- Я в шарфе, видишь? - он поправил на шее кашемировый хомут и отхлебнул из чашки. - Откуда народная медицина? Кто автор?
- Это наше с мамой секретное оружие против всякой заразы.
- А понял. Опьянить и в сахарную кому. Теперь верю, что поможет, - он ещё раз шумно отхлебнул. - На меня ж подействовало.
Соня уставилась на Макса, прокручивая в голове его последние фразы и пыталась понять, что он имел в виду. Но, видимо, разжиженные в экстазе мозги ещё не приняли первоначальной своей консистенции.
- Я допил, - сообщил больной, отодвигая от себя посуду, - теперь что делать, доктор?
Он поднялся со стула, обошёл ее сзади, сжал в лапах плечи и наклонился к основанию шеи.
Присосался, как клещ.
- Ложиться в постель, желательно в трусах, и засыпать, - вся ее левая сторона тела покрылась пупырышками, глаза закатились сами собой. И, прежде чем подумать, Соня пообещала: - ты пропотеешь, а утром встанешь огурцом.
Макс заржал:
- Я и так каждое утро с таким огурцом... - он согнул руку в локте, поднял вверх сжатый кулак. - Завтра покажу!
Макс чуть отошёл, потом вдруг резко размахнулся и и со всей силы шлёпнул Соню по правой ягодице, так, что казалось, стёкла в окнах трещинами пошли.
- Ай! Моронский, - Соня схватилась за пылающую выпуклость, потирая, - за что?
- Не «за что?», а «для чего?», - он ласково погладил место шлепка ладонью.
- И для чего? - Соня насупилась, обиженно подглядывая на Моронского уголками глаз.
- Чтобы ещё попросила! - выдохнул Макс ей в ухо, поднимая новую волну мурашек.
- Не дождёшься! - буркнула она и не успела айкнуть, как получила ещё один сильный шлепок по другой ягодице.
- Ай!
Макс погладил шлёпнутое место. Потом кивнул на черно-белый снимок в рамке.
- Помню, мы с отцом сидели за столом, ужинали, - заговорил он обнимая сзади и продолжая проглаживать Сонин зад, - а мама мыла посуду, стояла к нам спиной у мойки. Оба были в приподнятом настроении, потому что помирились после дикой ссоры. И отец в шутку, с долей пошлости, отвешивал комплименты маминой заднице. Мне было около двенадцати лет. - Макс перестал гладить ягодицу и сильно сжал ее ладонью, впиваясь пальцами в мякоть. - Вот такая у женщины должна быть задница, говорил он, упругая, сочная! Чтобы со всей дури рукой шлепать, так чтобы она глаза закатывала и хохотала, как ненормальная. Потом встал из-за стола, подошёл к маме и каааак зарядил ей по булке! Там звук стоял - у меня в ушах зазвенело, а она ржёт и глаза закатывает. В общем, когда лет в тринадцать-четырнадцать я начал потихоньку рукоблудить, эта сцена стала первой моей фантазией.
Он развернул Соню к себе лицом, опустил обе руки ей за спину и продолжил мять попу, зашептал горячо в ухо:
- Потом они давали мне поиграть в приставку. А сами закрывались в комнате и трахались так, что стены в доме ходуном ходили. Ночью сидели на террасе перед камином. Слушали музыку. Папа курил сигару. Мама просто молчала.
- Все ясно, Моронский. Это мне, значит, папе твоему нужно благодарность выразить?
- Хочешь позвонить?
- Н... нет, пожалуй. Передай ему привет просто от меня.
В спальне Соня заставила Макса поменять набедренное полотенце на боксеры и, ощущая на себе странный тяжелый взгляд, надела ему на ноги носки. Самые толстые, какие нашла.
- Раздеться не забудь! - опять господина включил.
Соня послушно выскользнула из нижнего белья и юркнула к нему под одеяло. Она мешкала, застыв в двух сантиметрах от горячего тела, не решаясь положить ему на грудь голову. А так хотелось!
- А ты на кого больше похожа? - спросил он, вдруг, и сам притянул ее, укладывая к себе на грудь. - На маму или на отца?
Соня пожала плечами, вслушиваясь в стук его сердца.
- Видимо, на маму больше. Была б похожа на отца, он бы от нас не ушёл...
- Да, - сказал Макс после некоторой паузы, - мужская рука в твоём воспитании явно не участвовала! Но ничего. Все поправимо.
- Хватит быть таким, Моронский! - Соня не выдержала и больно ущипнула его за поджарый бок.
