Надеюсь, что водитель едет в Москву, но в принципе мне все равно, куда угодно. Я так или иначе доберусь до Москвы. Но сейчас я так устал, что мгновенно засыпаю и просыпаюсь только, когда грузовик останавливается. Потом я чувствую, что кто-то находится внутри грузовика рядом со мной. У меня сердце колотится очень сильно, когда от меня убирают одну из коробок, за которыми я прячусь. Мужчина в шоке во все глаза смотрит на меня.
— Кто ты такой? Что ты здесь делаешь? — выражение его лица напряженное, голос испуганный.
— Меня зовут Николай. Я не причиню вам вреда. Мне просто нужно добраться до Москвы, — говорю я, поднимая руки.
Он поворачивается и закрывает брезент. И яркий утренний свет пропадает, оставляя нас в темноте. Он снова оборачивается ко мне, внимательно вглядываясь в лицо, в мою изорванную одежду, порезы и кровь на руках и ногах. Его лицо сразу смягчается.
— Ты всего лишь мальчик. Почему ты один?
— Это не важно. Мне нужно добраться до Москвы.
— Ты уже в Москве.
Я встаю на ноги и иду к нему.
— Спасибо, что подвезли. Теперь я пойду.
— На улице очень холодно. Куда ты пойдешь?
— Со мной все будет хорошо, — говорю я.
— Нет. Я не могу оставить тебя на таком холоде в такой рваной одежде. Ты пойдешь ко мне домой, моя жена даст тебе одежду и еду, и обработает твои раны.
Я с подозрением смотрю на него.
— У меня двое парней твоего возраста, и мне не хотелось бы увидеть их на твоем месте, — медленно говорит он.
После стольких лет лишений и жестокости, я отвык доверять обычным добрым людям, но он прав, мне нужно смыть с себя кровь. Одежда тоже сильно изодрана, и я замерзну, умру в такую погоду в этом рванье. Я обещал брату, что не оставлю его на там на голом кладбище.
— Хорошо. Спасибо вам. Я принимаю ваше любезное предложение, — неловко говорю я ему.
Он улыбается.
— Хорошо. Ты будешь нашим почетным гостем. Я рад, что могу хоть чуть-чуть помочь тебе. Меня зовут Юрий, — говорит он, выходя вперед, протягивая руку. Близко я вижу его глаза, и не чувствую опасности, исходящей от него. У него добрые карие глаза. Я пожимаю его предложенную руку.
Юрий живет в маленькой квартирке. Эти люди, видно, очень бедные. Его жена Наталья сделала рагу для всей семьи. У нее доброе лицо, и она не задает никаких вопросов.
— Ешь. Ешь, — все время говорит она.
Только после трех порций, я понимаю, что она и ее муж не едят. Еды было не так много, чтобы они могли тоже поесть.
— Простите, — смущаясь говорю я, что съел весь их ужин, но Наталья сообщает мне, что она уже поела, а Юрий, что у него побаливает желудок, они явно обманывают меня, пытаясь успокоить. Потом я ем хлеб и сыр.
И понимаю, что не могу остаться с ними и воспользоваться их гостеприимством. Поэтому говорю, что уйду сегодня ночью.
Юрий просит жену дать мне одежду, которая не нужна их сыновьям. Я моюсь в их крошечной ванной комнате и надеваю шерстяной свитер, толстые носки, джинсы, кожаные перчатки, пуховую куртку, меховую шапку, которую мне дает Наталья. Я благодарю их обоих и обещаю, что не забуду их доброты. Однажды я вернусь, чтобы отблагодарить их.
— Тебе здесь всегда будут рады, — говорит Наталья.
— Будь осторожен, Николай. Москва — очень опасный город, — предупреждает Юрий.
И в первую ночь я сплю плохо. Холодно, руки синеют, но на вторую ночь я забираюсь в тепловой люк. Гораздо теплее и безопаснее. Следующие несколько дней я выживаю за счет попрошайничества и по немного воруя. Мне не нужно много. Достаточно чуть-чуть еды, чтобы поддерживать силы.
Все меняется, когда Дмитрий, лидер одичавшей уличной банды детей и подростков, называемой «Черные медведи», замечает меня, когда я ворую еду, поэтому следует за мной до места, где я сплю ночью. Он приказывает мне отдать еду, которую я украл, потому чо она принадлежит ему, я орудую на его территории, так он считает.
Я отказываюсь и готовлюсь к бою.
Он высокий, взгляд бесстрашный, и у нас возникает патовая ситуация, ничья, в конце концов, он меняет свое мнение, давая понять, что я буду хорошим дополнением к его банде, поэтому приглашает меня присоединиться к ним.
