Алена Холмирзаева - Подобный Богу мужчина

Он набросился на меня как дикий зверь, и я стала бороться из последних сил. Микаэль быстро скрутил мои руки и зажал их над головой, одной рукой крепко прижимая их к полу, а другая его рука скользнула под длинную ткань платья, и стянула мои трусики.

-Не надо...

-Заткнись! - приказал он и вошел в меня, не смотря на то, что я сжалась внутри. - Я ненавижу тебя, ненавижу... - говорил он, двигаясь рывками. Я сопротивлялась, кричала и плакала, молила и вскоре - сдалась. Он воспользовался этим и отпустил мои руки, больно впился пальцами в мои нежные бедра и продолжал пытку. Он долго был на мне, трахал, глядя в глаза, и снова и снова повторял: ненавижу. Я лежала на полу, опустошенная, раздавленная его тяжелым телом и терпела нарастающую боль внутри меня. Сил на борьбу не осталось, и я просто ждала, пока он закончит то, что начал.

Казалось, что время застыло, и моя пытка длиться уже целую вечность. Мыслями я вернулась в пустыню, в волшебный розовый рассвет, в золотое сияние песчаных дюн и барханов, и как будто со стороны увидела нас, счастливых и влюбленных, но это был лишь мираж. Я больше не чувствовала любви, я больше не чувствовала своего тела и себя саму. Казалось, я умерла и больше не испытывала ничего, даже боли.

Я не заметила, когда он слез с меня и очнулась, когда Микаэль лежал на полу, рядом со мной. Он смотрел на меня, и казалось, жалел о том, что натворил.

-Это конец, Анна, - то ли сказал, то ли спросил он.

-Да, это конец, Микаэль.

Я с трудом встала, поправила платье, и гордо подняв голову - вышла из комнаты, постукивая по паркету каблуками.

Я не помнила, как уснула, но проснулась я в нашей спальне, на заправленной кровати, в платье и туфлях. Я приложила немало усилий, чтобы подняться, так как все мое тело болело от пережитого этой ночью. Я разделась и встала перед зеркалом, осматривая себя: щеки красные от пощечин, волосы взлохмачены, под носом и на губах запекшаяся кровь, на запястьях и бедрах ссадины, красно-фиолетового цвета. Мне вспомнилось, как мы стояли у зеркала накануне, и я сказала Микаэлю значение его имени.

-Мой Микаэль - скорее, тот, кто подобен дьяволу, чем Богу, - сказала теперь я, ужасаясь своему отражению.

Я выбросила платье, которое теперь ненавидела, приняла душ и когда открыла шкаф, чтобы найти во что одеться - обнаружила, что все его вещи исчезли. Все его дорогие костюмы и выглаженные рубашки, галстуки разных цветов на все случаи жизни, все его белоснежные платочки с инициалами, его запонки и зажимы, коллекция его часов, его шелковые пижамы (он в них невероятно сексуален), его белье, его духи… все исчезло. Это действительно конец, этот мужчина ушел из моей жизни так же внезапно, как и появился, я снова одна, мое сердце снова разбито…

Мне уже никогда не прожить ту прекрасную жизнь, которую я себе нарисовала, краски померкли, музыка стихла, я не чувствую ничего… даже боли… как будто я умерла… а может быть так и есть, и я уже никогда не воскресну, может быть я никогда больше не полюблю, никогда больше не возненавижу, потому что у меня вырвали сердце, растоптали мою душу, внутри меня не осталось абсолютно ничего, только вечный холод и непроглядный мрак…

Я легла в постель, но не спала и не плакала, я просто ждала, когда пройдет этот день, когда начнется следующий и тоже пройдет, когда пройдет моя бесполезная жизнь, когда прекратится мое бессмысленное существование. В обед ко мне несмело постучалась домработница:

-Простите, что беспокою, Анна, но может, вам нужно что-нибудь?

-Нет, оставь меня, - ответила я, даже не открывая глаз.

-Простите… я в гостиной нашла письмо для вас от мистера Фаррелла. Не знаю, видели вы его... подумала, может это важно...

-Дай его мне, - попросила я, присаживаясь на кровати. Я увидела изумленный взгляд Милы, когда та заметила мой припухший нос и ссадины на запястьях. -Мы повздорили, - пояснила я.

-Я оставлю вас, позовите, если что-то понадобиться.

