Страх перед голодом давно прошел, и никто из них уже не помнил, что это такое. Слезы навернулись на ее глаза.

— Я уже не ребенок, а ты все еще называешь меня «юной леди». Когда ты в последний раз видел меня?

— Это смешно. Я вижу тебя сейчас, в данную минуту.

— Разве? Ты стал слеп и глух ко всему, что тебя окружает. Ты одержим своей работой! Что же касается жертв, — да, конечно, ты жертвуешь многим. Настолько многим, что я могла бы беспрестанно лить слезы от жалости и сочувствия к тебе, но ты, конечно, этого не примешь. Знаешь, что меня больше всего ранит? Ты всю жизнь ненавидел его, а теперь стал таким же, как он!

Джейк понял, что она говорит об отце. Сравнение прозвучало как пощечина.

— Мне кажется, что лучше отложить эту маленькую беседу до тех пор, пока мы оба придем в себя.

— До каких же пор? Ты утром уезжаешь на очередной чертов прииск. Как же ловко «Ор-Кэл энтерпрайсиз» подбирает все, до чего могут дотянуться ее жадные руки!

— Это часть нашего бизнеса, Мэри-Бет, — приобретать прииски.

— Лучше сказать — красть их!

Обвинение было слишком чудовищным, чтобы Джейк оставался спокойным.

— Красть?! Я в жизни ничего не украл! — закричал он.

— Разве? Если тебе хочется не видеть того, что происходит, — продолжай, мне все равно, но, пожалуйста, не порть и без того испорченные отношения между нами еще и ложью!

Произнеся эту тираду, она направилась к двери.

— Куда ты идешь? Ты не можешь просто так уйти после того, что сказала.

Мэри-Бет остановилась, положив руку на дверную ручку.

— Может быть, я отправлюсь прямиком в порт и… — она бросила на брата взгляд через плечо, — буду танцевать, чтобы оплатить свой ужин. Проституция — ведь женское занятие, не так ли?

До этого момента Джейк и не подозревал; что Мэри-Бет знает о том, что происходит в районе порта.

— Ты конечно не будешь возражать, если я этим займусь? Мы, женщины, годимся лишь для этого, — правильно? Женщины, которых мужчины либо оберегают, либо используют, — в зависимости от их характера. Ты, Джейк, — защитник. И я твоя жертва. Если бы ты наконец женился на бедняжке Эмили! Тогда, может быть, ты переключишься на нее, а меня оставишь в покое!

С этими словами она вышла и так хлопнула дверью, что даже стены задрожали. Джейк, ошеломленный, замер на месте. Его жертва?!

Он упал в кресло. Боль в глазницах усилилась. Резким движением руки он смахнул бумаги на пол. Они беспорядочно разлетелись по полу. Джейк следил, как они падали, прекрасно зная, что через минуту он начнет их собирать. Опершись локтем о стол, он опустил голову на руку.

Вдруг он услышал скрип открывающейся двери. Его брат Джереми, в темных волосах которого блестели капельки дождя, а карие глаза сияли, сунул голову в комнату.

— Что, черт возьми, случилось с Мэри-Бет?

— Ничего, по сравнению с тем, что могло бы случиться. Еще одно ее слово, и я клянусь, что мог бы ее задушить.

Джереми хмыкнул. Перекинув свой серый сюртук через руку, он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Вместе с ним в комнату ворвался запах дождя, свежего воздуха и лаванды. Даже не спрашивая, Джейк знал, что его симпатичный брат обедал с одной из своих многочисленных подружек, и, судя по сильному запаху духов, это было несколько большее, чем простой обед.

Считалось, что Джейк и Джереми необыкновенно похожи друг на друга, — оба очень высокие, широкоплечие, с узкими бедрами, оба черноволосые, с прекрасными темными глазами и смуглой кожей. Джейк не видел этого сходства, хотя и признавал, что у них есть некоторые общие черты. Одним взглядом Джереми мог кружить женщинам головы, заставляя их сразу же сдаваться на милость победителя.

— Боже мой, Джереми, от тебя несет, как от французской шлюхи!

Брат поправил белый накрахмаленный воротничок и удовлетворенно улыбнулся.

— Атена слишком любит духи. Эта женщина любит крайности во всем, да благословит Бог ее доброе сердце!

Джейк попытался вспомнить женщину с этим именем.

— Дочка молочника? Та самая, что выглядит…

— Кому какое дело до того, как она выглядит? Девушка — само совершенство от подбородка и ниже. Если ты собираешься меня учить, то напрасно — я уже достаточно взрослый, чтобы самому позаботиться о себе!