Макс отрывисто втянул воздух сквозь зубы.
- Я только начал!
Он, вдруг, ухватил Соню за плечи и приподнял, подползая под неё. Уложил себе на грудь спиной, оттянул вниз резинку своих трусов, выпуская своё ненасытное животное на волю.
Опять?
- И хочу продолжить... - руки его забродили по Соне, ноги Макс согнул в коленях, разводя ими ее бедра шире.
Левой рукой смял грудь и подразнил соски. Правой скользнул вниз, к раскрытой промежности, погладил губы, покружился пальцем возле влажного входа.
- Течёшь, как шлюшка, - обжег он висок.
Соне бы возмутиться такому эпитету в свой адрес. Но она текла. Что тут возразишь?
- Моя персональная блядь...
Тут Соня вообще задохнулась, но между ног сразу стало горячо, сладко, плотно и туго. И все слова растаяли…
Макс медленно задвигался под ней, пальцами лаская набухший Сонин бугорок и нежные складки вокруг него. Ощущения в этом новом для Сони положении были непривычно яркими и она кончила почти сразу, сильно выгнулась и закричала. В то же мгновение оказалась на животе под Максом. Он поднял ее попу на себя и начал таранить сзади, вгоняя член на всю длину, выбивая из Сони стоны.
- Давай... ещё раз для меня, - услышала она за собой, принимая его жесткие толчки и протяжно заскулила в подушки, сминая в кулаках простыни.
Софья вся сжалась, сократилась до точки, почти исчезнув, и вспыхнула внутри себя ярким, слепящим светом. Следом услышала знакомое рычание и ощутила горячую волну глубоко между ног.
Да что ж это такое…
- Я не умею быть нежным Соня, - Макс жарко пробубнил ей в ухо, придавив собой к постели, - это просто я не в форме сегодня немного. А так, скулить бы тебе подо мной до утра.
- Какой ты невыносимый, Моронский! - фыркнула.
Соня выползла из под него и откинулась на подушки, убирая с влажного красного лица волосы.
- Да... и что ты во мне нашла? - усмехнулся Макс, укладываясь рядом. Сграбастал в объятия и притянул к себе на потную грудь. - Пришла вон, варенье малиновое притаранила. Я тебе не безразличен, получается?
Соня пожала плечами. Положила ладошку на мускулистую квадратную половинку, запустила пальцы в волоски.
- Ну, у тебя красивая, стильная фамилия. Я б поносила ее для разнообразия.
Макс оторвал голову от подушки. Застыл, как будто, в шоке. Соня рассмеялась и посмотрела на Макса.
- Видел бы ты своё лицо! - она потянулась губами к самому его уху, - оно у тебя такое, как будто ты уже в загсе! - Выдохнула страстно, горячо, как когда-то он про свой член у неё во рту. - Расслабься, будь ты единственным мужиком на земле, даже тогда я б за тебя не пошла.
- Будь я единственным мужиком на земле, ты досталась бы мне девочкой!
Рано утром, Соня почувствовала, как что-то мягко коснулось ее губ и разлепила один глаз.
- Мне надо отлучиться часов на пять-шесть, - услышала она шёпот и у неё защекотало в ухе. - Ты спи. Дождись меня.
Он чмокнул ещё раз, но уже в висок.
- Спасибо за лекарства. Я встал с огурцом!
И исчез.
***
Макс поднимался в лифте, подпрыгивая в нетерпении. У него дома такая телка, а приходится проводить какие-то скучные совещания, вместо того, чтобы надеть ее на себя и не снимать.
Весь процесс рабочий запорола, сучка маленькая. Ни на одном вопросе сосредоточиться не смог, как следует. Все время башку к окну отворачивал, пока начальники отделов распинались по очереди. Ни хрена не запомнил, чего они там лопотали. А на подходе, между прочим, партия дорогого алкоголя. Чёрная и белая. По чёрной вообще вопросов острых, как у прокурора. С ней ещё и товар чужой прицепом идёт. Проблем до хуя, а он слюни распустил прямо на летучке, размечтался, как приедет домой и напялит Соньку по самые бубенцы.
Уже в холле он повёл носом и в желудке заурчало от запаха чего-то съедобно-домашнего. Мысли о сексе отступили на второй план. Он даже разуваться не стал и шаг укорил.
И сразу замер, как истукан, будто в него холодной водой плеснули из-за угла. На кухне вместо тонкой, гибкой Сони возилась крупная Фрекен Бок - Римма. Увидев его, домомучительница всплеснула руками и воскликнула: