Аля Пачиновна - Подари мне себя до боли

- Это не долго!

Надо одному попугаю  хохолок подрезать...

Карлсон - это квинтэссенция всех холостяков! Он всегда появляется, когда его не ждут, более того - даже не зовут! Наводит шороху в жизни и исчезает в неизвестном направлении именно тогда, когда он больше всего нужен! А ты, малыш, жди у окошка.

Он улетел, но обещал вернуться.

Когда? Сколько это - несколько дней? Два? Десять? Сколько там обещаного ждут? Половой контакт молчал. А Соня заработала мигрень, вздрагивая от каждого звонка и дзынька. И каждый очередной «не тот» входящий вызов все больше расшатывал психику и толерантность к верещащему аппарату. Изделие замолкало, а Соня принималась играть сама с собой в «ромашку»: позвонить/не позвонить?

Но, гордая птица, добровольно влетевшая в золотую клетку, поёт только, если ее просят!

Поэтому телефон отбрасывался, но обязательно на  что-нибудь мягкое, чтобы ненароком не прикончить единственное средство связи с «половым контактом».

Соня всерьёз задумалась над поиском экзорциста. Или, может, бабушки какой, которая бы отчитала ее от этого демона. Потому что уже просто не было сил сражаться с воображением, в котором бессовестно паразитировал образ Моронского. Дошло до того, что Макдональдс и Московский Метрополитен (особенно он!) стали занимать в Сонином сердце особое почетное место среди прочих мест  народного паломничества,  за использованные в их логотипах буквы «М».

Соня сходила с ума и ощущала это физически. И страшно было от того, что она уже затруднялась ответить: нравились ей эти ощущения или нет? 

- Вот смотрю я на Анисину, эту фигуристку, - говорила мама, глядя в телевизор, - вот ведь вменяемый человек. Красивая. Талантливая, так прогремела в своё время. Во Франции жила! Ее спрашивают: как вас так угораздило-то, связаться с таким, как Джигурда? У вас глаза где были? А она растерянно так, глазами этими хлопает и говорит: ухаживал красиво, стихи читал, на руках носил. Женщина взяла и сошла с ума. А  потом вернулась в сознание и, прости меня Соня, охуела, когда поняла, что за чудовище она к себе подпустила?

Стыд сухим спазмом застрял в горле. Она приняла эту претензию на свой счет лично, хотя понимала ее полную обоснованность.  Несколько дней они с мамой вели боевыми, перекрёстными  взглядами холодную войну. Открыто критиковать Сонино безрассудное поведение Вера Александровна, конечно, не могла. Но использовала любой удобный предлог и момент, чтобы метафорами и аллегориями, поделиться с дочерью своим ценным  мнением, которого Соня, однако, не просила.

- Он ей дал ощущение, что она дороже всего на свете! Единственная и неповторимая. Что больше нет такой, как она. Пусть даже это не так, на самом деле. - Тихо, еле ворочая языком, объяснила она.

- То-то ты вертишься, как уж на сковородке! - не удержалась мама и тут же закусила губу.

Соня промолчала. Девочкам, выросшим без отцовской любви и ощущения нужности одному, самому главному, самому первому мужчине, этого не хватает, как воздуха. Потому, именно они и становятся жертвами тирании всяких абьюзеров и Максов Моронских. Обаятельный психопат никогда не пропустит такую, голодную до мужского одобрения закомплексованную крошку.  Она примет его  таким, каков он есть. И захочет дать ему то, что ему нравится. Если он любит пить кровь своей жертвы перед экранами телеков  - она отдаст ему ее! Если он любит попу, украшенную следами его ладоней  - она подставит ему свою и будет сама наслаждаться и кормить его своими эмоциями, стоя перед ним на коленях голая. Ради одного  его восхищенного взгляда, которого она так и не дождалась от отца! 

Она все понимала. Но поделать ничего с этим не могла... да и не очень-то хотела. И были ли вообще варианты выхода из этой ситуации, пусть даже самые болезненные? Что нужно сделать чтобы, вырвав сердце, прекратить эти отношения? Уехать в другой город? Страну? Материк? Планету? Она, почему-то, была уверена, что это бесполезно - он везде ее найдёт, пока заинтересован в ней, как в своей игрушке. Что там ещё, монастырь, дурка?

Потянулись сто лет одиночества. Во вторник, на следующий день после сумасшедшего вечера, прямо с утра Соня написала заявление об увольнении. Выпила двойной эспрессо в качестве домкрата, и, еле передвигая ходулями, поплелась в кабинет к начальнику.

