила снова.

— Иду, иду… — послышался чей-то голос.

В следующее мгновение дверь распахнулась, и Флора оказалась лицом к лицу с женщиной неопределенного возраста, в очках, цветастом фартуке и домашних тапочках, похожих на дохлых кроликов. Флора сразу же поняла, что это и есть Джесси Маккензи.

— Да?

— Доктор Кайл дома?

— Он еще в приемной.

— А когда он заканчивает?

— Не могу точно сказать. У нас сегодня все кувырком. Прием больных обычно с десяти, но сегодня из-за несчастного случая доктор смог начать только в полдвенадцатого…

— Из-за несчастного случая? — встревожилась Флора.

— Разве вы не слышали? — Джесси пришла в возбуждение. — Не успел доктор Кайл позавтракать, как зазвонил телефон. Позвонили из порта, там на рыболовном судне оборвался подъемный трос и ящики с рыбой свалились на ногу одному парню. В общем, бедняге раздробило ногу. Начался такой переполох…

Джесси говорила без умолку, скрестив руки под грудью. Ее расплывающаяся фигура казалась какой-то бесформенной. Определенно, она была из тех женщин, которые предпочитают удобство красоте, хотя, собираясь в гости, на партию в вист или в церковь, наверняка непременно утягиваются, уподобляясь тем, кто носит вставные зубы только в тех случаях, когда находится в обществе.

— …Доктор Кайл сразу примчался, но пришлось вызывать «скорую», чтобы отвезти парнишку в Лохгарри… и доктор Кайл тоже поехал. Он вернулся уже после одиннадцати. А тот бедняга, ему сделали операцию…

Флора поняла, что этот поток слов необходимо прервать.

— Я могу увидеть доктора Кайла?

— Даже не знаю. Медсестра уже ушла, так что прием, наверное, закончился. А у доктора все утро ни крошки не было во рту. У меня суп стоит на плите, горячий… — Джесси пристально посмотрела на Флору, и в ее глазах за круглыми стеклами очков вспыхнуло любопытство. — Вы — пациентка? — Вероятно, Джесси решила, что Флора беременна. — Это срочно?

— Да, это срочно, но я не пациентка. Я опаздываю на поезд. — Флора была близка к отчаянию. — Может быть, я могу пойти и посмотреть, насколько он занят.

— Гм-м… — задумалась Джесси. — Наверное, можете.

— Как пройти в приемную?

— Вот по этой дорожке вокруг дома.

Флора сделала шаг назад.

— Спасибо. Я…

— Ужасная погода. — Джесси явно не хотелось прерывать разговор.

— Да, ужасная, — согласилась Флора и торопливо зашагала в указанном направлении.

Бетонная дорожка вела вокруг дома к двери приемной. Флора вошла. Затоптанный линолеум, стоящие вдоль стен стулья и брошенные на столике журналы и газеты говорили о том, что сегодня была большая очередь. Пахло хлоркой и мокрыми плащами. В дальнем конце комнаты была устроена маленькая, отгороженная стеклом регистратура, где стояли стол и шкафы с карточками. Рядом была дверь с табличкой. Мокрые туфли Флоры оставляли на полу свежие следы. Она посочувствовала тому, кто убирает всю эту грязь в конце рабочего дня.

Набравшись храбрости, она постучалась. Не услышав ответа, постучала снова, и изнутри послышалось резкое:

— Я же сказал: «Войдите!»

Флора храбро вошла.

Не поднимая головы от стола, Хью проговорил:

— Слушаю.

Флора захлопнула дверь. Хью наконец-то оторвал взгляд от своих записей. Какое-то время он смотрел на нее невидящим взглядом, потом снял очки и откинулся на спинку стула.

— Что ты здесь делаешь?

— Я хочу попрощаться.

И зачем только она пришла? Кабинет был раздражающе безликим. Огромный стол, стены цвета маргарина, коричневый линолеум. Случайно бросив взгляд на зловещего вида инструменты, Флора поспешно отвернулась.

— И куда ты уезжаешь?

— В Корнуолл. К отцу.

— Когда ты это решила?

— Я получила письмо от него сегодня утром. Мне нужно было с кем-то поделиться, и я написала ему в начале недели, а теперь пришел ответ.

— И что он пишет?

— Просит, чтобы я возвращалась домой.

По лицу Хью пробежала улыбка.

— Будет порка?

— Нет, конечно, нет. Он не сердится. Он очень добрый. Я дала прочитать письмо Таппи, и она сказала, что мне надо поехать. Я попрощалась со всеми в Фернриге, Энтони привез меня на машине в Тарбол. У меня уже есть билет, а чемодан стоит на вокзале. Но поезд отправляется только в час дня, поэтому я решила зайти сюда и сказать вам, что я уезжаю.

Хью молча отложил ручку и встал. Обошел кругом стол и присел на его край, теперь их глаза находились на одном уровне. Он выглядит усталым, подумала Флора, но в отличие от Энтони, видимо, нашел время, чтобы побриться. Интересно, успел ли он прилечь между вызовом к роженице и несчастным случаем в порту?

— Извини за вчерашний вечер, — сказал он.

— Я подумала, вы забыли об ужине со мной, но потом мне сказали, что вас вызвали к больному.

— Я действительно забыл. Когда поступил этот звонок, я забыл обо всем. Со мной всегда так бывает. Вспомнил уже в дороге, но было поздно.