Я останавливаю машину и жду, что он будет делать. Мужчина машет рукой, которая, к счастью, оказывается нормальной человеческой верхней конечностью, а не блестящим куском изогнутого металла, и побуждает меня двигаться вперед. Я следую за ним. Позади себя вижу одинокий луч света – фару мотоцикла. Нэш рядом.
Молодец!
Фигура в дождевике ведет нас к какой-то будке. Возможно, в ней днем сидит человек, который отдает команды крановщикам или что-нибудь в этом роде. Мужчина поворачивается ко мне и делает знак, чтобы я вошел внутрь. Я ставлю машину на ручник, глушу мотор. Вылезаю из-за руля – мышцы напряжены, я готов надавать любому, если будет нужно.
С левой стороны ко мне подходит Нэш. Кошусь на него. Он суров и непреклонен. Если бы я его не знал, мог бы подумать, что он хочет нагнать на меня страху. Ну уж нет. Меня запугать не так просто. Но я вижу, что на других людей он может произвести соответствующее впечатление. Я задумываюсь, что же случилось с Нэшем, отчего он так переменился? Он теперь совсем другой, не такой, каким я знал его в детстве.
Думаю, мы оба изменились.
Подходим к двери в будку. Наш проводник заходит внутрь и садится рядом с консолью, покрытой кнопками и рычагами. Он снимает кепку и смотрит на Нэша.
Я узнаю его тотчас же – здоровяк с пухлым лицом, густыми каштановыми волосами и блеклыми голубыми глазами. Я уже видел его сегодня.
Молниеносно, змеиным броском рука Нэша с пистолетом нацеливается в лицо мужчины. И я нисколько не виню брата за то, что он это сделал. Но прежде чем Нэш разнесет череп этому негодяю, я должен сперва узнать, что происходит. Мне нужно понять, почему в качестве союзника отец включил в это дело Даффи.
Слышу тихий щелчок предохранителя, и понимаю: Нэш близок к тому, чтобы спустить курок.
– Нэш, остановись! Мы сначала должны с ним поговорить.
– Нам ничего не нужно от этого подонка, кроме его крови. Много, много крови. – Нэш говорит ужасно спокойно.
– Мы должны узнать, что у него есть. Отец считает, нам это может пригодиться.
Даффи, которого, казалось, нимало не беспокоит нацеленный в лицо пистолет, наконец заговорил:
– Я был другом вашего отца.
Его русский акцент едва заметен, но я точно могу сказать: он есть. Должно быть, Даффи живет в Штатах уже много лет.
– Тогда ты должен умереть, потому что предал его, а не только в отместку за убийство.
– За убийство – может быть, но не за предательство. Я был другом обоих ваших родителей. Верным другом. Я знал, как сильно Грег хотел выйти из игры. И не ради себя. А ради вас. И Лиззи.
Услышав, как он произносит имя моей матери, я невольно стискиваю зубы. Это все равно что услышать, как его прошептал сам дьявол.
– Ты, конечно, доказал это, когда заложил взрывчатку и нажал на кнопку, не так ли?
– Никто не предполагал, что вы придете туда так рано. Я никак не мог предугадать, что она будет на лодке.
– Может, стоит начать с того, что тебе вообще не следовало взрывать лодку? Мне кажется, это больше соответствовало бы поведению друга, – рычит Нэш.
– Твой отец знал, что я должен это сделать, чтоб не выдать нас обоих. Он понимал, что с тех пор, как книги исчезли, под подозрением все.
– Книги? Так это ты раздобыл для отца книги? Даффи кивает, и я ощущаю легкую тошноту. Чем больше я узнаю о своей семье, об отце и его делах, тем сильнее мне хочется самоустраниться от этого всего, не знать ничего вовсе. Забыть о нем. И возможно, о Нэше тоже.
– Задайте себе вопрос: если бы ваш отец не доверял мне, попросил бы он именно меня помочь вам?
В его доводах есть смысл, но я все равно не верю ни одному его слову. Сказать по правде, я много времени провел в тяжелых раздумьях обо всем этом дерьме. Слишком мало есть людей, которым можно доверять, и слишком много преступников. Очень мало честных ответов и гораздо больше лжи. Намного, намного больше лжи.
– Признаться, я и сам не знаю. В данный момент я доверяю только себе. Так что, полагаю, для тебя лучше всего объяснить нам, чем ты можешь помочь, и убраться отсюда подобру-поздорову. Потому что при следующей встрече – я тебе это могу гарантировать – любой из нас вышибет тебе мозги. И они разлетятся во все стороны.
