— Эй, ты собираешься мне что-нибудь сказать?
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает он.
— Да. Все в порядке.
— Мне не хорошо, — признается он. Я вижу, как побелело его лицо.
— Что случилось?
— Я боюсь за тебя. Это будет больно.
Я ухмыляюсь.
— На этой земле семь миллиардов человек, и каждого родила женщина. Со мной все будет хорошо.
Я забираю у него масло и немного наливаю ему на руку. Втираю в кожу и поднимаю руку к его носу.
Он вдыхает.
— Боже мой, ты права. Пахнет полевыми цветами, свежим воздухом и солнцем.
Я заливисто смеюсь.
— Я же говорила!
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Николай
Семь месяцев спустя
— Поздоровайтесь со своим сыном, — говорит медсестра, кладя голое, покрасневшее создание мне в руки. Я с изумлением смотрю на него.
Мой сын.
Звуки вокруг меня становятся какими-то размытыми.
Он такой крошечный, что почти умещается в моей ладони. Глаза закрыты, лицо морщинистое и красное. Волосы все еще мокрые, прилипшие к голове, но так и должно быть. Его маленькие пальчики скручиваются и раскручиваются. Он открывает свой маленький ротик и издает мяуканье... и я перестаю дышать.
Боже, столько всего может пойти не так.
Защитный рефлекс тут же возрастает у меня в груди, настолько сильный, что мне кажется у меня грудь сейчас разорвет. Сердце готово лопнуть от любви к этому беспомощному младенцу.
— Николай, — зовет меня Стар.
Я перевожу взгляд с лица нашего сына и вглядываюсь в раскрасневшееся лицо жены. Видно, что она устала, но в ее глазах светится радость и торжество. В этот момент я люблю ее еще больше, чем когда-либо.
— Ты сделала это, — говорю я. — Ты, на самом деле, сделала это.
— Мы сделали, — мягко замечает она.
Я не могу оторвать взгляд от ее прекрасных голубых глаз.
— Нет, мой мотылек. Не мы, а ты. Ты выносила этого удивительного мальчика внутри своего тела.
Она прикусывает нижнюю губу. Она всегда так делает, когда начинает нервничать или ее что-то беспокоит. Я не видел уже несколько лет, чтобы она прикусывала губу.
— Николай, ты помнишь, что мы решили назвать его Мейсоном?
— Только не говори мне, что ты снова передумала.
Она слегка качает головой.
— Я не передумала. И я никогда не меняла своего мнения. Я всегда знала, где-то глубоко в душе, как будут звать нашего сына.
Я не понимая, куда она клонит, смотрю на нее. Мы перепробовали сотню имен с тех пор, как узнали, что у нас будет мальчик.
— Я хочу назвать его Павел.
И откуда-то глубоко из моей груди, поднимается странный звук, я даже не мог предположить, что способен издавать нечто подобное. Он похож на крик ужасной боли, но в то же время боли, которая уходит, словно ты обжог руку, чувствуешь острую боль, а потом наступает облегчение, и постепенно ожог заживает.
Она с тревогой посматривает на меня.
О, Павел. Все эти годы я хотел произнести его имя, но не мог.
— Павел, — шепчу я.
Ребенок на моих руках открывает глаза и смотрит на меня. Его взгляд расфокусирован, такой невинный, пустой. Затем его губы шевелятся. Может кому-то покажется, что его губы просто шевелятся или подергиваются, но я-то знаю, что он пытается мне улыбнуться.
ЭПИЛОГ
Николай
Пять лет спустя
https://www.youtube.com/watch?v=tS26xch5U24
Возвращение домой
Я снимаю сына с его лошади и ставлю на землю. Улыбаюсь ему.
— Готов?
— Готов.
Я привязываю лошадей к дереву и вытаскиваю букет цветов из держателя на суппорте. Я даю ему цветы, и мы идем к железным воротам. Он открывает их, мы заходим внутрь склепа. Шаги эхом отдаются от стен.
Я смотрю, как он идет к могиле и осторожно ставит цветы в вазу с водой. Он поворачивает ко мне голову, и я вспоминаю, как впервые привел сюда Стар. Судьба забирает и дает. Судьба забрала у меня Павла, оставив годами жить во мраке, но потом подарила мне Стар и другого Павла.
— Папа, ты можешь рассказать мне ту историю еще раз?
— Какую историю?
— Про печеные яблоки.
— Ах, эту.
Он садится на мрамор.
