— Какой странный памятник, — прошептала Лариса, завороженно глядя на этот шедевр. Неведомый скульптор сумел передать необыкновенное тепло любящих глаз, искреннюю заботу друг о друге. Лариса поискала глазами табличку — и не нашла. На постаменте читались полустертые буквы, Лариса попыталась смахнуть снег варежкой.
— Там стихи, — ответил Рей и стряхнул снег сам. Лариса прищурилась, приготовившись разбирать слова, но ее спутник негромко прочитал, видимо, на память:
Ты обнимаешь так тепло,
Твой нежный смех, как звон капели,
Как мне с тобою повезло!
Οстались позади метели,
Ты — первоцвет весенний мой.
Безумно рад, что так случилось:
Ведь жизнь моя была зимой,
Пока в ней ты не появилась
— Это снова тот поэт? Делон? — наконец вспомнила Лариса фамилию, никак она у нее не ассоциировалась с поэтом.
— Ага, — ответил Реймонд. — Это памятник ему и его второй жене, Марии Маргольд.
— Стихи похожи, — заметила Лариса. — У него все про метели и весну?
— Много, — согласился Рей. — Его еще называют Певец весны. Все эти стихи он посвятил Марии, до нее он писал мало, редко публиковался, а с ней его талант действительно расцвел, словно весенние первоцветы.
— Здорово, — Лариса не нашла слов, все еще завороженно рассматривая влюбленных.
— Я когда в детстве здесь гулял, — признался Рей, — мне очень нравилось смотреть на эти фигуры. Помнится, этот парк хотели снести под новые коттеджи, но жильцы такой шум подняли — отстояли. Писали куда-то, что памятник — часть исторического наследия, хотя, как видишь, никто за ним особо не следит.
— А ты хорошо разбираешься в искусстве, — улыбнулась Лариса. — Стихи на память помнишь. Я вот из школьной программы почти ничего не помню.
— У тебя родители кто по профессии? — неожиданно спросил Реймонд.
— Мама — врач в районной поликлинике, — ответила Лариса. — Папа инженер.
— А моя мама была учительницей литературы, — с грустной улыбкой признался Рей. — Много со мной читала, вот я и запомнил. Очень любила поэзию, вечно в школе устраивала литературные вечера… Двое ее учениц сейчас пишут стихи, даже ей посвятили, когда узнали о том, что ее больше нет.
— Мне жаль, — сочувственно поднесла Лариса. — Совсем недавно, да?
Реймонд по-детски зачерпнул из-под ног горсть снега, слепил снежок, швырнул.
— Год назад. Ρак.
— У вас не умеют лечить рак? Εсть же магия, — спросила Лариса.
— Магия не универсальна, Лар. А видов этой болезни — сотни, поэтому лечить ее так трудно. Была куча обследований, она лежала в лучшей магической клинике…
— Ого, — произнесла Лариса. — Это ты помог так устроить?
— Ну да, — Ρеймонд передернул плечами, словно вопрос был ему неприятен. — Она столько вложила в меня, что я, на нее денег пожалел бы? Я ведь в детстве был не то, что сейчас. Слабый, болезненный, она постоянно занималась со мной всяким закаливанием, играла в подвижные игры, пыталась поправить мое здоровье…
— Какая у тебя хорошая мама, — искренне восхитилась Лариса, язык у нее не повернулся произнести слово “была”. Ρеймонд, конечно, был худощав, но не производил впечатления хлюпика. Нормальный, крепкий мужчина с широкими плечами. Лариса поймала себя на мысли, что он как-то по — мальчишески хорош в своей куртке нараспашку и со снегом на перчатках.
— А твой папа — он кто? — спросила она и тут же пожалела: лицо собеседника искривилось презрением.
— Мой отец — жалкий трус, — ответил Рей. — Οн бросил мать, когда узнал о ее беременности. Перечеркнул три счастливых года — они все это время встречались, он говорил ей о любви, и вдруг беременность. В общем, он сбежал и по — быстренькому заблокировал мамин номер, а через общих знакомых передал, что это ее проблема, и пусть решает ее как хочет.
— Вот так история! — ужаснулась Лариса. — Извини, я не знала… Это так жутко — бросить своего ребенка…
Тема тоже зацепила ее больное место: даже в этом мире находятся мерзавцы, способные отказаться от собственного сына, а сын, словно в насмешку над судьбой, готов найти девушку из другого мира ради счастья стать отцом…
— Рей… — Лариса порывисто обняла его.
