— И ты доверяешь ему? Своему другу? — спросила я. — В смысле, Колину.

Я покопалась в пакете, взяла пончик с шоколадной крошкой и откусила кусочек. Он был прав, пончики оставляли желать лучшего. Они были съедобными, но ничего лучше я о них сказать не могла. Как он и сказал, временно утолят голод.

— Я бы доверил ему свою жизнь, — сказал он. — Он мой кузен, но, по большей части, мы выросли вместе. Он для меня такой же брат, как Эйдан.

Ах точно, Эйдан О'Брайен. Младший брат, который не часто упоминался. Брат, вставший на истинный путь, в то время как старший брат пошел по стопам отца. Понимание того, что между ними существовала такая разница, заставило меня задуматься, что же произошло, что заставило этих двоих принять такие безумно разные жизненные пути. Что сделало их такими разными?

Конечно, я, безусловно, делала множество предположений. Не то чтобы я на самом деле многое знала о его брате, за исключением того, что он — адвокат с безупречной репутацией. Как я успела заметить, он в основном держался сам по себе и жил довольно спокойной жизнью. Он был очень закрытым человеком. Не то чтобы я винила его, учитывая репутацию, ассоциировавшуюся с его именем и всем остальным.

— Хорошо, тогда где мы с ним встречаемся? — спросила я. — И когда?

— Ты ни с кем не встречаешься, моя милая Эйва, — сказал он. — Я встречаюсь с ним, и пойду один. Нет необходимости втягивать тебя во все это. По крайней мере, не больше, чем уже есть. Так безопаснее. Я хочу быть уверенным, что ты в безопасности.

— Он приедет сюда? — не отступала я. — В Миссури?

Флинн кивнул.

— Да, он уже в пути.

Я почувствовала, как мое сердце заколотилось в груди. Он сказал Колину, где мы находились. По какой-то причине, это напугало меня. Я знала, что мой страх, скорее всего, был от того, что, доверяя Флинну, я не доверяла его друзьям. И особенно, его родственникам. Клан О'Брайенов, прежде всего, был наполнен преступниками и убийцами. Разумная доза предусмотрительности и паранойи была вполне правильной и адекватной реакцией.

— Ты уверен, что это хорошая идея? — бросив остатки пончика на бумажную тарелку и подойдя к Флинну, я пыталась звучать просто и непринужденно. — В смысле, позволить ему узнать, где мы. Что, если он расскажет остальным?

— Не расскажет, — ответил Флинн, взяв мою руку в свою и поцеловав ее. — Я сказал Колину, не говорить никому ни слова. Заставил его поклясться в этом. Эйва, мы в безопасности. Я обещаю тебе это. Мы с Колином разберемся со всем этим проклятым беспорядком и сможем вернуть тебя к твоей столь захватывающей бурной жизни в качестве административного помощника.

В конце он подмигнул — ловкий удар по моей выдуманной профессии. Он не знал, что я подготовленный федеральный агент, способный при необходимости защититься. Вероятно, поэтому он решил, что находиться здесь для меня будет безопаснее, чем с ним. По-видимому, рыцарство все же не вымерло.

Я взглянула на ноутбук, надеясь, что Флинн не возьмет его или не посмотрит на него до тех пор, пока я не подчищу историю поиска. Конечно, если он его откроет, то, в любом случае, я буду разоблачена, с историей поиска или без. Мой сервер все еще был открыт и предоставлял доступ к документам. Всего лишь один взгляд, и он бы заподозрил неладное. Он умный мужчина и понял бы, кем именно я работала.

— Итак, когда ты уходишь? — спросила я, притворившись обиженной.

— Скоро. Он выдвинулся в путь сразу, как только я ответил ему прошлой ночью. Но не волнуйся, милая, я скоро вернусь, — сказал он, и его глаза засияли, когда он посмотрел на меня. — И мне все еще нужно принять душ, перед тем как уйду, не хочешь присоединиться ко мне?

Я соблазнительно улыбнулась.

— Разве я могу тебе отказать?

Я помогла Флинну раздеться, и поскольку была все еще голой, мне не пришлось беспокоиться об этом. Душ был маленьким и тесным, двоим было нелегко комфортно в нем разместиться. Но мы извивались и старались изо всех сил, в итоге заставив его заработать. Было бы желание, а возможность всегда найдется. Потеснившись в этой консервной банке душевой кабины, имею в виду, стоя чересчур близко к нему, мое тело сильно прижалось к нему. Не то чтобы я жаловалась. Нисколечко.

Как только на нас полилась вода, и пар поднялся вверх большими, пушистыми клубами, мы начали целоваться. Он намылил мое тело мылом, любезно предоставленное отелем, которое пахло, словно свежий горный воздух, а затем я проделала тоже самое и с ним. С намыленной и скользкой кожей, мы пробежались руками по телам, изучая друг друга — касаясь, массируя и вспенивая еще больше мыла, пока целовали и кусали друг другу губы. Он немного передвинулся и прижал меня к стене душевой. Его большое, сильное тело крепко удерживало меня на месте, и я почувствовала, как ожил его член, прижимаясь к моему животу.

— Не думаю, что мы сможем заняться здесь сексом, — засмеялась я. — Здесь слишком мало места.

— Да неужели? Это вызов? — спросил Флинн, стрельнув в меня озорным взглядом.

— Я бы предпочла не сломать кости, — сказала я. — К тому же, разве у нас есть на это время? Колин скоро будет здесь?

Мое тело убеждало, что у нас больше, чем предостаточно времени. Я хотела его, я всегда хотела его. Но мне нужно было действовать. Мне нужно было усмирить в себе похотливого зверя и не отвлекаться от основной задачи и практической применимости целиком всей ситуации.

— Полагаю, тогда нам просто нужно найти компромисс, — сказал он, опустившись на колени, прежде чем я смогла остановить его.

Он придавил меня к стене и нежно раздвинул мои ноги, перед тем как подмигнул мне и дьявольски улыбнулся. Он наклонился вперед, скользнув языком между моих губ, щекоча клитор и заставляя мои коленки ослабеть. Он крепко держал меня, присосавшись к моей киске настолько сильно, что заставил меня задохнуться от удивления.

Флинн работал своим волшебным ртом, посасывая и полизывая мою киску, трахая меня своим языком, а все это время теплая вода струилась вниз по нашим телам, каким-то образом увеличивая и усиливая ощущения, пробегающие по моему телу. Мои руки запутались в его влажных волосах, и я обнаружила, что сильнее подталкивая его голову к себе, устремляя его язык глубже, к самым чувствительным точкам. Я знала, что не продержусь слишком долго, не с его умением и моей потребностью в том, чтобы он потерял контроль.

Мои ноги начали дрожать, когда огонь внутри меня распространился все выше. Каждый миллиметр меня пылал, и, казалось, будто электрические цепи затрагивали каждое нервное окончание и сводили с ума. После волны интенсивного ощущения меня накрыло еще одной волной, которая заставила задрожать от удовольствия, пока я продолжала взрываться, выкрикивая его имя и обмякнув, словно тряпичная кукла в руках Флинна. Но он поддерживал меня и не останавливался, пока я вновь и вновь повторяла его имя:

— Флинн, о Боже, Флинн...

Все не прекращалось до тех пор, пока я действительно не обмякла и спазмы, сотрясающие мое тело, не стихли. Только когда мой оргазм слаб, он встал, позволив мне упасть в его объятия. Я зарылась лицом в его грудь, пытаясь отдышаться. Посмотрела на него и улыбнулась.

— Боже мой, ты определенно станешь моей погибелью, — прошептала я, тяжело дыша.

24

Флинн

Эйва знала обо мне правду, по крайней мере, частично. Она знала, что я солгал ей, что для многих женщин стало бы последней каплей. Или, по крайней мере, началом конца. Уничтожить женское доверие — худшее, что может сделать мужчина. И все же, она все еще была здесь, в моих руках. Такая всепрощающая и такая милая. Я с самого начала знал, что она не была похожа на большинство женщин, и она доказала, что я был прав. Большинство женщин, к этому времени, убежали бы, поджав хвост (не то чтобы я мог их винить), но Эйва по-прежнему была со мной. И, несмотря на все произошедшее и всю опасность, которой она подверглась, она все еще говорила, что любила меня.

Именно это удивило меня больше всего, учитывая случившееся. Конечно, она не знала всей правды — чем я занимался в рамках синдиката. Она знала, что я из О'Брайенов, но Эйва не была коренной жительницей Чикаго, поэтому, очевидно, до нее не дошли слухи обо всех убийствах, преступлениях и насилии. Или, возможно, она была наивна и не хотела видеть безбашенного монстра, каковым я являлся. Это была безобразная часть меня. Часть, которая сохраняла жизнь мне и моей семье, но это не было тем, чем я гордился. Особенно, перед Эйвой. И хотя, я чувствовал вину за то, что хранил от нее секреты, ей нельзя было знать всего обо мне.