Она сделала глоток воды, подозрительно пялясь на меня.
— Ты выставляешь свою работу такой обыденной и скучной.
— Это на самом деле так, я лучше оставлю эту часть своей жизни в офисе, вместо того, чтобы таскать с собой. Кроме того, я пригласил тебя на обед, чтобы узнать тебя получше, милая.
Подошел официант, и, извиняясь за задержку, наполнил наши стаканы водой. На самом деле в это время суток здесь было совсем немноголюдно и не могло быть никакого оправдания подобному скверному и медленному обслуживанию. Я не собирался ругаться с официантом на глазах у Эйвы, потому что это выглядело бы дурным тоном. Вместо этого, я отмахнулся от него.
— Итак, Эйва, — сказал я, пытаясь что-то придумать, дабы сменить тему, — ты когда-нибудь была в Ирландии? У тебя заметен легкий акцент, и я подумал…
— Лишь когда была ребенком, — ответила она. — До того, как умер мой отец. Но я выросла в строгой ирландской семье.
— Ты? — спросил я. — А фамилия? Как правило, я знаю всех ирландцев в округе.
— Вообще-то, я не местная, — сказала она быстро. — Я родом из Вашингтона.
— А что привело тебя в Чикаго?
— Работа, — сказала она.
Это ужасное слово. Работа. Его следовало запретить. Так что я снова попробовал сменить тему.
Я прочистил горло:
— Итак, ты когда-нибудь писала что-то? — спросил я. — Имею в виду, когда-нибудь публиковалась? Что-то, что я могу знать?
— Я начинала несколько книг, но так и не закончила их, — сказала она, пожимая плечами. — Они были не особо хороши.
— Почему ты так говоришь?
— Просто потому что я — не писатель.
— Ты пишешь, значит ты — писатель, — сказал я. — Или не все так просто?
Нашу еду принесли мгновенно, словно официант пытался реабилитироваться за задержку. Обычно я был не прочь сидеть часами, оживленно общаясь с красивой женщиной. Но по какой-то причине, наш разговор шел не так гладко, как я рассчитывал. Я знал, что причина во всех тайнах, которые я должен был держать подальше от нее. Возможно, встречаться с тем, у кого совершенно другой образ жизни, не так-то просто, как я себе это представлял.
— Я не проходила никакого обучения, никаких подготовок, ничего подобного, — сказала она. — Я просто пишу то, что мне хочется, и выходит то, что выходит. Непоследовательная бессмыслица.
— Лично я думаю, звучит интригующе. Возможно однажды, я смогу прочитать что-либо из этого.
— Возможно, — сказала она, пробуя салат, и улыбнулась мне.
Ее изумрудные глаза загорелись, и мне не удавалось выкинуть мысли об этом из головы. Глядя в эти прекрасные глаза, я знал, что хотел, чтобы все получилось. Я хотел встречаться с той, кто не только хотела бы трахаться со мной из-за денег, в надежде забеременеть и тем самым связать меня навсегда. Нет, я хотел настоящую женщину, с ее собственной жизнью, собственными мыслями и без тайных планов. Кого-то, вроде Эйвы. Я хотел найти способ уравновесить обе свои жизни. Проблема в том, что я не знал, как это сделать.
Мой телефон зазвонил, и я вздохнул.
— Извини, проблемы на работе, — сказал я, указывая на телефон, пока просматривал сообщение от Колина.
Мужик, ты нужен нам здесь. Это серьезно.
Черт.
— Мне жаль, милая Эйва, но мне придется прервать наш обед немного раньше. Срочно нужно в офис, — сказал я, убирая телефон в карман.
— Да, конечно, — сказала она. — Мне тоже пора возвращаться.
Нам пришлось закончить обед, но, по крайней мере, мы поели. Как только наши тарелки опустели, я возненавидел необходимость спешить. Наклонившись, я взял руку Эйвы в свою, погладив ее перед тем, как поднести к губам и нежно поцеловать. Ее кожа была такой мягкой и пахла апельсиновыми цветами — я мог наслаждаться этим ароматом на протяжении всего дня. Но мне нужно было идти.
Когда мы встали попрощаться, без лишней продуманности или планирования, я решил рискнуть. Когда наклонился, я оставил нежный поцелуй на ее губах. Целомудренный поцелуй, ничего больше, но, когда я отстранился, ее щеки пылали, и она улыбалась. Я выпустил небольшой вздох облегчения от того, что не был отвергнут и не получил пощечину, что было истолковано мной, как положительная реакция на мое действие.
— Я хочу снова увидеть тебя, милая. И как можно скорее, — прошептал я, прежде, чем покинул ее, совершенно ошеломленную и задыхающуюся.
