– Это же наша хижина и наше озеро. Ирка, как похоже! Я и не знала, что ты так хорошо рисуешь?!


Когда, казалось, рассказывать было уже нечего, Володя спросил:


– Катя, ты скучаешь об острове?


Та, немного задумавшись, ответила:


– Наверное, нет! Если честно, то ты нам ещё и заскучать о нём не дал ни одного денёчка, своими расспросами.


Но Володя не отставал от неё и продолжал спрашивать:


– Катя, скажи честно, а ты хотела бы туда попасть ещё раз?


– Жить там, конечно, нет – не хочу ни за что! Вот посмотреть на наши места согласилась бы.


О чём-то задумавшись, она опустила глаза и замолчала. Володя сидел тихо, наблюдая за ней и ни о чём не спрашивая. Он понял, что то о чём она сейчас думает, не узнает, наверное, никто и никогда! Катя думала о своём сыне. Она, очень часто вспоминала его, ругала себя за то, что так его не хотела и причиняла ему боль. Вспоминала, как прыгала с деревьев, ударяла по животу, чтобы вызвать преждевременные роды, с болью в душе вспомнила, как молилась у статуи, прося смерти ребёнку, и как сбылись эти страшные мольбы. Она даже не хотела тогда смотреть на него и была рада, что он мёртв. Какой он был маленький, какие у него были тоненькие пальчики, и как свисала головка с Валеной руки. Тогда Ирина и Валентина плакали от горя, а она – от радости! Как будто мстила своим обидчикам, плакала вместе с подругами, но радовалась. Как это всё сейчас мучает её и сжигает изнутри. Если бы только можно было, рассказать кому-нибудь, чтобы помогли избавиться от этой пожирающей муки!


Катя вышла из оцепенения, когда к её плечу кто-то прикоснулся. Она вздрогнула и подняла глаза – это была мама. Володя так молча и сидел рядом, наблюдая за девушкой. Она подняла глаза, в них стояли слёзы. Мама вздохнула и, сделав вид, что не заметила ничего, позвала:


– Катюша, пошли обедать!


– Да, мамочка, сейчас! Пошли!


Не заходя на кухню, Катя прошла в комнату и тяжело опустилась на диван. Надя, пройдя за ней, села рядом и сказала:


– Катюша, дочка, тебя, что-то мучает и не даёт покоя, может быть, расскажешь?! Глядишь чем-нибудь смогу помочь тебе.


Тяжело вздохнув, Катя произнесла:


– Мама, милая, чем, ты можешь мне помочь, когда сердце разрывается от обиды и злости на себя!


– Родная моя, за что ты так себя мучаешь?


Катя смотрела на доброе, любящее лицо мамы, которая так хотела ей помочь, но ей было страшно признаться в том, что произошло! Надя смотрела на дочь, понимая причину её переживаний и нежно улыбаясь, как в детстве вытирая слезинки на её лице, говорила:


– Не плачь, милая, не плачь! Всё проходит и у тебя пройдёт. Вот увидишь, станет легче, только нужно немножко потерпеть!


– Мама, мне так тяжело!


– От чего, милая, почему?


– Мамочка, у меня был ребёнок, и я убила его!


Дочь упала на колени матери и заплакала. Надя, понимая, что дочери нужно выплакаться, чтобы облегчить свою душу, гладила её по голове и молчала. Из глаз текли тихие, молчаливые слёзы. Слёзы, которые не сжимают горло, не перехватывают дыхание – слёзы, которые просто вытекают из глаз и леденят душу. Надя, понимая терзания дочери, проговорила:


– Что, ты, дочка, не говори так!


– Мама, я сделала всё, чтобы он не родился. Я так не хотела, чтобы он был кусочком какого-то гада. Я его так не хотела!


– Я понимаю тебя, моя девочка, очень хорошо понимаю, но ты не вини себя, если бы Богу было угодно, чтобы он жил, то никакие твои желания не помешали бы этому. Он бы выжил, несмотря ни на что!


Катя плакала на коленях у матери, а Надя продолжала гладить её по голове. Слёзы высохли, в глазах не было не слезинки, только нескончаемая скорбь и печаль по умершему внуку.


Перебирая волосы дочери, она проговорила:


– Тебе нужно сходить в Церковь: расскажешь всё батюшке, исповедуешься, причастишься. Бог милосерден, он простит тебя, а вместе с ним и твой ребёнок простит тебя. Вот увидишь, на душе станет легче и к тебе вернётся покой.