У Дмитрия тоже нет семьи. Отца убили на железнодорожных путях, где он работал, мать была алкоголичкой, которая допилась до смерти. Дмитрия отправили к родственникам, но они регулярно его избивали, поэтому он сбежал. С тех пор он живет на улицах.
Я попадаю в обычную колею: постоянно что-то подворовываю и постоянно дерусь, чтобы сохранить территорию, по которой мы бродим. Мы крадем все, что подворачивается под руки. Ворованное продаем за небольшие деньги, но их достаточно, чтобы накормить нас и купить дешевый алкоголь, а также клей, к которому все в банде пристрастились. Мы спим под мостами, в парках, лесах, почти везде, где можем спокойно приклонить голову.
Я быстро устаю от ежедневных боев, пьянства и отсутствия амбиций, но у меня нет возможности избежать этой трясины, которая затягивает.
Пока не вмешивается сама судьба.
Как-то вечером проходя мимо темного переулка, я слышу, как кто-то зовет на помощь, и стонет от боли. Я ступаю в переулок. Двое крупных мужчин избивают молодого человека. Ясно, что он не может им ответить тем же, он уже достаточно избит. Вообще-то это не моя битва и меня она не касается, но после стольких лет в котле жестокости детского дома, я не могу терпеть издевательства над другими, неважно какие именно, любые. Двое горилл слишком заняты, избивая мужчину ногами, поэтому даже не замечают, как я приближаюсь к ним сзади. Один из мужчин перестает его бить и тянется в карман.
За пистолетом!
Я наблюдаю, как он целится в человека на земле. Выпрыгиваю вперед и со всей силы ударяю кулаком ему по виску. У него ноги подкачиваются, тело начинает заваливаться, и он падает на землю. Другой парень резко разворачивается и идет на меня. Он, на самом деле, огромный. По крайней мере 250 фунтов. Наверное, больше.
Он рычит, глядя на меня.
Грозно уставившись мне в лицо, он не замечает моей ноги, которая прямиком движется в пах. Он кричит от агонии, его лицо превращается в гротескную маску, когда он падает на колени. Я окончательно укладываю его апперкотом в подбородок. Протягиваю руку жертве.
— Кто ты, мать твою, такой? — спрашивает он.
— А ты, мать твою, кто такой? — в ответ выстреливаю я.
— Кем бы ты ни был, это твой счастливый день. Меня зовут Марат Иванков, — говорит он, поднимаясь на ноги, хватаясь за живот и подмигивая. Он говорит с таким видом, словно его имя должно для меня что-то значить. Но я не знаю его.
— Нам лучше убраться отсюда подальше, пока они не пришли в себя, — предлагаю я.
— Одну минуту.
Я наблюдаю, как Марат обыскивает карманы второго парня.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я.
— Забираю пистолет, — спокойно говорит он.
— Кто эти люди, что у них есть оружие?
— У всех нас есть оружие. Это Москва.
Он забирает два пистолета, прячет один сзади за спиной под ремень джинсов, а другой протягивает мне.
Я на минуту сомневаюсь брать или нет, потом забираю, спрятав под ремень штанов на спине, так же как и он
— Давай, убираться отсюда, — говорит он.
— Что ты сделал, что эти парни захотели тебя так избить? — С любопытством спрашиваю я.
— Ничего личного, просто бизнес. Если бы эти наемные гориллы не ударили меня сзади, был бы другой результат. Трудно установить защиту, когда ты уже на земле и на тебя сыпятся удары.
— Кто они такие?
— Обычные конкуренты, — легко отвечает он, словно нечто подобное случается почти регулярно. — Итак, ты, наконец, скажешь мне как тебя зовут или как?
— Николай Смирнов.
— Я живу здесь неподалеку. Не хочешь зайти выпить?
Поскольку других предложений у меня нет, и где я буду спать, я тоже пока не знаю, поэтому соглашаюсь, т.к. заинтригован этим человеком.
Его квартира оказывается охраняемым домом в престижной части города. Как только мы появляемся, охранники спешат ему на помощь. Они хотят меня отодвинуть от Марата, но он отмахивается от них и проводит меня к себе в дом.
Кем бы ни был Марат, он, безусловно, преуспевает, так как его дом похож на мини-дворец. Той ночью я наслаждаюсь лучшим сном, который когда-либо был у меня за последние несколько лет, в роскошной спальне. На следующий день за завтраком, так, наверное, завтракают короли, Марат делает мне предложение. Он хочет, чтобы я работал на него и его семью. Я спас ему жизнь, и он желает отплатить мне, введя в организацию на высоком уровне.