-Хорошо, - я открыла конверт и стала читать:

Анна, я улетаю в Париж. Квартира и машина принадлежат тебе - документы в ящике стола. Прислуга оплачена на полгода. Деньги ты будешь продолжать получать на свой счет ежемесячно, как мы и договаривались. Пусть это будет компенсацией.

Я думаю, мы больше никогда не увидимся, так что прощай…

М.Ф.

-Пошел ты! - я бросила письмо и заплакала.

Вечером, когда Мила ушла, я осталась одна в пустой квартире. Одиночество… Впервые я поняла, что значит это слово. Никого, только я… ничего, только гнетущая тишина, не звенит лед в его бокале виски, не разносится его грубый, низкий, вечно командующий голос, не слышно его смеха, хоть и обычно он смеется крайне редко, не раздается его громких шагов, он не напевает в душе, не кричит в трубку телефона…

Когда раздался звонок в дверь - я страшно испугалась, не представляя, кто это может быть. Я подошла к двери и посмотрела в глазок: Дон.

-Привет, - поздоровалась я, впуская его в квартиру.

-Анна! Это он с тобой такое сделал? - Дон бросился ко мне, ошарашено рассматривая следы от побоев, но я отстранилась. После прошедшей ночи мне резко расхотелось контактировать с ним - я отлично усвоила урок.

-Зачем ты пришел?

-Я хотел сказать, что мне жаль, что не удалось сохранить все в секрете. Я всегда делюсь с мамой всем, но я просил ее, чтобы она ничего не говорила отцу. Обычно, она умеет хранить секреты, но не в этот раз. Я просто хотел, чтобы ты знала, что в этом нет моей вины и что я ему ничего не говорил.

-Дон, он все узнал и поверь, меньшее, что меня интересует - это то, как именно это произошло. Главное то, что между нами все закончилось. - Я устало потерла глаза и прислонилась к стене, чувствуя слабость.

-Анна, ты в порядке? - Дон обеспокоенно придерживал меня за локоть.

-Да, все нормально, не переживай. Все плохое, что могло со мной случиться - уже произошло.

-Я бы никогда так не поступил с тобой... - тихо сказал Дон. - Он чудовище, раз сотворил с тобой такое...

-Да, он очень жесток, но я заслужила каждый его удар... Я сама все разрушила, Дон. Это не болит, - сказала я, показывая свои запястья, и мой голос дрогнул,- болит все внутри. Я никого так не любила... никогда...

-Мне правда жаль, Анна, - сказал он, глядя на меня с сочувствием.

-Да... Прости, Дон, но тебе лучше, больше не приходить сюда...

-Я понимаю... просто хотел объясниться. Если тебе когда-нибудь что-то понадобиться...

-Да, спасибо.

-Прощай, Анна, - Дон окинул меня взглядом, и хотел сказать что-то еще, но быстро ушел, и я вновь осталась одна.

Я вернулась в постель и снова заплакала - второе "прощай" за один день окончательно добило меня.

Несколько недель спустя, когда Мила немного выходила меня, когда прошли синяки и ссадины, я решила вернуться к родителям. Я не сказала им о том, что мы расстались, и особенно о том, как именно это произошло. Просто сказала, что он уехал по делам, когда вернется не знаю и прочее. Родители лишних вопросов не задавали, думаю, они видели в каком я состоянии, думаю, они сразу все поняли, а когда прошло четыре месяца и от него ни звонка, ни весточки, никто уже и не сомневался, что между нами все кончено. Но эта тема в нашей семье ни разу не поднималась. Мама работала, я присматривала за отцом, близилось лето, и добавилась работа в саду и на огороде. Я вставала рано, трудилась весь день до самого вечера, делала столько работы, сколько только могла сделать, делала даже то, чего и не надо было, а когда выдавалась свободная минутка – помогала пожилой соседке, все что угодно, лишь бы только не думать о своей несчастной любви, все что угодно, лишь бы только не вспоминать о нем, о том, как счастливы мы были и как несчастны стали. Только ночами я ревела в подушку, ревела до тех пор, пока не кончались слезы, корчилась от боли до тех пор, пока не становилось безразлично… а следующей ночью все повторялось, и я снова и снова проходила все семь кругов ада, и не видно этому было конца, и не было этому предела, болело только сильнее, и слез становилось все больше и надежда на исцеление меркла и таяла… я была им больна, больна неизлечимо…