- Могу вернуть.
- Себе оставь, у меня ещё есть.
Моронский взглянул на часы. Время перевалило за полночь.
- А ты знаешь, какая ты на вкус? - спросил он.
Тишина. Дышит.
- Ну, чего замолчала? Неужели, никогда не пробовала? - он затянулся, - не говори только, что не трогала себя ни разу!
- Макс... - после продолжительной паузы начала она, как ему показалось, мягко как-то или грустно даже, - у меня был сложный день. А если учесть, что и предыдущий выдался не из легких... в общем, я очень устала и хочу спать. Давай ты закончишь на сегодня свои игры?
- Давай, - согласился Макс, - только после того, как ты попробуешь себя прямо сейчас и скажешь мне, какая ты на вкус.
- Что, прости?
Серьезно что ли не доходит до неё? Куда делась сообразительность?
- Я говорю, ты должна сунуть свой пальчик в киску, потом пососать и рассказать мне, какая ты на вкус. - Макс с наслаждением выдул дым, откидываясь на подушки дивана.
- Моронский... - услышал он в динамике, - последний раз из домашних животных у нас был хомяк Харитон и тот давно издох. Никаких кисок у меня отродясь не было. Доброй ночи!
Блять! Она сбросила?! Моронский минуту держал замолчавший айфон у уха. «Это что ещё за хуйня? Она серьезно?» Он в недоумении уставился на погасший экран, чувствуя, как закипает всё нутро.
От него самого сейчас можно было прикуривать - так он был зол. Сука! Очень зол!
Встал с дивана. Отстранил слишком близко подобравшуюся девицу. Уже на улице, подходя к машине, сорвал с лица маску...
- Давай на адрес, откуда вчера девчонку забирали, - скомандовал он водителю, забираясь в автомобиль.
У него есть минут десять-двадцать придумать, что он с ней сделает.
***
Соня сидела на кровати, закусив кулак и смотрела на свой телефон, как на причину вселенской катастрофы. Только телефон был совсем ни при чем. Это она - Соня, только что совершила дерзость, которой сама от себя не ожидала.
Она ждала, что сейчас он позвонит снова. Но телефон молчал. И это было плохим знаком.
«Раньше надо было думать!» - Ругался ее внутренний пессимист. - «Зачем вообще начала отвечать? Надо было игнорировать с самого начала!»
«Ой, да что он сделает?» - Не сдавался внутренний оптимист.
Ну, в самом-то деле, не потащится же глубокой ночью к ней домой?!
А у самой внутри все сковало льдом от страха. И хуже всего было то, что к этому страху примешивалось чувство сильного возбуждения. Ей хотелось забраться с головой под одеяло, как в детстве, когда она сама себе внушала монстра под кроватью и потом боялась ногу высунуть наружу. И в то же время, сейчас, ей хотелось, чтобы хоть немного ослабло это томление внизу живота. Почему с ним всегда так? Стоит только увидеть, попасть под его влияние, в поле его притяжения или просто услышать голос - глубокий, чувственный какой-то, то хриплый, то с придыханием, и эти его грязные фразы... как бросало то в жар, то в холод, сердце бешено ускорялось, а внутри все скручивалось в тугую спираль!
Никогда ещё время для Сони не тянулось так медленно. Секунды превратились в густую, вязкую субстанцию. И эти пятнадцать минут показались ей вечностью.
Однако, пошла шестнадцатая, затем двадцатая. Ничего не произошло. Пронесло? Может, он, наконец, понял, что Соня - плохая игрушка, бракованная?
Она осторожно, чтобы не спугнуть тишину ночи, опустила голову на подушку и натянула одеяло до подбородка. Дрожь постепенно отпускала, но как-то приступообразно. Она даже решила попробовать подумать о чём-то нейтрально-приятном. Может, овец посчитать... как вдруг телефон дзынькнул.
«Нет, пожалуйста! Пусть это будет уведомление оператора или ещё какой-нибудь спам!»
Она нехотя, осторожно двумя пальцами подтянула его к себе, посмотрела на экран. Сообщение от Моронского, вложение: 1 фото.
Это была входная дверь ее квартиры. С той стороны.
«Если через минуту не откроешь, твои соседи услышат весь мой репертуар»
Может, пусть делает что хочет, а? Соседи вызовут полицию. А Соня просто притворится, что вообще не имеет к этому никакого отношения!
«А потом я ее вынесу!» - пришло следом.
Сердце снова подскочило к горлу. «Черт, черт, черт... и все из-за какой-то... киски? Он больной на всю голову!»
