- А то что? - усмехнулся мужчина.
- Ну, ты же меня позвал не брату твоему помочь? Я так понимаю, у тебя серьёзный разговор ко мне? Так и я подготовился. Пока ты сериальчиками балуешься, технический прогресс ОПК дошёл и до нашей державы. И снаружи до зубов вооруженные ребятушки заняли позиции.
Камиль перестал лапать Соню.
- Гвардия не моя. - Продолжал Макс. - Поверь мне, ребята не заинтересованы ни в ком из нас, у них определенные инструкции - живыми отсюда никого не выпускать. Так что поляжем всей честнОй компанией. Если до полуночи я не дам отмашку. Кучерявый, время не подскажешь?
Каха шевельнулся, напрягся. Что-то быстро сказал Камилю и мотнул головой. Лысый отпустил Соню и отошёл. Видимо, к окну.
- Вот не советую! - Улучив момент, проговорил спокойным и убедительным голосом Макс. - Да ты так и не увидишь ничего. Там профессионалы, а не шпана из массовки. Но если не веришь, можешь выйти наружу, убедиться. Пацаны твои все, кто на улице, уже давно в автозаках, те, что посообразительнее.
Хозяин дома сделал знак своему человеку у двери. Зашипела рация, бугай, видимо тот, который таскал Соню, как собачонку, сказал что-то неразборчиво в устройство, но ответа не дождался. Тишина.
- Гит гёш! - приказал он бугаю и тот исчез за дверью.
- Так что освободи мне руки и дай мне телефон. - Продолжил Макс. - Пока твой день рождения не стал последним днём жизни. Для всех нас.
Соня не могла видеть, что происходит, она все так же лежала животом на подлокотнике дивана, раздавленная и униженная, не решаясь пошевелиться. Но услышала шорох позади. Затем гудки телефонного вызова и всего одно слово, сказанное Максом: «Зелёный».
- Теперь говори, Каха, зачем позвал? У тебя есть пять минут.
- Ты, шакал, условия здесь не ты ставишь, - рявкнул Камиль, отходя от окна.
- Правда, Мор, - поддержал брата Каха, - не усложняй.
На минуту повисла пауза. Затем мужчина поднялся с дивана и в вразвалочку подошёл к письменному столу. Достал из выдвижного ящика тонкую стопку бумаг и шлёпнул ее на стол.
- Мне нужен обратно мой клуб, - проговорил спокойно Каха, - и твой бордель в качестве моральной компенсации.
- Ну и аппетиты у тебя, дорогой! Зачем тебе столько? Не боишься осложнений? Холестерин, тромб оторвётся и крышка? - Соня четко представила себе ухмылку Моронского.
- Это договоры о безвозмездной передачи имущества, - проигнорировал угрозу мужчина, - юристы мои всё оформили, тебе нужно только подписать. Подпишешь и можешь забирать свою соску.
Снова воцарилась тишина.
- Я подпишу, - сказал Макс после паузы, - но сначала давай девочку отпустим.
- Прекращай, Мор! Девчонка здесь останется. Подписывай или Кама с пацанами ее по кругу пустят. Не волнуйся, отдадим потом тебе твою шкуру, сможешь пользоваться и дальше.
Мразь! Ублюдок! Урод! Страх сменился злостью, почти яростью. Соня хотела попытаться встать, но без помощи рук это было бы комично - подлокотник высокий. Да и сил почти не осталось. Лучше с чувством собственного достоинства продолжать изображать труп. Господи, пусть все это окажется страшным сном!
- Хорошо, - сказал Макс и Соня услышала шаги, а затем шелест бумаги и как ручка царапнула несколько раз по ней.
- Что, даже не прочитаешь? - Каха усмехнулся и расслаблено откинулся в кресле. Победитель.
Макс ничего не ответил. Быстро подошёл к Соне, бережно помог ей снова стать человеком прямоходящим и очень осторожно разлепил рот. Губы так склеились, что Соня не сразу смогла их разомкнуть. Кожа вокруг них горела. Горло сухо саднило от жажды. Язык распух и еле шевелился во рту.
«Я тебя люблю» - беззвучно, одними воспалёнными губами прошептала она.
Макс нахмурился и сильно сжал челюсти, как при зубной боли. Алчно, взглядом хозяина, очертил её лицо, затем взял со столика бутылку воды, открутил крышку и поднёс горлышко к ее губам. Соня жадно присосалась, не успевая глотать и захлёбываясь. А когда она напилась, плеснул воды себе в ладонь и умылся.
- Каха, там тебе сообщение на телефон должно было прийти. Посмотри, - сказал Макс, освобождая Сонины руки. - Это тебе подарок от меня ко дню рождения.