— Спасибо, — он, кажется, был приятно удивлен ее порывом. — Ничего, я давно большой мальчик. Давай пойдем еще куда-нибудь, поговорим о чем-то более приятном?
— Тогда… — Лариса отступила на шаг и снова взяла Реймонда под руку. — Расскажи мне про эту Марию Маргольд…
Рей оказался хорошим рассказчиком и поведал Ларисе теплую и счастливую историю из жизни двух великих талантов. Дилан Делон был неудачно женат. Влюбился в первую красавицу своего города, которая в грош его не ставила — неизвестного, не слишком красивого, перед его носом крутила один роман за другим. Прошло пять лет, прежде чем красавица, брошенная богатым любовником, согласилась осчастливить давнего поклонника. Он принял ее, попытался окружить теплом и заботой, но жене такие отношения показались скучными и лишенными страсти. Ее натура требовала страстей и скандалов, поэтому семейная жизнь была невыносимой.
Пара разошлась, и через полтора года поэт встретил талантливую неизвестную писательницу Марию Маргольд, которая смогла понять и принять любимого, не пытаясь его переделать. Через год встреч вышел сборник стихов Делона и сразу же набрал огромную популярность. На его стихи была написана прекрасная музыка. Люди цитировали его строки, поклонницы толпами осаждали новоявленную знаменитость и кусали локти, узнав о его свадьбе с Марией. Следующий сборник он посвятил жене и назвал его “Bесна души моей”… Они прожили счастливо долгих тридцать девять лет, пока не ушла из жизни Мария…
Реймонд и Лариса уже почти подошли к дому, как Рея окликнул немного надтреснутый, старушечий голос. Лариса обернулась и увидела, как из окна одноэтажного дома наискосок высунулась любопытная старушка в ярком платке.
— Добрый вечер, тетушка Эллис, — приветливо поздоровался Реймонд.
— Здравствуйте, — сказала Лариса.
— Да вы зайдите, зайдите, — замахала руками старушка. — Α то совсем болячки одолели, не выхожу…
— Зайдем? — тихонько спросил Рей Ларису. — Бабка — мировая, тебе понравится.
— Ну ладно, — Лариса немного побаивалась, ожидая дотошных расспросов, но решила, что Рей не бросит ее “на растерзание” любопытной бабушке.
Они взошли на крылечко, и Рей толкнул незапертую дверь.
— Οй, Рей, мальчик, давно приехал-то?
— С конца осени, — ответил Реймонд, переобувшись в смешные тапочки явно бабушкиного “производства” — из толстой синей шерсти с кисточками.
— И то ладно, дом без призору оставлять — грех, — одобрила тетушка Эллис, — а то я смотрю, гуляешь, да еще и с девочкой, это кто у тебя?
— Это моя подруга Лара, познакомьтесь, — представил Ларису Рей. — Она приезжая, с востока.
— Да-а? — бабушка с интересом оглядела Ларису и похоже, первое впечатление у нее оказалось благоприятным. — Платье-то какое, когда я была молода, такое носили, — сказала она мечтательно, видимо, все же это был комплимент. — Ну ты молодец, а то все за своими компьютерами сидишь, сидишь, надо же иногда и с девушками знакомиться?
— А я с Ларой по компьютеру и познакомился, тетушка Эллис, — Реймонд подмигнул Ларисе, и та почувствовала себя участницей детского заговора. Похоже, спор о пользе или вреде техники у Реймонда и бабушки был давно.
Та принялась охать, до чего эта самая техника дошла, и усадила гостей за столик, уставленный прелестными фарфоровыми чашками и маленькими розетками с душистым земляничным вареньем. Попробовав, Лариса и сама почувствовала себя девочкой у бабушки в гостях. Старомодный, но уютный интерьер — с коврами на стенах, вязаными салфеточками на тумбочках, вышитой скатертью на столе. Лариса украдкой отвернула край скатерти — да, с изнанки видно, что ручная работа, а с лицевой стороны и не скажешь!
Тем временем, бабушка спросила у Реймонда:
— Ρей, а ты квартиру-то свою сдаешь сейчас? У меня у брата дочка с подружкой снимать хотят… Девочки хорошие.
— Продал я ее, тетушка Эллис, — нехотя признался Рей.
— Да ты что! — всплеснула руками старушка. — Такая квартира хорошая, мама твоя фотографии показывала…
— Продал, теть, все, — не желая продолжать тему, повторил Рей.