Нина Баскакова - Подожди до завтра (СИ)

В комнате тепло. Намного теплее, чем в грязном снегу. Свет включен. Маша темноты боится, поэтому спит при ночнике. И к малышке подходить удобно. Девочка спит. Сладко сопит. Андрей поправил тонкое одеяло и достал аптечку. Сил не было. Он сполз прямо на пол, зажав вату в кулаке. Боль пройдет. Синяки заживут. Обидно, что деньги потерял. Да еще и перед праздниками. Специально откладывал деньги на подарки. И останутся все без подарков.

— Что случилось? — Маша подошла к нему, на ходу завязывая шелковый халат.

— Все нормально. Отдыхай.

— Ага, ты будешь здесь кровью истекать, а я спать? — ее брови взлетели вверх.

— Не истеку, — заверил ее Андрей.

— Кто тебя так? — доставая вату и перекись, спросила она. Села рядом с ним на колени.

— Ограбили. Всю выручку забрали, — он поморщился, когда она приложила вату к ране.

— Так и думала, что этим все и закончится. Потерпи, — она стала дуть на рану.

— Это лишнее. Мне вроде не пять лет.

— Я прекрасно знаю, сколько тебе лет, — ответила она. — И какой ты упрямый, тоже знаю. А еще знаю, что гордый. Но, может, все-таки послушаешь меня и уволишься? Нормально доучишься, а потом будешь геройствовать. Я каждый день боюсь, что ты за рулем уснешь. Так нельзя. Об Оле подумай. Как она без тебя будет?

— А жить на что? К отцу я помощи просить не пойду, — он посмотрел на нее. Опять сидит губы кусает. — Вот тебе губы не жалко? Мне их уже жалко. Они для поцелуев созданы, а не чтоб их ели.

— Что? О чем ты? — не поняла его Маша.

— О твоих губах, — не сводя с них взгляда, ответил Андрей.

— Я тут на серьезные темы думаю, а ты…

— По мне, так тоже серьезная тема. Мне их жалко, — сказал он. — Лучше бы меня поцеловала.

— Дай вначале раны обработаю.

— И что? Потом будем целоваться?

— Как ты можешь думать о таких вещах?

— Я и о других вещах думаю. И даже был бы не против, — усмехнулся он и тут же скривился, когда задел ссадину.

— Может в травмпункт съездить? — с тревогой спросила Маша.

— Не надо. Я ничего не сломал. Помяли только. Тем более меня поцеловать обещали, — он закрыл глаза.

— Андрей, а если я очень попрошу? Скажу, что ты мне здесь нужен? Что лучше с Олей поможешь и Аней? А еще маму свою приструнишь. Только, пожалуйста, не надо туда ездить. Не хочу…

— Дурочка, ты чего плачешь? Это ерунда. Пройдет, — он улыбнулся. С трудом открыл начавшийся заплывать глаз. Стер пальцем со щеки ее слезинку. — Не надо. Это точно слез не стоит.

— А если бы тебя убили? Сколько таких случаев…

— Но ведь живой. Чего о пустом переживать?

— Какой ты глупый, — она закрыла пузырек.

— Коварная. Обманула меня. Я тут уже надеялся…

Она не дала ему договорить. Коснулась губами его губ. Он тут же забыл обо всем. И проблемы отошли на второй план. Остались лишь мужчина и женщина, которые хотели быть вместе. Ему хотелось верить, что все не просто так. Хотя бы в эту минуту. В этот миг.

— Как я по тебе скучаю, — прошептал он, касаясь ее лба своим.

— Я же всегда рядом, никуда не уходила, — ответила Маша.

— Рядом и так далеко. Ты как красивая звездочка. Ярко светишь, а захочешь дотянуться, в руки не даешься. И все равно не хочу тебя терять.

— Все будет хорошо. Все у нас будет хорошо, — прошептала она. Почему-то плачет. Чего плакать? Ведь все нормально.

— У нас?

— Да. Хотя страшно. Очень страшно. Ты меня сегодня напугал. Я понимаю, что ты самостоятельный. Но ты теперь не один. Пойми это. Я много могу вытерпеть. Но это предел. Пойми. Это просто предел. Так нельзя.

— Маш, что ты хочешь мне сказать? — спросил он, мягко улыбаясь. — Чтоб я бросил таксовать? Ладно. Брошу. Пойду с сыра плесень в магазинах срезать. Только не плач.

— Ты меня не понимаешь! — она даже разозлилась.

— Не, не понимаю. — Андрей уже сообразил, что она забыла озвучить начало разговора. И начала с конца: сразу приступила к убеждениям. — Начни сначала.

Она задумалась. Села рядом с ним. Руки замком сцепила. Андрей положил ладонь на ее пальцы. Стал их осторожно гладить, расцеплять этот замок.

— Я сдала квартиру. Нашла квартирантов. Плюс декретные. Так что денег нам хватит. По всем подсчетам, даже больше получится, чем ты зарабатывал. Шиковать не получится, но и голодать не придется.

— А как же раздельный бюджет?

— А как же семья? — в свою очередь, спросила Маша. — Вроде вместе живем.

— Вроде вместе, — согласился Андрей, переплетая свои и ее пальцы. — Маш, а с чего такие перемены?

— Я же вижу, как ты жилы рвешь. Но ты не всесильный. Я молчала, зная, что тебе дорога твоя независимость. В этом я тебя хорошо понимаю. Сама не люблю ни от кого зависеть. Еще я не люблю быть в подвешенном состоянии. Я предлагала тебе расстаться. Ты не хочешь. Значит, надо как-то налаживать отношения. Скоро подрастает Оля. Что она будет видеть? Что мы живем как чужие люди? Дети все подмечают. Мы этого не заметим, а они заметят. Не хочу, чтоб Оля не могла понять, почему между родителями кошка пробежала. А она заметит, что у нас что-то не так, а мы каждый сам по себе живем. Так не должно быть. Раз так получилось, что ты отец Оли… Я ведь в этом виновата. Можно сказать, что обманула. Ты же хочешь, чтоб все было по-настоящему… Надо тогда разговаривать… И… — Маша зевнула.

— Пойдем спать, — предложил Андрей. Он поднялся морщась.

— Тебе надо в больницу.

— Пройдет. Завтра на учебу. Потом выходные. Отлежусь и буду как новый, — заваливаясь в кровать и утыкаясь носом в подушку, ответил Андрей. Нет, лежать так было больно. Пришлось перевернуться. Маша села рядом. Достала мазь от синяков и начала размазывать ее по его помятым ребрам.

— Так ты согласен?

— Я подумаю над твоим предложением.

— Очень прошу подумать, — она легла рядом. Неожиданно опять поцеловала. Андрей уже почти спал, но не мог ей не ответить. Ласка, сводящая с ума. Его руки скользили под ее шелковой сорочкой. Он уже и забыл, какая она может быть дурманящей, пьянящей. Ему уже все равно было на синяки и ссадины. Он хотел ее. Когда терпение было на пределе, заплакала Оля.

Пришлось приходить в себя. Маша выскользнула из его объятий и пошла к дочери. Он же думал встать, умыться, чтоб прийти в себя, но его выключило.

Сопливая зима. Снега нет. Вместо него противный дождь со снегом. Стоило ему войти в квартиру, как он услышал на кухне ругань. Мама и Маша сцепились не на шутку. Как две собаки. До этого он еще не слышал от них ругани, как на базаре.

Оля спала в комнате, не обращая внимания на шум. Аня проскользнула в комнату, следом за Андреем.

— Что у вас за войны? — спросил Андрей.

— Из-за тебя ругаются.

— М, ясно.

— Как думаешь, нужно человеку, который попал в беду, оказать помощь? — спросила она.

— А кто в беду попал?

— У меня есть один одноклассник. Дима. Он совсем не понимает математику. Ему чуть не двойка грозила. Учительница ему сказала, что поставит тройку авансом. Но в следующей четверти он должен наверстать темы. И сказала, чтоб с ним мама занималась или пусть репетитора нанимает. А у них денег нет. Она все время на работе, как ты. Приходит только в десять вечера. А какая математика в десять вечера?

— Там точно не до математики, — согласился Андрей.

— Может, я с ним позанимаюсь? Буду вместо репетитора. Маша мне все хорошо объяснила.

— А твой Дима согласен? Может, откажется.

— У него выбора особо нет. — Аня вздохнула. — Мама запретила к нему ходить. И сюда приводить не разрешает. Говорит нечего ему тут делать.

— Я с ней поговорю. Так что можешь помогать.

— Я знала, что ты так скажешь. — Аня довольно улыбнулась. — А ты почему подрался? Из-за Маши?

— Хулиганы кошелек отобрали. Почему я должен из-за Маши драться?

— Я кино видела, как одна женщина свадьбу сыграла, а потом она начала встречаться с другим. Так вот, ее муж с тем, другим, подрался. А потом его в тюрьму посадили. Женщина еще просила другого, чтоб он заявление забрал. Говорила, что это все ошибка. А тот ей, что он ее любит. В итоге она развелась с мужем и вышла замуж за второго. Но он ей не нравился. Она плакала много. И…