Бородатый уставился экран, какое-то время изучая что-то, потом отбросил телефон на стол и скривился.
- Этой шляпой меня хочешь напугать, Хабиби? - произнёс он с усмешкой, - Отец умер месяц назад. Я теперь, как старший в семье Ознауров, все решаю. Мне плевать!
Макс вдруг рассмеялся.
- Ты, наверное, видео до конца не досмотрел! Там вторая часть есть. Проверь, пришла?
Мужчина нахмурился. Скосил взгляд в сторону, как будто что-то вспоминая. Резко придвинулся к столу и схватил телефон. Ухмылка потерялась в густой бороде. Теперь лицо его выражало крайнюю озабоченность.
- Видишь ли, Каха. - Макс достал из заднего кармана пачку сигарет, изрядно помятую. Извлёк одну, подкурил. - Я не моралист и довольно свободных взглядов. - произнёс он выдыхая дым. - Мне плевать, кто, с кем и в какой позе! Именно поэтому в моем… борделе нет ни одной камеры. Даже самой маленькой. И недаром посетители обязаны сдавать все устройства. Но твой, хм, партнёр, как-то пронёс телефон через контроль. Гордился ещё, наверное, какой он молодец, охрану «Порока» наебал. Так вот этот олух поснимал репортаж, как вы в привате и без масок отмечаете день влюблённых, а камеру выключить забыл. Или не захотел. А дальше ты ему в порыве неги поведал, как братья Ознауры кидают своих Сирийских подельников. Телефон у друга твоего потом изъяли на выходе, естественно, слив мне снятое. Как чувствовал, что пригодится!
Камиль быстро зло залаял по-турецки. Каха огрызнулся так, что младший брат поджал хвост и утопил лысую башку в плечи.
- А подельники - ребята суровые, шуток не понимают, - добавил Макс.
- Говори! - гавкнул побледневший Каха.
- Вот, этот другой разговор, - Макс подошёл к столу, затушил в пепельнице сигарету, взял бумаги и порвал. - Через десять минут, если мы не выйдем из здания, это видео должно отправиться во все заинтересованные инстанции. Оцени мою щедрость, я дал тебе целых десять минут. Остепени своего брата. Убери своих людей, всех, кто может помешать нам. Дай нам спокойно уйти. Если планируешь дожить до получения отцовского наследства. Время пошло.
Каха скользнул рукой под стол, нашарил что-то в его ящике и извлёк пистолет.
- Не направляй, если не собираешься стрелять! - Макс даже не моргнул. - А ты же не собираешься? - и показал на настенные часы.
- Зарежу, - прорычал Камиль, - и суку твою во все пихательные…
- Не успеешь, отвечаю, она долго любит! - невозмутимо бросил Макс. - А твоя пипетка только пару минут стоит. Иначе бы ты девочек не насиловал!
Это была чистая провокация!
Камиль весь подобрался, как паук, скукожился, быстро нырнул рукой к заднему карману и мгновенно выбросил вперёд, сверкнув лезвием ножа.
Макс оттолкнул Соню назад, заслоняя собой. Она не удержалась на слабых ногах и снова свалилась на ненавистный вонючий диван. Хотела закричать, но звук не вырвался - связки подвели.
Лысый махнул перед Максом ножом, рассекая воздух совсем близко от его живота. Моронский ловко увернулся. Камиль махнул в другую сторону, лезвие пронеслось мимо уха, но Макс молниеносно подсел под рукой лысого и вынырнул сбоку. Принял стойку и врезал в лысую тыкву двойным ударом, из-под которого россыпью полетели керамические осколки челюсти, смешанные с кровью.
У Камиля странно дернулась голова, как будто сознание он потерял уже после первого удара. Он начал крениться набок, пытаясь удержаться. Нелепо перебирал ногами, в конце концов, запутался в них и рухнул на пол. Падая, видимо, сломал руку, потому что она неестественно торчала из плеча.
Макс стоял над ним. Сжимал и разжимал кисти с ссадинами на костяшках. Потом присел, снял с руки лысого свои часы и надел себе на запястье, приложил пальцы к шее. Примерно через полминуты поднялся, отряхнул руки, как от грязи, и сказал:
- Очухается. Но скорую я б ему вызвал.
Из здания они вышли, держась за руки. Едва за ними закрылась входная дверь, как сгустившаяся темнота двора зашевелилась, чёрные тени беззвучной цепочкой двинулись вдоль стен особняка. Соня хотела обернуться, посмотреть, но Макс подхватил ее на руки и понёс вперёд за ворота.