Даффи кивает.
– Все ясно, – говорит он покорно.
По манере поведения можно предположить, что этот человек жил с чувством вины в течение долгих лет. Так же как по раздражительности и задиристости Нэша можно заключить, что он провел последние годы в окружении бандитов. Преступная среда и сводящая с ума жажда мести – вот что повлияло на его теперешний образ мыслей и поступки.
– Тогда рассказывай, зачем ты здесь.
– Я собираюсь шантажировать Анатолия – он правая рука Славы, – чтобы заставить его отдать мне книги. Он единственный, кому Слава полностью доверяет.
– И ты считаешь, того, что у тебя есть на него, достаточно, чтобы заставить вернуть книги?
– Да, я так считаю. И этого достаточно, чтобы меня убили. Но я должник твоего отца. Он мог выдать меня, мог сказать Братве, что это я взял книги, но он этого не сделал. А я вместо благодарности убил его жену. Я его должник, и сейчас у меня есть шанс расплатиться.
– Не упусти его, грязный ублюдок, – изрыгает Нэш.
– Но как только я передам вам книги, вы должны быть готовы действовать быстро. Я еще немного помогу вам – снабжу кое-какими важными списками, которые свяжут все концы воедино, но в остальном – дело за вами. Если вы не справитесь, мне ничего другого не останется, кроме как прийти на ваши похороны.
– Тебе нужно знать, что ни один из нас даже не заикался о том, чтобы взять с тебя такое обещание.
Даффи кивает.
– Повидайтесь с отцом. Только будьте осторожны. Следите за тем, что говорите. У них везде свои люди, как вы теперь понимаете.
Он прав. Я понимаю. И понимание далось мне недешево.
– И что потом?
– Я выйду на связь, когда получу книги и списки. После этого вы больше никогда ничего обо мне не услышите.
– Могу только надеяться, что это означает то, о чем я подумал, – скалит зубы Нэш.
– Это означает, что я исчезну, – так или иначе. Для меня эта страна будет небезопасной. Моя семья…
– О, сейчас он лужу наплачет. Из-за тебя я остался вообще без семьи! – зло кричит Нэш.
– Тогда мы будем квиты. Я не хочу быть должником твоей семьи.
– Ты всегда будешь…
– Нэш, – обрываю брата. Нет смысла сыпать угрозами. Если мы можем использовать этого парня и обеспечить безопасность Оливии, я оставляю возможность открытой, не имеет значения, насколько она мне по вкусу. Попробовать стоит. – Нам нужно поговорить с отцом.
Смотрю на Нэша в расчете, что он поймет мою мысль по взгляду. Тот делает глубокий вдох и сжимает зубы. Я вижу: он все понял. Он знает, что так и должно быть, если он рассчитывает отомстить.
– Учтите, я не знал, что это твоя подружка, когда меня за ней послали. Я знал, что девушку зовут Оливия Таунсенд и что ее используют, чтобы получить какие-то книги, а потом отпустят. Я вообще не представлял, что это имеет отношение к тебе, пока не увидел тебя самого там, у склада.
Теперь я начинаю проникаться чувствами Нэша. Заливаюсь краской. А может, чернею лицом. И могу думать только о том, что вот он, передо мной, тот человек, который приходил за Оливией. То, что вместо нее он забрал Мариссу, не имеет значения. Важен факт, что это он намеревался похитить, а потом убить Оливию.
– Успокоиться, да, братишка? Подождать разговора с отцом, да, братишка?
В голосе Нэша слышны сарказм и самодовольство. Надо было думать, что ему это понравится. Но в этот момент меня больше заботит другое. Борюсь с собой, собираю все остатки выдержки, чтобы не накинуться на этого подонка с кулаками и не забить его до смерти. Хочется увидеть, как кровь зальет ему лицо и начнет капать на рубашку, а я буду колотить и колотить его, не останавливаясь, пока не почувствую себя лучше, пока картинка, как он держит пистолет у виска Оливии, не исчезнет из моей головы.
Я разворачиваюсь и выхожу из будки. Сколько воздуха, сколько простора. Находиться так близко к человеку, который убил мою мать и замышлял сделать то же самое с моей девушкой, и не перегрызть ему горло, – это слишком тяжелое испытание. Хотя я достаточно чуток, чтобы уловить момент, когда самообладание меня покидает. Так что просто уйти – это для меня сейчас наилучший выход. А Нэш пусть сам решает, следовать моему примеру или нет. Если он убьет этого гада после моего ухода, значит так тому и быть. Мы найдем другой выход.