— Твое поведение заботит меня меньше всего. Отвечая на вопросительный взгляд Джереми,

Джейк бегло пересказал ему свой разговор с сестрой.

Зубы Джереми блеснули в улыбке.

Подтянув брючину, он уселся боком на краешке стола.

— В конце концов она уже прошла этап снятия скальпов, значит на этот раз крови не будет.

Джейк утонул в мягкой кожаной подушке своего кресла и откинул голову назад.

— Я не прав по отношению к ней, Джереми? Джереми на мгновение задержался с ответом.

— Я не знаю, прав ты или не прав. Хотя иногда думаю, что в своем стремлении оградить очень любимого человека от жизненных ударов, заключив его в непроницаемую ватную оболочку, ты допускаешь по отношению к нему большую ошибку.

Повисло тяжелое молчание. Слова Мэри-Бет внесли в душу Джейка смятение. Он и так постоянно жил с чувством вины. До сего дня он помнил, как в день смерти матери он увильнул от домашних дел и сбежал поиграть с Джереми. Мать сама пошла к ручью за водой. Хотя с тех пор прошло уже девятнадцать лет, и он смог оценить свой поступок с точки зрения взрослого человека, — что любой измученный непосильной работой одиннадцатилетний ребенок вероятно сделал бы то же самое, Джейк так и не простил себя, считая, что, будь он рядом, она бы не умерла. Страшно подумать, как он провел все эти годы, искупая грехи своего отца. Но еще хуже было то, что он заставлял и Мэри-Бет — делать то же самое.

— Скажи мне… — хрипло спросил он. — Если бы ты был на моем месте, как бы ты повел себя с Мэри-Бет?

Джереми вздохнул.

— Я не знаю. Самое сложное то, что я понимаю вас обоих. Мэри-Бет кажется, что ее жизнь бесполезна. Но я понимаю и твои чувства. Я не могу винить тебя, что ты хочешь удержать ее дома, где ты сможешь ее контролировать.

Контроль… Неужели все так оценивают его отношение к Мэри-Бет?

— Ты ведь знаешь, что будет, если я позволю ей учиться в колледже? Она столкнется с таким противодействием, какого не может себе и представить, чтобы получить право адвокатской практики!

Джереми взял в руки золотой самородок со стола, служивший пресс-папье.

— Мэри-Бет немного скучает, но скука не убьет ее. Она справится, Джейк, как это уже было в прошлом. Почему ты так расстраиваешься? Ты же всегда раньше переносил это с улыбкой?

— Я хочу, чтобы она относилась ко мне справедливо. — Джейк выпрямился в кресле.

— И почему в конце концов решение должен принимать я?

Джереми засмеялся и поднял руки.

— О, нет, не надо. Оставь меня в покое!

— Она заставляет меня чувствовать себя тюремщиком!

— Не втягивай меня в ваши споры, Джейк! Какую бы сторону я ни принял, я останусь в проигрыше. Ты — старший, и это твоя проблема.

— Может быть, я просто устал от ответственности?

— Джейк встал с кресла и некоторое время шагал по комнате. Запустив пальцы в волосы, он остановился у окна и бессмысленно посмотрел на улицу. Проехал экипаж, из-под его колес брызнули струи грязной воды.

— В конце концов ты умеешь с ней спорить. Бог видит, что у меня не получается. Когда она касается этих проблем, я чувствую такую ярость, что начинаю на нее орать. Сегодня она имела наглость обвинить меня в махинациях в наших делах. Представляешь себе?

Джереми не отвечал. Джейк бросил на него удивленный взгляд. Брат, не поднимая головы, изучал золотой самородок.

— Ну, отчего же ты не смеешься? — спросил Джейк. — Разве я когда-нибудь в жизни поступал бесчестно? Джереми, ну что ж ты молчишь? — настойчиво обратился к брату Джейк.

Джереми положил самородок на место, его плечи под серым шелком жилета напряглись.

— Сейчас не время, Джейк.

— Напротив, время самое подходящее. О чем, черт возьми, идет речь?

— К черту Мэри-Бет и ее болтливый язык! Джереми потер переносицу и раздраженно произнес:

— Ты загоняешь меня в угол, брат.

— Тогда дело слишком плохо. У нас не было прежде секретов в семье.

— Может быть, ты и я и не скрывали ничего друг от друга, — сдавленно произнес Джереми.

— И что в конце концов все это значит?

— То, что отец со мной менее осторожен, чем с тобой.