А что делать? Ей все равно здесь не работать. Абсолютно все сотрудники офиса являлись представителями иной формы жизни. Кроме того, яйца начальника теперь всегда будут мелькать между Соней и ее карьерой в этом дизайнерском серпентарии. 

Роман Викторович откинулся в кресле, задрав ноги в модных ботинках на стол. Он разговаривал по телефону, когда Соня подошла к стеклянной двери его кабинета. Увидев ее, мигом убрал ноги со стола и прекратил разговор, отбросив телефон. Кивнул ей, приглашая войти.

- Доброе утро,  - Роман Ви..., Роман.

Ей,  вдруг вспомнилась вчерашняя с ним беседа за ланчем,  то, как потом Оксана назвала предложение шефа опустить планку субординации, и Соня не смогла сдержать легкой улыбки. Сразу смутилась, почувствовала что ее щёки слегка меняют цвет на более яркий.

У Романа Викторовича стало такое лицо, будто он только что крупно продул в сетевом покере. Только сейчас Соня заметила, что ее шеф сменил причёску. Теперь вместо тинейджерской гульки голову его обрамлял модный бобрик. Может, взрослеет? Сразу как-то солиднее стал...

-  До конца месяца придётся доработать, -  сказал он, посмотрев бумажку. - Очень жаль. - Он поднял на неё взгляд. - Вы хороший работник. Может, передумаете?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Незаменимых не бывает, - ухмыльнулась Соня.

- Кроме этого, на вас приятно смотреть, - руководитель скользнул взглядом по Сониной фигуре и в серых глазах загорелся прямолинейный интерес исследователя женских форм.

- Ну, поставите вместо меня фикус!

Он пару раз моргнул. Ожидал-то, наверное, как минимум «спасибо» за комплимент. Не знал, бедняга, что Соня с материнскими слезами впитала скептицизм к любым  комплиментам и неумение их принимать.

- Соня, а можно неделовой вопрос? Раз уж я формально больше не ваш работодатель?

- Я думала, вы его ещё  вчера задали.

- Вчера это было предложение. Сегодня - просто вопрос.

-  Ну можно, задавайте. Роман.

- Скажите, Соня. А если бы не ваш Отелло, - он провёл рукой по новой стрижке, - у меня был бы шанс на ужин с вами?

- Теперь, когда вы спросили - нет!

- Почему? - брови Романа взмыли над оправой.

- Потому, что мужчина либо использует шанс, либо нет. Не спрашивает, есть ли он у него.

Роман снял очки. Растер  пальцами глаза и глухо засмеялся. Потом хлопнул два раза ладонями, будто поаплодировал, и сказал:

- Я понял...

«Вот и умница».

- Как тебе новый хаер Викторыча? - Спросила Оксана после ланча, протягивая Соне кофе в бумажном стаканчике, и уселась на край ее стола .

- Спасибо, - поблагодарила Соня за кофе, отхлёбывая, - нормальная. Лучше, чем была, мне кажется.

Оксана наклонилась к Соне и шёпотом заговорила, прикрыв рот ладошкой.

- Говорят, на него ночью какие-то хулиганы напали на парковке, отрезали и сказали, что в следующий раз это будет его мошонка. - Оксанка закатилась на весь офис. Откашлялась, извинилась перед коллегами и упорхнула.

Ну и коллективчик!

Соню вдруг, как кипятком окатило. Моронский?! Это он парикмахер что ли? Вот больной!

Но шеф?! Он что? Все это время знал, что это из-за Сони ему гребешок почикали и разговаривал с ней, как ни в чем не бывало?

Она определённо ничего не понимала в этих странных мужчинах и их мире!

Поэтому она постаралась полностью погрузиться в женский.

Пока Соня с наслаждением тратила свою первую и последнюю официальную зарплату на маникюр, педикюр, шугаринг, вдруг, на процедуре массажа вспомнила, что, вообще-то, главной своей страстью всегда считала танцы!

С приятельницами по танцам Соня поддерживала тёплые, доброжелательные отношения, но всегда держалась особняком. В группу никогда не просилась, предпочитая в танцах, как и во всем в жизни, свободу выражения и импровизацию. Они много раз звали ее провести время в их компании, но Соня всегда отказывалась, находя уважительную причину. А не находя - придумывала. Она ругала  себя за снобизм, но чувствовала себя... другой. Они хорошие девчонки. Но всегда казались ей очень несерьёзными,  легкомысленными, безбашенными даже. Она иногда слышала, как они рассказывали друг другу о своих похождениях и Соня поражалась свободе нравов в этом коллективе. Но, черт возьми, всегда тайком жадно слушала их истории. И однажды даже поймала себя на том, что немного завидует их яркой, насыщенной жизни. У самой бы духу никогда не хватило жить на полную сексуальную катушку!