«До тебя только дошло?» - гаденько съехидничал какой-то из ее внутренних голосов.
Соня тихонько выскользнула из кровати и, не чувствуя ног, на цыпочках подошла к двери. Он знал, чувствовал, что она смотрит на него в «глазок».
- Время! - одними губами сказал Моронский, постучав по циферблату своих часов.
Трясущимися пальцами она осторожно, так, чтобы не разбудить маму, повернула дверной замок и сняла цепочку.
Внизу, в дверном проёме сначала появился его ботинок. Затем на Соню снаружи шагнул весь Моронский, оттесняя ее вглубь прихожей. Дверь за ним неслышно закрылась. Одной ладонью он накрыл Сонин рот, другой грубо, но не больно сжал ребра под левой ее грудью, подталкивая к стене позади.
- Тихо, поняла? - темнота прихожей сгустилась очертаниями монстра из детских страхов. Она почти не видела его, но ощущала пульсирующую энергию, обжигающую, парализующую тело и разум. - Ты же не хочешь напугать маму?
Соня мелко затрясла головой.
- Умница, девочка, - одобрительно прошептал Моронский. - Сейчас я освобожу твой рот - он мне нужен, а ты поднимешь руки вверх над головой. Поняла?
Соня снова закивала.
- Сразу бы так. - Монстр осторожно убрал лапу с Сониных губ, перехватил ее запястья у неё над головой.
- Нельзя так со мной, Соня! - прохрипел он и вцепился зубами в ее нижнюю губу, скользнул языком в рот.
Его мятное с примесью дорогого табака дыхание дурманило. Отросшая в небольшую бороду щетина легко колола и щекотала Сонину кожу. Он то мягко прихватывал Сонины губы своими, то прикусывал их зубами до боли, то пытался поймать ее язык. Мучил и вынуждал тихо стонать и рвано втягивать воздух.
Свободная его рука скользнула под Сонину пижамную рубашку, коснулась ее обнаженной, горячей кожи живота, медленно двинулась вверх. Соню крупно затрясло. Ей хотелось сопротивляться, и хотелось... чтобы он продолжал. У неё даже мелькнула мысль, что если бы он не держал ее руки, она бы непременно вцепилась пальцами в его шевелюру. И отнюдь не в целях самообороны.
Моронский легко, одними кончиками пальцев обвёл левую грудь Сони, затем сомкнул их на затвердевшем соске и слегка потянул на себя. Снова обвёл окружность и снова потянул за сосок, но уже сильнее. Повторил то же самое с правой грудью. Потом накрыл горячей ладонью упругий холмик и смял его, выдохнув что-то нечленораздельное ей в рот.
- Горячо, детка? - он оставил, наконец, ее губы и уткнулся носом Соне в шею. Прикусил кожу под ухом и тут же лизнул место мнимого повреждения. - Превзошла все мои ожидания! Зачем ты бегаешь от меня? Смотри, как мы горим!
Соня не знала, что говорить. Да она и не могла. Она не знала, что делать. И сделать тоже ничего не могла. Она боялась, что мама может проснуться. Она боялась его. Себя. Себя сейчас даже больше. Соня не готова была отдаться. Физически - да. Морально - нет. И противостоять его напору сил не было никаких: ни физических, ни моральных.
Соня попыталась высвободить руки из захвата, но он держал очень крепко. Сильно.
Глаза уже привыкли к темноте и она видела, как Моронский покачал головой.
- Нет, девочка. Я не закончил то, зачем пришёл.
Рука скользнула под резинку ее пижамных штанов. Соня непроизвольно подала бёдра вперёд. Получилось что-то вроде приглашения и ей показалось, что он усмехнулся.
- Дай мне войти, расслабься! - приказал он. - Разведи ноги.
Его палец легко проник между Сониных ног и погрузился во влажные складки.
- Fuck, очень мокрая Соня! - едва слышно прошептал он сквозь сжатые зубы и протолкнул палец глубже.
Окончательно потеряв контроль над собой, Соня в исступлении откинула голову назад и захрипела.
- Да, Соня, палец - совсем не то, что ты хотела бы там ощущать, правда?
Немного поиграв с ее клитором, Моронский вдруг вытащил руку из Сониных штанов и поднёс палец к ее губам.
- Возьми его в рот! - Приказал он. - Ну!
Соня разомкнула губы, поражаясь сама себе. Почему она подчиняется? Что происходит? Почему она так горит?