Тяжело вздохнув, Надя добавила:


– Хорошо бы панихиду заказать по умершему младенцу.


Катя подняла на маму заплаканное лицо с красными глазами и сказала:


– Мама, я назвала его Виктором! Валентина сказала, что раз он под крестом лежит, значит крещённый!


Укладывая голову дочери на колени, Надя ответила:


– Хорошо, доченька, хорошо! Только ты больше не плачь, не рви себе сердце.


– Я схожу в церковь, обязательно схожу. Спасибо мама!


– Мне-то за что, милая?


– За то, что поняла меня и не осудила!


– Да Бог с тобой, девочка моя! Ты ж моё дитя, как я могу осудить тебя! Все твои радости и все твои слёзы – это мои радости и мои слёзы. Как я могу не понять тебя, а тем более осудить! Всё что с тобой происходит в жизни, проходит через мою душу и моё сердце. Я люблю тебя и всегда приму всё, что ты сделаешь! Ты главное не терзай себя и не рви своё сердце. У нас ещё всё будет и всё будет только хорошее. Ты только верь в это. Ты ещё молода и у тебя всё ещё впереди!


– Мама, я не рассказала тебе всё сразу, прости!


– Не береди себе душу: забудь, всё забудь!


– Хорошо, я постараюсь!


– Ты думай о том, что тех, кто это сделал, накажут, если не людской, то уж Божий суд будет над ними – это точно!


Резко поднявшись, Катя сказала:


– Мама, их уже наказали!


– Поймали?!


– Если бы поймали живыми, то посадили бы конечно, но их наказал кто-то по-своему. Как не жестоко это звучит, но нам с девчонками это наказание больше понравилось. Жалко, только мы не видели это своими глазами!


Надя насторожилась, увидев, как дочь напряглась, с каким гневом и ненавистью сказала это и взволновано произнесла:


– Катюша, дочка, ты не тревожься, успокойся!


– Мама, я спокойна, уже всё нормально, всё прошло! Я стараюсь вообще об этом не думать, не всегда правда получается, но я стараюсь. Мамочка, спасибо тебе, ты подарила мне надежду на то, что у нас ещё всё будет хорошо, ведь мы ещё молоды и у нас вся жизнь впереди!


Глава 48


С момента возвращения девушек, прошло три месяца. У Кати и Ирины уже закончился второй месяц обучения, на шестимесячных подготовительных курсах. Всё свободное время, обложившись книжками, они занимались. Им очень помогал Володя. Он, оказывается, окончил филологический институт и очень хорошо знал русский язык. Подбирая в интернете тексты, от предыдущих вступительных экзаменов в разные вузы, он диктовал их девушкам. После написания они все вместе проверяли диктанты и исправляли ошибки. Володя заставлял их вспоминать правила, исключения из правил и просто подбирать проверочные слова, на допущенные ими же ошибки.


Всё свободное время, когда не было дома дочери, Надя проводила у компьютера в поисках новых способов тренировок и массажей, чтобы как можно шире проводить лечение Володи. Её труды были ненапрасными – он начинал вставать! Дмитрий очень радовался успехам сына и не раз говорил, что Надя просто волшебница.


Ольга очень часто приезжала к ним в гости и старалась проводить время в компании с Надей и Дмитрием. Молодёжь всегда были в сторонке, о чём-то постоянно секретничая втроём. Постепенно Ирина, начала, куда-то исчезать по вечерам, а Катя с Володей, вдвоём так и продолжали сидеть в дальнем углу террасы с ноутбуками на коленях. Они последнее время почти не расставались, все вечера до поздней ночи засиживались вдвоём. Катя уходила домой только тогда, когда мама звала её спать.


По вечерам Надя подолгу сидела в саду в тени дикого винограда, читая или просто наблюдая за дочерью. Дмитрий каждый вечер находил её там с книгой в руках. В один из вечеров, посмотрев на улыбающуюся Катю, он сказал:


– Как хорошо, что Катя живёт у нас!


– Почему?


– Вы, Наденька, обратите внимание на моего сына – он так изменился в последнее время, как будто ожил. Дружба с Катей делает чудеса! В его жизни это сейчас единственный и самый близкий друг.


– Дима, вы глубоко ошибаетесь, между ними уже давно не дружба!


– А, что?


Он удивлённо, даже с испугом повернулся и пристально посмотрел на Надю. Она положила свою руку на его напряжённые пальцы и, спокойно ответила: