Мишель Лейтон - Поднимаясь ко мне

Я скорее чувствую ее присутствие, чем слышу. Как будто вот только что она была у меня в голове, открываю глаза – и она уже стоит передо мной. Голая. Сонная. Сексуальная.

Я начинаю говорить, но она прижимает палец к моим губам. Проводит по нижней губе почти машинально. Я высовываю язык и лижу ее пальчик. У Оливии приоткрывается рот. Она смотрит мне в глаза и водит пальцем по кончику языка. Я кусаю ее, и у нее широко открываются глаза. Я укусил несильно. Просто чтобы она почувствовала, чтобы это ощущение отозвалось во всем ее теле вплоть до того сладчайшего места, которое находится между ног. И по тому, как она смотрит, я могу определить, что именно дотуда оно и докатилось.

Сквозь шум воды слышу, как Оливия шумно схватила ртом воздух. Я знаю, она хочет контролировать ситуацию, но я хочу быть тем, кто всегда провоцирует ее. И она всегда будет любить это, будет страстно желать этого.

Я выпускаю изо рта ее палец, и она скользит им по моему подбородку, потом по горлу, по левому плечу. Ее брови хмурятся, когда она добирается до ободранной кожи в том месте, где меня задела первая пуля. Она наклоняется и целует рану очень нежно.

Оливия выпрямляется, я слежу, как она обследует взглядом мою грудь. Когда она замечает след от второй пули, которая ударила по боку, снова хмурится.

– Тебя дважды ранили, когда ты пришел за мной. Я пожимаю плечами:

– Но не в сердце же.

Оливия на секунду закрывает глаза. Когда она их вновь открывает, я вижу в них страх, страх, порожденный моими словами. Мне хочется развеять его, заменить чем-нибудь… более радостным.

– Ты не виновата. И ты не называешь любовь плохими словами.

Слежу за ее лицом, пока до нее доходит смысл сказанного. Я рассчитывал, что она знает песню «Бон Джови». Так и есть. Во время уик-энда с секс-марафоном в доме ее отца, когда мы лежали и не могли отдышаться, Оливия рассказала, что отец любит классический рок, что она выросла под эту музыку и тоже всегда ее любила. Вот еще одна вещь, которая мне в ней нравится.

– Я рада, что эта песня не имеет отношения ко мне.

Уголки губ приподнимаются. Настроение улучшилось от пустячного разговора.

– О нет. Если есть песня про тебя, то это «Маленький красный корвет».

– Ничего подобного!

– Ты не согласна, но я так считаю. Я это вижу. Мне видна твоя огненная, живая сторона, которую ты стараешься не замечать, прятать. Моя миссия в этой жизни – дать тебе возможность понять саму себя.

– Твоя миссия в жизни?

– Ага. – Я протягиваю руку и глажу ее соблазнительную нижнюю губу. Мы стоим молча, и я вижу, как на плечи Оливии снова наваливается тяжесть. Вдруг она снова кажется усталой. – Ну же, – говорю я и обхожу ее сзади, так что ее спина оказывается прижатой к моей груди, а поток воды льется на ее грудь. – Давай я сделаю так, что тебе станет лучше.

Она не возражает.

Какой-то звонок выводит меня из состояния приятной расслабленности. Открываю глаза. Утренний привет для меня – обнаженное тело Кэша. Он встает с постели и идет по комнате в ванную, чтобы подобрать с пола и надеть джинсы. По пути назад через спальню к двери он замечает, что я за ним наблюдаю. Усмехается.

– Видишь что-то приятное?

Я улыбаюсь в ответ и вскидываю брови, глядя на него. Он сворачивает к постели. Сорвав с меня одеяло, Кэш наклоняется, кладет руку мне на бедро и захватывает губами сосок. Я задерживаю дыхание, тут же приходя в состояние полной готовности к встрече с ним. Он останавливается, когда его рука оказывается в болезненной близости к тому месту, где мне хочется ощутить ее прикосновение больше всего. Он поднимает голову и одаривает меня своей самой ухмылистой, самой многообещающей улыбкой.

– Подумай об этом до моего возвращения.

Кэш быстро чмокает меня в губы и отскакивает к гаражной двери.

Я лежу в постели, улыбаюсь, как Чеширский Кот, и тут слышу голос Джинджер:

– Она здесь?

– Да. Ты хочешь с ней поговорить? – отвечает Кэш.

– Разумеется. Поехала бы я сюда, чтобы задать один-единственный вопрос. Если, конечно, ты не хочешь заставить меня довольствоваться этим.

Я усмехаюсь и качаю головой. Так и вижу улыбку, с которой Джин точит когти кугуара о грудь Кэша. Кэш, без сомнения, онемел от такой экспрессивности, он не успевает отреагировать, а Джинджер продолжает:

– И где же эта пропащая девица? Она меня напугала до смерти!

Смотрю на часы. Неудивительно, что Джинджер сердится. Сейчас около семи вечера. Я, должно быть, проспала дольше, чем думала.

Прикрываюсь одеялом и сажусь как раз в тот момент, когда подруга заходит в спальню.

– Вот ты где, – говорит она, всплескивая руками. – Как я и подозревала. Я тут с ума схожу от беспокойства, а она испытывает бесчисленные оргазмы на кончике пениса греческого бога. Вот те на.

– Прости, Джинджер. Я не хотела тебя беспокоить. Это все дурацкий телефон, которым я пользовалась. Не могу дождаться, когда получу обратно свой.

– Ну-ну, рассказывай. Черт, я бы тоже стала заливать, если бы меня тут ждало такое. – Джин с улыбкой присаживается на край кровати рядом со мной. – Не беспокойся. Я просто счастлива видеть, что в твоем курятнике хозяйничает такой знатный петушок. – Она наклоняется ко мне и шепчет: – А он знатный, я права? – Ничего не отвечаю, только ухмыляюсь. Джинджер откидывается назад и откашливается. – Ничего другого я и не ожидала. Бог не может облажаться с таким, – говорит она и указывает большим пальцем себе за спину, на Кэша, который топчется на пороге – его присутствие Джинджер явно уже тяготит.

– Нет. Он нисколько не облажался! – с тайным злорадством восклицаю я.

– Ну ты и наглая сучка. Чего дразнишься! А где второй? Они близнецы. Тот должен быть таким же классным. Только чуть менее… повязанным.

Джинджер усмехается, глядя на меня, а я выразительно округляю глаза, потому что слышу, как открывается наружная дверь. Кэш поворачивается к гаражу, и тут же раздается второй голос.

– Надеюсь, я не вовремя, – говорит Нэш в своем грубоватом стиле. Он останавливается в дверях и заглядывает в комнату. – Черт, ты везучая. Мне нравятся девушки, которые не против хорошей компании.

Чувствую жар на щеках. Это явное свидетельство, что у меня лицо стало красным, как свекла, от его намеков. Прежде чем кто-либо успевает отреагировать, Джинджер оборачивается ко мне с глазами навыкате.

– Святая матерь секса, да они тройняшки!

Джинджер пялится на Нэша, а я встречаюсь взглядом с Кэшем. Я держусь, пока он не подмигивает мне. Тут я не выдерживаю, и мы оба взрываемся хохотом.

– Что? – не понимает Джинджер и снова поворачивается ко мне. Она прищуривается и тянет: – А-а-а. Так ты специально прятала их от меня! Ты, несносная маленькая лиса! – Она останавливается всего на секунду, а потом обхватывает меня руками за шею. – Никогда мне в самом диком сне не могло присниться, что ты окрутишь четверых! Но не меньше троих! – Она отклоняется назад и смотрит на меня с усмешкой. – Ты заслужила свои коготки. Конечно, не такие, как у кугуара. Для этого ты еще слишком юна. Но у тебя почетные когти, с такими можно быть единственной курицей в доме, полном петухов. Я так горжусь тобой, – мелодраматически заключает подруга, прикрывает глаза руками и подмигивает мне из-под полированных ногтей; я понимаю, что она меня дразнит.

– Боже, ты неисправима.

Джинджер опускает руки и заканчивает игру.

– Знаю. Но за это ты меня и любишь. – Она встает и одергивает подол коротюсенькой юбки. – Ну, ребята, я была бы рада поучаствовать в этой маленькой вечеринке, но, по-моему, тут становится слишком тесно. Я бы не хотела никого шокировать своей эксцентричностью. Может быть, в другой раз.

И Джинджер с обычной самодовольной улыбкой покидает комнату, не забыв по дороге шлепнуть Нэша по заду. Я заметила, как после этого она быстро обернулась и игриво подмигнула ему.

– Что это было? – спрашивает Нэш.

– На самом деле ты не хочешь этого знать, – отвечает Кэш.

– Я все слышала, – отзывается из гаража Джинджер, ее голос эхом доносится до нас.

Она бурчит что-то еще, а через пару секунд раздается новый голос:

– Эй?!

Марисса.

«О черт!»

Слышу тихий стук, как будто она барабанит по дверному косяку костяшками пальцев. Смотрю на Кэша. Он тяжело вздыхает и раздраженно бормочет:

– Проклятье! Неужели нельзя позвонить заранее?!