8
Эйва
Вернувшись в участок, мне было трудно сосредоточиться из-за мыслей о прошедшем свидании, вращающихся в моей голове. Он поцеловал меня. И мне это понравилось. Я не могла вспомнить, когда в последний раз мужчина целовал меня, и я действительно наслаждалась этим.
— Эйва, мы взяли тебе сэндвич, — сказал офицер Роллинс, вырывая меня из моих фантазий и возвращая в реальный мир. — Надеюсь, тебе нравится индейка и швейцарский сыр?
Я повернулась к нему и постаралась быстро стереть застывшее влюбленное выражение со своего лица.
— Ой, спасибо, Роллинс. Я ценю это.
Я не хотела показаться грубой и говорить ему, что уже пообедала, поэтому взяла сэндвич и положила на стол, словно в любой момент собиралась наброситься и съесть его. Роллинс стоял неподалеку.
— Ну, так что, есть какие-нибудь новости по убийству полицейских? Какие-нибудь подсказки?
Я почувствовала раздражение:
— Роллинс, мы до сих пор не знаем, живы они или мертвы.
— Пожалуйста, зови меня Джоэл, — сказал он с застенчивой улыбкой.
Я не привыкла называть сотрудников по именам. Для меня это было неправильно и немного непрофессионально. Но из-за того, что он уже называл меня по имени, я не хотела казаться высокого о себе мнения и преднамеренно холодной.
— Ну ладно, Джоэл, мы до сих пор не знаем, живы они или мертвы, — сказала я. — И нет, у нас нет никакой новой информации.
— Жаль этих двоих, — сказал он, прислонившись к стене и отпив из кофейной чашки Starbucks. — Хорошие ребята. Надеюсь, мы выясним, кто это сделал. Думаешь, это могли быть русские?
— На самом деле, нет, — сказала я. — Русские, как правило, аккуратны. И они не настолько глупы, чтобы совершить подобное прямо перед своим складом.
— Тогда ирландцы? — не отставал он.
Как только он это сказал, мое сердце сжалось. У меня было предположение, что это могли быть ирландцы. Я знала, что между ирландцами и русскими были некие отношения, но ирландцы были щепетильны в таких делах не меньше русских. Вот почему я находилась в ступоре. Беспорядок на месте преступления не походил на почерк ни одной из этих группировок, отбрасывая некую тень сомнения в моем сознании, касаемо и тех, и других.
— Если честно, офицер Р.., я имею в виду Джоэл, пока мы не получим результаты лабораторных анализов или какие-нибудь зацепки, я не могу сказать ничего определенного. Но, уверена, превосходные сотрудники отдела убийств отлично справятся с этим.
— Ты когда-нибудь думала, что могла бы работать с ними?
— На самом деле нет, — сказала я. — За свою жизнь я предостаточно насмотрелась на сцены убийств. Безусловно, настолько, чтобы определиться, где именно я хотела бы работать.
Джоэл воспринял это, как приглашение занять место напротив меня.
— Тогда скажи мне, Эйва, почему ты выбрала организованную преступность? — спросил он. — И почему из всех остальных группировок специализируешься на ирландцах? Имею в виду, они не так уж и активны.
Мысленно я вздохнула и закатила глаза. На самом деле, я не имела никакого желания говорить об этом с тем, кого едва знала. Джоэл Роллинс казался неплохим парнем и хорошим полицейским. Но моя история и основания для выбора карьеры были слишком личными, чтобы делиться с ним.
— Это долгая история, Джоэл, и, если честно, мне не хотелось бы обсуждать это, — сказала я. — Это слишком личное и очень болезненное для меня.
Он замолчал на несколько минут, и я подумала, что разговор закончен. По крайней мере, я рассчитывала на это. Он смотрел на меня внимательно, будто ожидал, что я заполню тишину, рассказывая ему все, о чем прежде не имела желания говорить, только из-за того, что он достаточно долго молчал.
— Это связано с твоим отцом, не так ли? — наконец спросил он.
Я, буквально, отскочила назад, словно меня ударили по лицу.
— Что, прости?
— Я знаю о твоем отце, Эйва, — сказал он. — Весь участок знает. Ходили слухи о нем, но я не был уверен, верить ли им.
Когда он это сказал, я почувствовала себя беззащитной и совершенно разбитой. Не говоря уже о сильном потрясении и возмущении по поводу вторжения в мою личную жизнь. Все, чего я хотела, так это просто побыть в одиночестве, но Джоэл Роллинс оставался на месте, попивая кофе, и, как я предполагала, наблюдал за мной. Было очевидно, что мой взгляд и сжатая челюсть не вполне ясно донесли до Джоэла мое раздражение. Тупой болван.