— Однажды Дуся сделала целый противень печеных яблок. Она положила их на стол, чтобы они остыли. Эти яблоки были особенными. У них была вытащена сердцевина, внутрь она клала мед и орехи — рецепт самой Дуси. Все в семье знали, что это было любимое лакомство дяди Павла. Как медведь, который не может устоять перед медом, он тоже не может устоять перед печеными яблоками. Он сидел за кухонным столом и ждал, когда они остынут. Он знал, что нельзя их есть, потому что мы все вместе должны будем пить с ними чай. Вместе. Но в тот день с противня исчезло одно запеченное яблоко. Дуся спросила его, не он ли его съел.
— Я не ел, — ответил он.
— Не ври. Если это ты, то лучше признайся.
— Но я не ел.
— Если не ты, то кто?
— Я не знаю, но не я.
— Ты съел, Николай? — Спросила меня Дуся.
— Я не ел.
— Вы съели яблоко, госпожа Смирнова? — Спросила Дуся нашу маму.
— Нет, я его не ела, — ответила мама.
— И я тоже, — добавил отец.
— Скажи правду, Павел. Тебя не накажут, — сказала мама.
— Но я не ел.
— Хорошо. Если ты признаешься, ты сможешь съесть еще одно за чаем. Если ты не признаешься, то не получишь ни одного.
— Просто скажи, что съел, — прошептал я Павлу.
— Но я не ел, — настойчиво твердил он.
— Скажи, что ты, даже если это не так. Какое это имеет значение?
— Это имеет значение. Я не хочу врать тебе.
— Ты не получишь больше запеченного яблока, если не признаешься, — предупредил я.
— Это не важно. Я не буду врать, — ответил он.
И бедному Павлу не дали ни одного яблока, пока все пили чай вместе за столом, а он смотрел, как мы едим печеные яблоки.
Мой сын торжественно кивает в этот момент. Это его любимая часть.
— Бедный дядя Павел, — говорит он.
— Да, бедному Павлу не дали тогда ни одного печеного яблока. Он расстроенный лег спать, что ему никто не поверил. Затем на следующее утро Дуся убиралась под плитой, и что она нашла?
— Запеченное яблоко.
— Точно. Он упало и закатилось под плиту.
Мой сын усмехается.
— Сейчас моя самая любимая часть истории.
— Да. Сейчас самое лучшее. Все чувствовали себя настолько виноватыми перед Павлом, что не поверили ему, мама с папой так им гордились, что он стоял на своем и не стал врать, что мы решили устроить большую вечеринку-сюрприз. Поэтому украсили дом воздушными шарами и цветной бумагой. Дуся сделала целый поднос печеных яблок. Родители накупили кучу конфет, сладостей, печенья и пирожных. Стол ломился от лакомств, все дети стонали от такого изобилия.
Мой сын издает тоже стон.
Я улыбаюсь ему.
— Все соседи и наши друзья пришли на вечеринку. Мы все спрятались, и когда папа привел Павла домой, мы все выскочили и закричали «Ура!». Это была замечательная вечеринка. Все хорошо провели время.
Павел даже получил подарок. Игрушку, которую всегда хотел.
— Жаль, что я не знал дядю Павла, — говорит сын.
— Я бы тоже хотел, чтобы он познакомился с тобой, Павлуша.
Мой сын подбегает к надгробью и целует надпись.
— До свидания, дядя Павел. Увидимся на следующей неделе.
Мы выходим на солнце. Вдалеке я вижу, как Стар едет на лошади к нам.
— Вон там мама, — радостно кричит сын.
Я смотрю, как она скачет в нашу сторону. Ветер развивает ее волосы, и она улыбается. Жизнь хороша.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Эта часть истории посвящена прошлому Николая,
как он из сироты превратился в миллиардера
Николай
Криминальный авторитет
https://www.youtube.com/watch?v=GKSRyLdjsPA
Великий
Передо мной дорожный знак — Москва-110 километров. Дальше заправочная станция. Я бегу по проезжей части к грузовику, стоящему у заправки. Я вижу, что водитель внутри здания заправки расплачивается за бензин, поэтому быстро огибаю его грузовик сзади.
Отвязываю один конец брезента, прикрывающий внутрь грузовика.
Оглядываюсь по сторонам, никто не смотрит, залезаю внутрь. Всего три четверти внутри заполнены картонными коробками. Я устраиваюсь в глубине у самой кабины, прячусь за коробки, несколько передвинув вокруг себя, чтобы меня не было видно, если кто-нибудь заглянет внутрь.